С Иисусом на горе благословений - Джордж Найт

Но вообще говоря, слово «счастливый» не передает полностью значения слова макариос, потому что для большинства из нас счастье — понятие субъективное. То есть наше счастье зависит от того, что мы чувствуем: мы либо печальны, либо счастливы. Однако христианская жизнь не основывается на субъективных чувствах. Однажды в мой офис пришел молодой человек, сильно расстроенный тем, что он не чувствует себя счастливым. Чувство неудовлетворенности привело его к глубокому духовному унынию. Разве Иисус не говорил постоянно о том, что христианин должен быть счастливым? Следовательно, если он не чувствовал себя счастливым, то считал, что не может быть христианином. Что–то неладное случилось в его жизни, но он не мог разобраться, что же именно. И, будучи искренним человеком, он находился в бездне отчаяния.

Я объяснил моему другу–студенту, что он полностью неправ. Принятие нас Богом основывается не на субъективных ощущениях счастья или печали, а на объективном факте, заключающемся в том, что Иисус умер за грехи наши и что всякий, верой принимающий Его жертву, уже прощен, принят в семью завета и является гражданином Царства. Другими словами, он был блажен независимо от того, что он чувствовал. Наше спасение есть свершившийся факт, и это добрая весть. Следовательно, хотя я необязательно должен чувствовать себя счастливым, когда меня гонят за правду (см. Мф. 5:10), но я могу иметь внутренний мир, поскольку Иисус благословил меня. И это факт. И хотя я могу чувствовать себя счастливым, имея мир в сердце, блаженство — больше, чем счастье. «Блаженны, — сказал Иисус, — нищие духом, ибо их есть Царство Небесное».

Подобно первой заповеди блаженства, эта заповедь противоречит мудрости и представлениям мира. В «нормальном» нехристианском понимании данное высказывание совершенно нелепо.

Девиз этого мира — не плачущие блаженны, или счастливы, а блаженны и счастливы те, кому удалось не расплакаться. Мир всеми силами старается избежать плача. Философия мира гласит: «Забудь свои печали», «Делай все возможное со своей стороны, чтобы избежать проблем».

Прекрасно развитая индустрия увеселений нацелена на то, чтобы помочь людям избежать грусти, увести их от размышлений над громадными общими и индивидуальными проблемами. Во многих случаях, чтобы заглушить тяжелую печаль, люди увлекаются так называемыми культурными развлечениями. Например, серьезным визуальным наркотиком или транквилизатором является телевидение. Оно представляет относительно бессмысленные программы, заполняющие бессмысленность повседневного существования. То же самое можно сказать об организованных спортивных играх. Они помогают отключиться от реальных вопросов и уводят людей хотя и в нереальный мир, но зато не такой уж пугающий. Увлечение массовыми развлечениями слишком часто означает скорее уход от жизни, а не саму жизнь. Люди отчаянно желают быть счастливыми. Огромнейшая американская индустрия развлечений занята тем, чтобы обеспечить людям счастье.

Но такая «мудрость» не является мудростью Иисуса. «Блаженны [или счастливы] плачущие». В Евангелии от Луки в тексте, параллельном второй заповеди блаженства, Иисус выражает эту мысль еще яснее: «Горе вам, смеющиеся ныне! ибо восплачете и возрыдаете» (Лк. 6:25).

Здесь, как и во всех других заповедях блаженства, Иисус бросает вызов общепринятым обычаям мира, представляя идеалы христианства как прямую противоположность идеалам и ценностям необращенного мира. Христианин не похож на мир в самом широком смысле этого слова. Христиане имеют глубокую радость в спасении, и они не ищут пустого, бессмысленного счастья. Они принимают жизнь всерьез и, плача, в конце концов обретают блаженство. Фактически, как явствует из слов Иисуса, дорога плача — это единственная дорога к вечному счастью.

Господи, умоляю, помоги мне лучше понять, что значит плакать так, как плакал Иисус.

Корень «плач» в слове «плачущие» из Мф. 5:4 в греческом языке несет большую смысловую нагрузку. Это слово используется при описании плача по умершим. Оно означает горькое оплакивание любимого человека. В Ветхом Завете, переведенном на греческий язык, это слово выбрано, чтобы передать печаль Иакова, когда ему сообщили о смерти его сына Иосифа (см. Быт. 37:34). Оно выражает глубокую скорбь. Учитывая это, Уильям Баркли уточняет вторую заповедь блаженства следующим образом: «Блажен человек, который плачет, подобно плачущему по умершим».

Все же, хотя плач по умершим и характеризует силу переживания в Мф. 5:4, он не отражает полноты смысла, заложенного в этом тексте. Глубокое осознание второй заповеди блаженства передается текстом Писания, рассматриваемым нами сегодня: «Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти?» Этот вопль души дает некое представление о том, что означает быть плачущим. Человек настолько сокрушен, что он горько рыдает в агонии духа. Христиане знают, что значит чувствовать себя совершенно беспомощным под бременем собственных грехов.

«Ибо знаю, что не живет во мне, то есть в плоти моей, — плакал апостол Павел, — доброе; потому что желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу. Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю» (Рим. 7:18, 19).

Христиане рыдают, потому что глубоко осознают собственное ничтожество. Не случайно первое слово, которое, согласно Евангелию от Матфея, произносит Иисус, — это слово «покайтесь». Покаяться — значит признать свою греховность и оставить ее. Для меня это значит плакать о том, что я грешник, и обращаться к Богу за прощением.

Это не поверхностное переживание. Оно исходит из сердца. Оно похоже на плач по умершим. Но с искренним плачем приходит и надежда. Ведь «если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи (наши) и очистит нас от всякой неправды» (1 Ин. 1:9).

Таким образом, печаль приносит победу. Сначала скорбь, потом радость. И только осознав свою греховность, я могу испытать радость спасения.

Вы когда–нибудь наносили раны другому человеку из–за собственной небрежности?

Я никогда не забуду происшествия, случившегося весенним вечером в Хьюстоне, штате Техас. Моя шестилетняя дочь Бонни всегда бурно выражала свой восторг, когда я возвращался домой после продолжительного отсутствия. Однажды, подъезжая к дому на автомобиле, я по своей беспечности и неосторожности не сбавил скорость. Как раз в этот момент дочка выскочила из–за угла дома и с распростертыми объятиями бросилась в мою сторону. В следующий же миг я увидел, как автомобиль врезался