И хозяин никакой: отдал командиру 2-й роты (этот был из себя весь такой «карьерный военный»: подтянутый, ходит прямо, вроде у него слива в жопе торчит, свою роту школил – смотреть больно было! – они по струнке у него ходили, бедняги) – 2-й роте отдал два наших маршрута – Припять – Янов и Канал – Ладыжичи. Отдал… Я просто озверел, когда из разведки приехал и узнал: «Какого… вы их ему отдали?» – «А он попросил. Завтра съездишь с ним, покажешь».
Я про себя только выматерился. А что я могу? Не я ж командир… Маршруты эти были легкими, «рекреационными»: в Припяти (городе, не реке… даже не в городе, а вокруг: мы в Припять не заезжали, ее к тому времени уже колючкой [56] огородили) – не больше пары сот миллирентген в час, Канал – там и 30 мР/ч. нет, а на маршруте Ладыжичи самая высокая точка (если в маршрут включать и дорогу к нему) была на нашей «штатной» стоянке на околице Чернобыля у Сельхозтехники – 3 мР/ч. (село Ладыжичи колебалось на уровне около 0,7 миллирентгена в час – границы отселения; и хоть село и отселили давно, нас туда каждый день посылали мерять его, «мониторить»). То есть оба маршрута по уровням – курортные. Писали там, конечно ж, меньше, чем за Рыжий Лес: за Рыжий Лес, скажем, 1,5 рентгена, а за эти – 0,5. Так в Рыжем Лесу ты эти 1,5 рентгена, скорей всего, получишь (а кое-где так наверняка получишь), а на этих маршрутах – точно нет. Они как отдых. Точнее – передышка. Не все ж время экипажам вокруг АЭС колесить. И хорошо, что опытный экипаж под рукой, в разведке: в случае чего-то непредвиденного (новый маршрут, экстренное задание…) есть кем дырку заткнуть… И ребятам так лучше: лучше ж по маршруту проехаться – развлечься – и рентген и выезд подзаработать, чем в лагере сидеть: там тебя по жаре сто раз на всяких работах замордуют, а рентген – аж ноль-целых-хрен-десятых напишут (0,02 Р – 20 миллирентген – если точно: такой тогда лагерный фон за сутки был… считался; на самом деле было еще меньше, его, наверно, с мая забыли «переоценить» – настолько вопрос дозы на лагерном уровне никого не волновал)… И вот эти маршруты ротный отдал. И еще вози их, показывай…
Наши койки стояли рядом, пока мы в обычных армейских палатках – на отделение (десять человек) – жили.
И я видел, как он просыпался.
Первое движение – рукой, еще не открывая глаз – к тумбочке (на ней сверху у него пачка сигарет и спички заготовлены) – и сразу закуривает… Большие детские глаза блестят в потолок… И только после второй затяжки он обретал свое, так сказать, командирское «Я» и начинал командовать. Для начала – мной (а я за ним наблюдаю в это время из-под прикрытых век): «Командир, вставай!» Ну, и дальше по порядку: «Старшина, подымай роту!» Трудно ему было встать первым.
И вот в эти моменты, от пробуждения до второй затяжки, я его по-человечески жалел… (А мне эти две затяжки заменяла пара крепких ругательств – безадресно, так, в пространство… Я до завтрака старался не курить. «Здоровый образ жизни»…)
Что хорошо было – что был он беззлобный.
Но, опять же, по-детски беззлобный: детишки и кошку до смерти замордуют – просто из любопытства, и старушку до инфаркта доведут – по непониманию… Но без злобы. Так, «в порядке жизнедеятельности»…
Потому-то я и насторожился так, когда когда-то, когда мы обсуждали перспективы «ухода отсюда» (очень животрепещущая лагерная тема…) – у кого какая доза, кто быстрее ее набирает, кто медленно, и как будут писать дозы дальше – по сколько за разведку, по сколько за АЭС, и сколько будут разрешать писать в день – у кого какие шансы – с учетом уже набранного и прогнозов на будущее… – ротный в ответ на чьи-то слова, что я «хорошо иду, быстро дозу набираю», – сказал каким-то директивным тоном – и этим тоном как будто объявил гонку – причем такую, в исходе которой он был уверен заранее: «Ну ты-то, Мирный, уйдешь после меня»…
Это мне за все хорошее, так сказать… Настоящий заботливый командир, что говорить: «Слуга царю, отец солдатам»… (То есть этой удивительной – для меня просто-таки удивительной! – заботливости кадровых офицеров прежде всего о себе, о своем благополучии – он все-таки в армии научился.)
И эта оброненная им полушутя, в приятельском разговорике, мимоходом, беззаботно фраза запала мне в душу.
Потому что я не сомневался – он сказал то, что думал.
И это мне сильно не понравилось.
Потому что я совсем не хотел ждать, когда капитан Воннов получит свои 25 рентген и доблестно уйдет. В лучшем случае дав мне уйти вместе с собой в порядке о-о-огромного одолжения… милости даже… А в худшем – оставив разбираться с новым начальником, чтоб я вместо него дела за роту передавал… Очень не хотел я зависеть в этом вопросе от милостей капитана Воннова. Ревниво он как-то относился, кто из нас раньше уйдет… «Ты уйдешь после меня»
Так началась наша невидимая (и не острая, а, я б сказал, «хроническая») гонка…
Где на его стороне были… были преимущества.
Чуть не сказал – «все».
Не все.
Я в Чернобыле яиц не собирал.
Нач. разведотдела:
– Какие эти гражданские трусы, только договариваются и никогда к АЭС не ездят…
А в это время мы, гражданские (только в военную форму переодетые), которые доставляют им («военным военным») данные с маршрутов, стоим тут же.
Из рабочего блокнота командира взвода радиационной разведки
Рапорт об этом «событии» никогда написан не был. Хотя доложить об этом происшествии, пусть незначительном, но подрывающем самые устои армии, обязаны были по крайней мере двое из присутствовавших офицеров.
Посторонний же написал бы об этом приблизительно такой рапорт:
Начальник отдела радиационной разведки (далее – «отдела РР») Оперативной группы Министерства обороны СССР подполковник Б. получил от Правительственной комиссии срочное задание и для его выполнения отбыл из расположения штаба ОГ МО СССР вместе с командиром 1-й роты РР капитаном Вонновым и командиром 1-го взвода РР лейтенантом Мирным на стоянку машин РРР.
При появлении офицеров бойцы роты поднялись и построились перед рядом БРДМов в шеренгу по три (впереди командир, за ним в затылок дозиметрист и водитель экипажа). На приветствие подполковника строй дружно гаркнул: «Здравья…! жаю…! тарщ…!…ковник!»
Начальник разведотдела подполковник Б. впервые столкнулся лицом к лицу со своим разведвоинством – тремя с чем-то десятками мужчин 25-45 лет в разношерстной бэушной [57] форме – и начал лично распределять экипажи по маршрутам разведки, сопровождая приказание каждому экипажу энергичным указующим взмахом руки.
Из строя личного состава РР раздались возгласы возражения и неудовлетворения. Игнорируя их, подполковник продолжал отдавать команды экипажам. Командир роты РР капитан Воинов, стоящий позади подполковника Б., на его действия никак не реагировал. Так же как и на отчаянные взгляды командира 1-го взвода РР лейтенанта Мирного, пытавшегося его побудить к прекращению действий подполковника.
Из строя в сторону подполковника зазвучали новые, более громкие возражения. Экипажи бурно выражали свое несогласие с тем, что их посылают на маршруты, которых они не знают. Отдельные выкрики из строя перешли в общий ропот.
Командир роты капитан Воинов попытался пресечь нарушения воинской дисциплины обеспокоенными окриками. Безрезультатно.
Действия начальника отдела радиационной разведки Оперативной группы Министерства обороны СССР подполковника Б. были прекращены командиром 1-го взвода радиационной разведки Мирным.
Нарушая воинский Устав, лейтенант Мирный, стоявший ранее позади подполковника Б., подошел к последнему, и, негромко сказав ему:
– Извините, товарищ подполковник, но здесь командую я, – отменил приказ вышестоящего начальника.
После чего лично распределил экипажи разведки по маршрутам, сверяясь с блокнотом, вынутым из своей полевой сумки. Приказания командира взвода лейтенанта Мирного были выполнены беспрекословно. Подполковник Б. и капитан Воинов в действия лейтенанта Мирного не вмешивались.
Подполковник Б. лично отбыл в разведку с экипажем БРДМа № 82.
В тот день я вернулся из разведки одним из последних.
На стоянке ребята с 82-го БРДМа как раз делились впечатлениями:
– На разведке подполковник – из броника ни шагу! Внутрь втиснулся – через триплексы высматривает, где мерять… А назад приехали, он на стоянке – двумя пальчиками! – респиратор свой, «лепесточек» беленький – снял – и на вытянутых руках – выбросил! И бегом умчался менять ботинки и обмундирование – обмываться… Еще б – БОЕВОЙ ВЫЕЗД СДЕЛАЛ!
Как капитан Бычков и Евгений Петрович в первый раз встретились
М. Е. Салтыкову-Щедрину и Е. П. Олейниченко
Идет по лагерю ветеран.
Ветеран лагеря.
