Началась битва за Тацинскую. Советские танкисты вели бой в полном окружении, отрезанные от своих основных сил. Генерал Ватутин отправил на помощь Баданову два моторизованных корпуса и две стрелковые дивизии, их встретила 6-я танковая дивизия, генералу Раусу какое-то время удавалось сдерживать натиск извне. Боеприпасы у окруженных корпусов таяли с ужасающей скоростью, поэтому 29 декабря генералы Баданов и Павлов принимают решение прорываться из кольца. В ночь на 30 декабря они сливают все оставшееся топливо в баки части танков и наносят удар навстречу частям 1-го гвардейского мехкорпуса. После ожесточенного боя им удается прорваться в направлении Ильинки и встретиться с подходящими подкреплениями. Корпуса понесли очень тяжелые потери, но главная задача рейда была выполнена — основная база снабжения 6-й армии в критический момент была парализована, и почти все собранные запасы были уничтожены. Вдобавок две танковые дивизии немцев были отвлечены с фронта.
Что в это время происходило на других участках так называемого фронта, больше напоминавшего подвижные участки боев времен Гражданской войны? Так называемого, потому что разрозненные участки боев и узлы сопротивления никак не походили на правильную линию фронта. Командир дивизии «Дас Райх» группенфюрер Кепплер принял почти такое же решение, как генералы Баданов и Павлов. Он собрал имеющееся топливо, заправил им часть своих бронетранспортеров и отправил их назад в Ко-тельниково с приказом восстановить связь с тылом. Это немцам удалось без труда, особенно потому, что никто им не преграждал дорогу. Да, это была одна из ошибок советских командиров — в суматохе, начавшейся после удара Танкового корпуса СС, никто не подумал о рейде на Котельниково в тот момент, когда эта база снабжения находилась под чисто символической охраной ошметков румынских дивизий. Поэтому панцер-гренадеры Кепплера без труда пробились туда. Но это был ложный успех, потому что главный маршрут, продолжавшийся на Тацинскую и Лихов-скую, был перерезан далеко в тылу, и ударная группировка Манштейна могла рассчитывать лишь на те запасы, которые находились непосредственно в Котельниково. А их хватало в лучшем случае самим эсэсовцам, ни о каком обеспечении 6-й армии не могло быть и речи.
Но хуже было другое. Хауссер развернул свой корпус фронтом на юг, что было вполне логично, так как ему противостояли войска 51-й и 57-й армий. При этом он был уверен, что северный фас рукава держит группа Холлидта, хотя на самом деле этого северного фаса не существовало как такового. Имелась корпусная группа «Киршнер», застрявшая в Верхне- и Нижне-Чирской, корпусная группа «Холлидт» в Та-цинской и еще дальше на западе только что сформированная группа «Фретгер-Пико». А вот единого фронта не было, и каждая группа была вынуждена действовать самостоятельно, решая свои собственные задачи. Собственно, в этот момент Манштейн понял, что ни о каком спасении 6-й армии уже не идет речи, нужно пытаться вытащить войска Группы армий «Юг», застрявшие на Северном Кавказе, и восстановить фронт, растаявший после уничтожения итальянской 8-й армии. Поэтому он просто махнул рукой на происходившее в районе Сталинградского котла, но при этом не отменил ни одного из приказов Гитлера, правильно рассудив, что это будет наилучшим оправданием за все неизбежные провалы.
Командир LVII танкового корпуса генерал Кирш-нер был вынужден решать сложную проблему: как обеспечить северный фас рукава, ведущего к Сталинграду, и в то же самое время удержать фронт на реке Чир, имея в своем распоряжении всего две дивизии: 336-ю пехотную и 23-ю танковую. Иначе как жестом отчаяния не назовешь поспешное формирование так называемой «дивизии фон Штумпфельд» из эстонских полицаев и русских предателей, которую Манштейн подчинил ему. А в это самое время на данный узел сопротивления накатывалась 5-я танковая армия генерала Романенко — 8 стрелковых дивизий, танковый и кавалерийский корпуса, не считая прочих частей и соединений. Киршнер мог рассчитывать лишь удержать свои позиции, но не остановить этот прилив. Так, собственно, и произошло. По приказу А. Василевского генерал Романенко выделил заслоны, чтобы прикрыться от угрозы со стороны Верхне-Чирской, и повел главные силы армии в прорыв между этим пунктом и Калачом. То, что он мог встретить по пути, называлось 6-м румынским корпусом, но на самом деле остатки разгромленных 2-й и 18-й дивизий по силе не превышали пары полков, поэтому нет ничего удивительного в том, что советские войска не встретили серьезного сопротивления и легко вышли к реке Мышкова. Форсировав ее, 1-й танковый и 4-й гвардейский кавалерийский корпуса повернули к реке Аксай и форсировали ее в районе Генераловского. Киршнер, опасаясь окружения, поспешно оставил позиции на реке Чир, которые никто особо и не штурмовал, и отвел свои дивизии сначала к Морозовской, а потом и к Тацинской. Лишь там, соединившись с танковыми дивизия Холлидта, он сумел организовать подобие фронта. Прикрывать отход он оставил ту самую «дивизию фон Штумпфельд», и судьба ее оказалась печальной. 31 декабря 5-й механизированный корпус, приданный 5-й танковой армии, нанес удар по Верхне-Чирской и, несмотря на отчаянное сопротивление гарнизона, занял ее. В плен полицаев и изменников никто не брал.
В результате эсэсовцы Хауссера получили удар в спину в тот момент, когда совершенно этого не ожидали. Организовать заправку танков и бронетранспортеров немцы не успели, поэтому на остатках топлива они отошли к Средне-Царицынскому и Варваровке, где с помощью 14-й танковой и 29-й моторизованной дивизий Паулюса кое-как организовали оборону. Они даже были вынуждены бросить танки «Тигр», причем часть из них попала в руки советских солдат неповрежденными. Уцелела лишь часть полка «Дойч-ланд», который был послан в Котельниково. Он успел отступить еще дальше на юго-запад. В результате, когда к 5 января активные действия советских войск на этом участке фронта временно прекратились, выяснилось, что единственным результатом операции «Wintergewitter» стало небольшое расширение Сталинградского котла на юг. Манштейну не только не удалось спасти Паулюса, но хуже того, в котел были загнаны еще две лучшие немецкие танковые дивизии
СС — «Дай Райх» и «Тотенкопф». Остается вопросом, стоит ли принимать всерьез загнанные вместе с эсэсовцами в котел 5-ю и 8-ю румынские кавалерийские дивизии, потому что от них осталась лишь горстка солдат. Но с формальной точки зрения теперь в котле находились уже 27 дивизий Гитлера и его союзников!
Дальнейшее прекрасно известно. Хотя окруженные войска сопротивлялись с упорством обреченных, а советское командование не проявило особой изобретательности в борьбе с ними, больше сосредоточившись на развитии успешного наступления на запад, ко 2 февраля 1943 года операция «Кольцо» завершилась. В плен попало более 100 тысяч солдат, точное количество погибших остается неизвестным до сих пор. Из котла успели улететь генералы Хубе (командир XIV танкового корпуса) и Пикерт, а также обергруппенфюрер Хауссер. Генерал Гот, вовремя улизнувший с фронта, был направлен в резерв Генерального штаба, а фактически в отставку. Манштейн потерял благоволение фюрера, особенно после провала мартовского контрудара под Харьковом, который мог увенчаться успехом, если бы в нем участвовал Танковый корпус СС. Увы, его дивизии остались в Сталинградском котле. В результате попытка летнего наступления, предпринятая немцами с Орловского выступа (Курская дуга просто не образовалась), с треском провалилась, и вся летняя кампания 1943 года прошла под знаком наступления Красной Армии.
Как хорошо известно, последней надеждой Гитлера на успех в Восточной кампании была операция «Цитадель» — летнее наступление под Курском, целью которого было срезать Курский выступ и уничтожить окруженные советские армии. Нет особого смысла детально рассматривать предысторию этой операции, скажем лишь, что многие немецкие генералы не разделяли надежд фюрера по одной-единственной веской причине — немецкая армия совершенно откровенно выдохлась, ей элементарно не хватало сил. Поэтому заявления того же Манштейна, что-де наступление получилось бы успешным, если бы его начали сразу после окончания Харьковской операции, то есть в апреле 1943 года, можно рассматривать лишь как очередную попытку очередного генерала спрятаться за хилую спину германского национального лидера. Мол, во всем виноват Гитлер, но не его генералитет. По нашему мнению, даже если бы наступление и началось в апреле, оно могло принести немцам в лучшем случае какой-то локальный успех. Однако фюреру этого было мало, ему требовался перелом характера войны на Восточном фронте! Вот отсюда и проистекала затяжная подготовка операции.
Манштейн требовал и другого. Он утверждал, что все танковые дивизии, необходимые для намечаемых ударов, находятся на западном фланге группы армий, поэтому их надо снять с рубежа реки Миус. Но менее всего Гитлер был готов создать возможность для большого оперативного успеха в духе плана Группы армий «Юг» путем отказа — хотя и временного — от Донбасса. На совещании в штабе Манштейна в марте в городе Запорожье он заявил, что совершенно невозможно отдать противнику Донбасс даже временно. Если Германия потеряет этот район, то лишится возможности обеспечивать сырьем свою военную промышленность. Прежде всего это касалось никопольского марганца, значение которого вообще нельзя выразить словами, потому что он был жизненно необходим для производства легированных сталей. Потеря Никополя (на Днепре, юго-западнее Запорожья) означала бы конец войны. Далее, как Никополь, так и Донбасс не может обойтись без электростанции в Запорожье. Результат — нужно удерживать все и везде. Фельдмаршалу оставалось только скрипнуть зубами и согласиться.
