Прекрасно сохранилась летняя столовая Корнелия Тегета (ил. 29). По сторонам трех каменных помостов стоят четыре неканнелированные колонны, выкрашенные в светло-голубой цвет. Они поддерживали настил из жердей, по которому вились виноградные лозы: раскопками были обнаружены в земле возле колонны их корни. В две передние колонны вмурованы круглые невысокие (1 м) подставки для статуй. Столовая была расположена рядом с храмиком, о котором мы уже упоминали, откуда вода текла в канал. Канал этот как будто разрывал среднее ложе на две половинки; в центре столовой находился фонтан. Впереди справа, если встать лицом к храмику, стояла круглая подставка (около 1 м высотой), на которой и находилась статуя эфеба, К рукам статуи были приделаны особые приспособления, куда вставляли бронзовые подставки с небольшими разветвлениями, на которые вешали светильники. Ложа были с внутренней стороны расписаны; возлежавшие могли за обедом рассматривать ряд картин, развивающих на протяжении почти 10 м одну тему: сцены и виды Египта во время периодического разлива Нила. По содержанию картины эти можно сравнить со знаменитой мозаикой из Палестрины (маленький городок возле Рима — древнее Пренесте), где изображен Нил в полном разливе: снующие по нему барки; островки, обросшие тростником, с храмами и домами; охотники, поражающие львов, пантер, бегемотов и крокодилов. В триклинии у Тегета чрезвычайно интересно соединение реалистических картинок (деревенская девушка, которая сидит с веретеном и прядет, а рядом с ней большая сторожевая собака на цепи; сельская веселая пирушка на открытом воздухе; любовная сцена, разыгрывающаяся в убогой сельской харчевне) со стилизованными пейзажами, в которых отчетливо выступают египетские моменты: Исида, крылатый сфинкс, священный бык Апис, крокодил, ибис, эфиопы в виде смуглых курносых пигмеев, обелиски, характерные египетско-эллинистические строения — высокие, прямоугольные, с большим, тоже прямоугольным входом. Особенно интересна одна фреска: раб-пигмей ногами приводит в движение архимедово колесо, знаменитую «улитку», с помощью которой производилась поливка засеянных полей и огородов: до сих пор — единственное имеющееся у нас изображение этой машины.
Вокруг атрия и перистиля располагаются комнаты помпейского дома, который поражает нас и количеством комнат (у Тегета их было не меньше 30, и он прикупил еще дом по соседству; у Епидия Руфа — около 20; в доме Фавна — около 40) и малыми размерами большинства их (комнаты в 6–8 кв. м и даже меньше — отнюдь не редкость). Зато италиец желал, чтобы комнаты его были приспособлены к временам года; в доме устраивали особые столовые и спальни для зимнего времени и особые для летнего, помещая первые так, чтобы туда попадало как можно больше солнца, а вторые — наоборот, как можно больше от него укрывая. Займемся этими комнатами.
Спальни. В Помпеях спальни, выходящие на атрий, представляют собой высокие узкие комнаты с высокими дверями. Спальни вокруг перистиля открыты на портик во всю или почти во всю ширину и часто сообщаются еще узенькой дверью с соседними комнатами. Устройство это вполне понятно: двери в портик летом держали круглые сутки открытыми, а на зиму их закрывали и ходили через боковые. Перед спальнями иногда находилось нечто вроде маленькой прихожей, предназначавшейся, вероятно, для прислуживающего раба. Часто в спальнях устраивали для кровати нишу в стене. Если пол в спальне был мозаичным, то место, где стояла кровать, оставляли белым и окружали каким-нибудь орнаментом. Кроме того, потолок над кроватью иногда делали в виде коробового свода. По величине своей спальни часто бывали так малы, что кровать, особенно если она была двуспальной, занимала комнату почти целиком.
Столовые. Столовые, триклинии, обычно помещались рядом с таблином, но были и столовые, выходившие в перистиль. Варрон укорял своих современников за то, что «они очень заняты тем, как бы расположить свои летние столовые на восточную, прохладную сторону, а зимние на заход солнца». У Тримальхиона были особые столовые для каждого времени года. В доме богатого помпейца столовых имелось несколько; обычно это небольшие комнатки (3,5–4 м шириной и 6 м длиной), освещавшиеся из атрия или перистиля. На перистиль они открываются, в большинстве случаев, во всю ширину, но снабжены большими створчатыми дверями. Значительную часть комнаты (метров 16 в квадрате) занимает стол и расположенные вокруг него три ложа (самое название столовой «триклиний» греческого происхождения от «treis» — «три» и «cline» — «ложе») (рис. 30). Квадрат, ими занятый, часто обведен мозаичным узором.
Рис. 30.
Древние италийцы обедали сидя; старинный обычай этот утратился под греческим влиянием: мужчины начали располагаться вокруг стола лежа; сидели только женщины и дети (возлежать за столом разрешали себе лишь женщины легкого поведения; Цицерон, описывая разнузданную жизнь товарищей Каталины, изображал их «возлежащими на пирушках в обнимку с бесстыдными женщинами»). Убранство столовой было приспособлено к этой новой моде. Состояло оно из стола, обычно круглого, на одной прочной ножке, и трех широких пиршественных лож. Приличие требовало, чтобы на одном ложе помещалось не более трех человек: по словам Варрона, число приглашенных к обеду следовало начинать с числа Граций, т. е. с трех, и доводить до числа Муз, т. е. до девяти, и его не превышать. Гостей рассаживали по строгому этикету: для самых уважаемых предназначалось «среднее ложе»; здесь на обеде у Назидиена, который так весело был описан Горацием[69] в одной из сатир, хозяин усадил Мецената[70] с двумя его молчаливыми спутниками; самым почетным местом на этом ложе («консульским», как его называли, потому что здесь сажали консула, если он бывал в гостях) считалось последнее с краю; рядом с ним находилось место хозяина, сидевшего на «нижнем ложе».
В одном помпейском доме в летнем триклинии, устроенном, как обычно, в садике (на «Новых раскопках»), на стенах были написаны в стихах четкими белыми буквами по черному полю правила поведения для застольников и приказ рабу-прислужнику. На одной стене:
Ноги, мальчик, водою омой и досуха вытри,
Дай салфетки гостям, наши платки береги{20}.
Над средним ложем другая надпись:
Взор на супругу чужую не смей кидать похотливый,
Ласков с нею не будь: скромно себя ты веди.
И, наконец, против первой надписи:
[Будь приветлив с соседом], и прочь ненавистные ссоры!
Если не можешь, шаги к дому обратно направь{21}.
Обедавшие помещались поперек лож и несколько наискось, так что голова каждого лежащего ниже (начиная от изголовья) приходилась, примерно, на уровне груди его соседа, возлежавшего выше.
Надо сказать, что эти столовые при своих малых размерах были очень неудобны: в них буквально негде было повернуться и нельзя было встать, не беспокоя соседей. В богатых домах уже I в. н. э. начали устраивать столовые большего, чем обычно, размера: в доме Кифареда, например, это комната размером в 7x11 м, в доме Пансы — размером в 7,5x10 м. Они выходили обычно в перистиль и назывались греческим именем «oicos», т. е. «дом». Одним из видов такой комнаты был «коринфский ойкос». Отличительная его особенность состоит в том, что вдоль стен комнаты шли колонны, перекрытые коробовым сводом; потолок между колоннами и стеной был обыкновенным, плоским. Комната, таким образом, приобрела вид басилики с ее тремя нефами: в среднем нефе находились обедающие, у которых теперь было достаточно пространства, чтобы вставать и проходить к своему месту, не тревожа остальных; в боковых стояли прислуживающие рабы.
Очень любопытно устройство столовой в доме Серебряной свадьбы (ил. 34); это просторная (13x6 м), продолговатая комната, явно разделяющаяся на две части: в задней четыре восьмигранных колонны, очень близко поставленные к стенам, поддерживали коробовый свод; это и была собственно столовая; передняя часть предназначалась для рабов, которые, обычно в большом количестве, должны были прислуживать за столом. Этим комнатам стремились придать с помощью росписи и мозаик особо парадный вид. Одна из таких самых великолепных помпейских столовых находится в доме Корнелия Тегета. Это большая комната, широко открытая на перистиль и находящаяся прямо напротив летнего триклиния. Пышность стенной росписи дополняется еще прекрасным полом. У порога почти во всю длину комнаты мрамором выложена пестрая дорожка, от которой в центр комнаты и переходя за него идет другая, более широкая. Почти в середине находится мозаичный квадрат (размером 0,9x0,9 м) изумительной работы из кусочков дорогого разноцветного мрамора. Геометрический рисунок (ромбы, шестиугольники, круги, треугольники, входящие между собой в разные сочетания) оживлен растительным орнаментом: стилизованными чашечками распустившегося цветка. Мозаика эта замечательна еще тем, что здесь впервые видим мы применение разноцветной (красной, синей, зеленой, белой и золотистой) стеклянной пасты, из которой сделаны розетки, вписанные внутри четырех шестиугольников, находящихся по углам квадрата. Квадрат этот, производящий впечатление яркого коврика, был предметом особой заботы хозяина, приказавшего прикрыть его толстым свинцовым листом, который снимали только в торжественных случаях. Эта мера предосторожности, необычная для Помпей, спасла редкую мозаику, стеклянные части которой иначе погибли бы от раскаленного пепла и падающих камней.
