Но помощь была близка. Лейтенант Сарева со своими автоматчиками на лыжах подоспели на выручку. Русские стали падать в снег, кое-кто из них попытался вернуться в «motti», откуда они совсем недавно бежали.
Пока одни подразделения финнов добивали остатки окруженных, другие начали преследование русских в густом лесу. Люди выходили наружу и тут же попадали под огонь финских пулеметов, но продолжали идти, словно им уже было все равно.
Позднее финны обнаружили нескольких русских, прячущихся на ферме и в сарае, но к 4 февраля с окруженной группировкой было покончено.
Первый подсчет выявил 500 убитых русских, но в дальнейшем это количество увеличилось до 1000 человек. Среди убитых было обнаружено 3 финских солдата. 4-й егерский батальон, которому принадлежит заслуга разгрома окруженной группировки, потерял всего 5 человек.
Одну за другой финны безжалостно уничтожали другие окруженные группировки. Но даже их глубоко тронули полные скорби и отчаяния перехваченные сообщения. В своих пропагандистских сообщениях финны постоянно твердили: «Возвращайтесь в Россию, оставьте Финляндию в покое», но сейчас русские уже не могли двинуться ни вперед, ни назад. Они могли лишь просить о помощи. И чем сильнее сжималось кольцо окружения, тем настойчивее становились такие просьбы.
24 февраля в 17.38 из Леметти поступило такое сообщение: «Мы несем тяжелые потери от огня финской полевой артиллерии и противотанковых орудий. Начиная с 19 февраля мы потеряли 12 танков, 2 бронемашины и 42 грузовика. Просим открыть огонь тяжелой артиллерии по позициям финнов к северу от Леметти и Митро. Поддержите нас, пожалуйста. Финны находятся всего в 200 метрах от наших позиций».
В 16.30 того же дня поступило еще одно сообщение от этой группы: «Вне зависимости от погоды, пожаkуйста, сбросьте с воздуха продукты питания и боеприпасы. В последней доставке не было боеприпасов. Пожалуйста, сбросьте нам боеприпасы. У нас уже два дня нет патронов. Продукты питания и фураж закончились. Постарайтесь прислать сегодня хоть что-нибудь. Сделайте хоть что-нибудь!»
Мольбы окруженных продолжались: «Почему вы не атакуете с расстояния 200-300 метров? Начинайте атаку в 12.39. Четыре самолета не сбросили никаких продуктов питания. Ранее нам почти не досталось продуктов. Большая их часть попала на сторону финнов».
12.41: «Подразделение Петрова полностью уничтожено. Ожидаем подкрепления. Прошу подкрепления, которое должно прибыть к утру».
18.00: «Почему не отвечаете? У вас есть связь со штабом корпуса?»
26 февраля в 21.00 финны перехватили сообщение, направленное 34-й танковой бригаде из 56-го армейского корпуса русских: «Нам известно о вашем тяжелом положении, и мы сообщили об этом Штерну и Ковалеву. Планируем оказать вам поддержку с воздуха».
34-я танковая бригада ответила: «Пожалуйста, скорее сообщите нам о положении на левом фланге финнов в Куикка (на ферме). И что творится у озера Лава?»
После завершения разгрома окруженных группировок многие военнопленные рассказывали, что в темноте солдаты по ошибке стреляли друг в друга. «Лишь тот герой, кто не сдается…»
Находящиеся в окружении русские голодали, но их лошадям, которым полагалось тащить пушки и фургоны с припасами, приходилось еще хуже. С самого начала вторжения судьба их была незавидной, но, попав в окружение, несчастные животные стали бесполезны, их разве что можно было использовать в качестве пищи для голодающих солдат. Снабжение фуражом огромного количества лошадей русских на территории, намеренно превращенной ее защитниками в пустыню, было ужасающим. По существовавшим у финнов нормам одной лошади требуется 26 фунтов фуража в день. Это составляет порядка 1,261 тонны фуража в день на всех имеющихся в подразделении животных. Русские не планировали кормить своих, лошадей по таким завышенным нормам.
Лошади русских, не погибшие от голода и не забитые для питания солдат, иногда служили для других целей. Так, у Койринойя русские использовали их для «нейтрализации» финских мин, гоняя несчастных животных по замерзшим минным полям. Финны, наблюдая за ужасными страданиями лошадей, старались пристрелить их до того, как те попадут на мину. Иногда им удавалось убить их, прежде чем животное будет искалечено; иногда же приходилось слушать полное муки ржание искалеченных животных, продолжавшееся по нескольку часов кряду.
Эркки Палолампи, работавший до войны редактором газеты, вел дневник, куда вносил свои впечатления от фронтовой жизни. В нем он описывает случай, когда «кавалерию без всадников» гнали по льду. Одна из лошадей была тяжело ранена неподалеку от финских позиций, ее стоны и крики звучали почти как человеческие. Финны хотели положить конец ее страданиям, но в ясную погоду и под прицелом винтовок противника подобная миссия стала бы самоубийством. Командир запретил всем покидать позиции. Напряжение росло, и батальон, повидавший много страданий и смертей, начинал терять самообладание от мучений одного раненого животного, лежащего на льду. Солдат пробивал холодный пот. Срочно было необходимо что-то предпринять.
Пастор Эльяс Симойоки, капеллан батальона, вышел вперед. Он отпевал погибших и молился за раненых, помогая уносить их в безопасное место. Поскольку во время Зимней войны в подразделениях официально не существовало должности капеллана, он сражался наравне с остальными. Все любили Симойоки. Он всегда подчинялся приказам… но лишь до этого момента.
Пастор взял свой пистолет и спокойно пошел по открытому заснеженному пространству. Ни с той ни с другой стороны не прозвучало ни единого выстрела, было ясно: все хотели, чтобы лошадь была избавлена от мучений.
Симойоки дошел до лошади и совершил акт милосердия. Животное утихло, и пастор начал свой долгий путь назад. Стояла мертвая тишина.
Противник дождался, пока пастор доберется до своих позиций, а затем открыл огонь[36].
Генерал Хегглунд прекрасно знал, что русские в первые дни января проводят поспешную перегруппировку своих сил. Была сформирована новая армия (15-я) под командованием командарма Г. М. Штерна, который в августе 1939 года отличился во время десятидневного сражения с японцами на Халхин-Голе. Штаб 8-й армии был переведен в Кархюмяки, а командующий 56-м армейским корпусом Черепанов перенес свой штаб из Кёснёселкё поближе к 168-й дивизии. Это оказалось неудачным решением, ибо вскоре Черепанов попал в окружение у Койринойя.
8 февраля в районе Салми был сформирован еще один армейский корпус, 7-й, под командованием генерала Коротаева. Он был укомплектован свежими силами, переброшенными в этот район в надежде, что им удастся изменить ход событий.
Тем временем яростные и кровопролитные бои продолжались. Командир 4-го егерского батальона полковник Матти Аарнио столкнулся с последней отчаянной попыткой русских вырваться из окружения в районе к востоку от Леметти. Он получил сообщение с передового наблюдательного поста о том, что сотни русских вырвались из ловушки и продвигаются к расположению его батальона вдоль дороги, по которой осуществлялось снабжение. Сейчас они находились всего в нескольких сотнях метров. Аарнио тут же приказал прервать все радиопереговоры и прибыть в расположение батальона. Крупные силы русских, прорвавшиеся через оборонительные позиции лейтенантов Сарева и Сорвали, встретили огонь финских подразделений. Десятки русских гибли под огнем, но их превосходящее количество вынудило финнов покинуть свои позиции.
Русские находились всего в каких-нибудь двух десятках метров, и Аарнио сообразил, что их ведет группа старших офицеров. Генерал Кондратьев и офицеры его штаба отчаянно пытались вырваться из окружения. Всего лишь несколько часов назад Аарнио был уверен, что в этом районе нет войск противника, поэтому рассредоточил свои силы в разные точки по периметру окружения. Сейчас ему пришлось спешно организовать оборону из офицеров своего штаба, посыльных, поваров и водителей машин.
Среди находящихся на командном пункте военнопленных было много таких, кто бегло говорил по-фински. Выяснилось, что это карелы, и финнам было горько сознавать, что они сражаются со своими собратьями. «По меньшей мере 3600 солдат пытаются вырваться из окружения», - сообщили Аарнио.
К тому времени шум битвы рядом с расположением батальона был услышан финскими патрулями, посланными для окружения попавших в ловушку сил русских. Они ринулись назад к месту прорыва и открыли шквальный огонь по бегущему противнику. Царили невообразимый хаос и неразбериха. Солдаты стреляли по своим в этой свалке. Один из посыльных прибежал на командный пункт доложить, что русские уже находятся в расположении батальона. Когда он собирался покинуть командный пункт, в дверях его настигла пуля. Аарнио выбежал наружу и увидел, как его новобранцы и офицеры штаба образуют цепь вокруг штабной палатки. «Не стреляйте по своим! Дождитесь появления русских!» - прокричал он.
