Кремль, Лобное место с холмом «голгофой», где казнили «Христа» Ивана Тимофеевича, и под коей схоронен «ветхий Адам». Рис. XVII в.
Однако, по свидетельству общины, огонь не коснулся «христа» Ивана Тимофеевича. Он невредимым вышел с Житного двора. После сего его пытали на Лобном месте Красной площади и под конец распяли на кремлевской стене справа от Спасских ворот, где потом по указу царя была выстроена часовня в его память.
Когда Иван Тимофеевич испустил дух, стрельцы сняли его с креста и похоронили на Лобном месте в могиле под сводами. По хлыстовскому преданию (публиковавшемуся и в церковных сочинениях) под тем холмом и Лобным местом был сокрыт «лоб первого человека Адама», а по ведическим преданиям там были захоронены братья Бор и Мось, внуки Дажьбога.
В ночь с субботы на воскресенье Иван Тимофеевич воскрес при свидетелях и явился в подмосковном селе Пахре. Его поймали и снова распяли, а также содрали кожу. Но одна из учениц покрыла его тело простыней, и произошло чудо – простыня обратилась в новую кожу. Он и в третий раз потом умер и воскрес. И тут царице Наталье Кирилловне было видение, что она разрешится от бремени (будущим царем Петром I), если освободит сего «христа».
Это событие стало поворотным – с тех пор преследования со стороны правительства «божьих людей» прекратились надолго. Ивана Тимофеевича освободили, и после сего он еще 30 лет, до 1702 года, спокойно прожил, вначале проповедуя в общинах по всей России, а потом обосновавшись в Москве, в «Божьем доме», что за Сухаревой башней.
Сюда к нему приходил из Костромы и «Верховный Бог» Данила Филиппович. И учение их в те годы распространилось по многим монастырям России. Последователи их были как среди простонародья, так и в среде высшего духовенства, в семьях боярских и даже в царской фамилии. Понемногу это учение стало сокровенной сутью самого отечественного православия. Но открыто о том проповедь не велась во избежание брожения умов и смуты.
1 января 1700 года, по легендам «божьих людей», на небо «в теле» вознесся Данила Филиппович (потому, как говорят, и перенесли на это число Новый год, ранее праздновавшийся 1 сентября). А через два года и Иван Тимофеевич, оставивший свое тело на земле, как знак своего смирения.
Таковы легенды «божьих людей». Перейдем теперь к наследникам сих «мессий».
Наследницей, воспринявшей «божество» от Ивана Тимофеевича, стала в начале XVIII столетия старица московского Ивановского монастыря «богиня» Анастасия (Агафья Карповна).
В Ивановском монастыре в ее время были почитаемы нетленные мощи «Христа» Ивана Тимофеевича, а также Прокофия Даниловича (также «Христа» и сына Данилы Филипповича).
Там бывали собрания, на коих Анастасия учила истинной вере и традиции. В чем заключалось это учение? Документы «розыска» так говорят о том.
1. В целом община отрицала Св. Писание, как Новый, так и Ветхий Заветы. Однако отдельные тексты и мысли христианства воспринимались, как несущие древнюю истину и совпадающие с традицией.
Так, из всей христианской литературы выделялась III книга Ездры, изъятая из православного ветхозаветного канона и имеющаяся ныне только в католическом (правда, в последние годы ее издает и Православная церковь, как апокриф). Кстати, изъятие это произошло у нас лишь в середине XVIII века.
Важно отметить, что на Руси Библию мало кто знал. Полные тексты Ветхого и Нового Заветов были опубликованы малым тиражом и только в 1581 году («Остожская Библия»), и этот перевод в целом был сделан на основании перевода с латинской «Вульгаты», осуществленном незадолго до того в Новгороде Великом, где в те годы было сильно польское католическое влияние.
А до того шесть столетий от официального Крещения Руси и полторы тысячи лет от проповеди апостола Андрея русские христиане Библии на славянском языке не знали, ограничиваясь пересказами и цитатами книг, как Ветхого, так и Нового Заветов (апракосами, парамейниками, палеями и т. д.). Эту литературу можно сопоставить с современными изданиями «Библии для детей», «Евангельских рассказов». Главной же книгой для народа оставался столетиями «Псалтырь», т. е. псалмы древнего арийского царя Давида, т. е. песнопения вполне традиционные и для ведославия.
И в самой Византии дело обстояло почти так же, как на Руси. Издания полного православного канона были единичны, имелись только в крупнейших монастырях и в библиотеке императора. Да и в католических странах долгое время существовали только латинские издания Библии, которые могли прочесть немногие образованные люди. И по сию пору католические службы идут на латыни, непонятной верующим. Полагаю, что так церковь ограждает паству от соблазна, явно содержащегося в св. Писании и приводящего с древности и поныне к расколам.
После издания «Остожской библии» только через 200 лет заметили, что в нее включены все книги из латинской «Вульгаты», не имеющиеся в византийском каноне. И лишь тогда их изъяли, в том числе и III книгу Ездры (объяснимо это и борьбой внутри духовенства с «христовщиной»).
Так что отношение «божьих людей» к недавно опубликованной Библии и к тому, распространять ли ее в народе, а также какие тексты почитать, а какие нет, имело полутора-тысячелетнюю традицию. И «потопление книг», осуществленное Данилой Филипповичем, явилось естественным ответом на их первое вторжение в духовное пространство Руси.
А чем интересна III книга Ездры? «Розыск» над анастасиевцами показал, что общинники особо обращали внимание на такие слова: «ибо откроется Сын Мой Иисус с теми, которые с ним, и оставшиеся будут наслаждаться четыреста лет. А по прошествии этих лет умрет Сын Мой Христос» (III Ездры, 28).
В древнейшей ведической традиции, отмеченной «Велесовой книгой», утверждалось, что речь здесь идет о Бусе Белояре, который почитался Вторым Христом и был распят через четыре века после Христа Евангельского. А «божьи люди» и последователи Анастасии-Воскресения утверждали также, что и «обретенные христы», являющиеся в их общинах ныне, стоят в том же ряду, что и древние, обладают той же силой и властью.
Можно обратить внимание и на то, что и в посланиях современной нам Анастасии мы находим ту же мысль. Она прямо говорит, что «ей посредники (в разговоре с Богом, т. е. церковники) не нужны» («Анастасия», I книга, обращение автора к читателям).
Учение Анастасии (Агафьи Карповны), распространенное издревле среди всех «божьих людей», заключалось также в том, что Богу нужно всегда петь «песню нову», потому отвергался и «Молитвослов», даже молитва «Отче наш».
В IV книге писателя Мэгре о сибирской Анастасии, в главе «Три молитвы», именно эта мысль и разъясняется: Бог – это Отец, и обращаться к нему нужно, как к своему отцу, а разве мы обращаемся к родителям, бормоча не на своем языке то, что и сами не понимаем?
Христианские обряды и таинства, такие как причащение, евхаристия и т. п., не соблюдались, и возрождались древние ведославные. Вместо вина причащались водою либо квасом, хлеб также мог заменяться изюмом. Но обязательного канона не было и здесь.
2. Учение о браке, о семье в общинах Анастасии (Агафьи Карповны) также отличалось от общеизвестного.
Принятые тогда установления, семейное право (домострой) отвергались как греховные и прикрывающие ложь, семейное, крепостное насилие и домашний разврат. Тут следует напомнить о том, каким был институт брака в крепостнической стране, – речь идет, разумеется, не о казачьих вольных землях, и не о Севере и Сибири, где все было иначе.
В крестьянских семьях (особенно среди холопов, бывших в рабской зависимости) при заключении брака о любви речи и не шло. Браки заключались родителями, и часто между детьми в 10–12 лет, по соображениям бытовым: а твоя Машка-то шить и щи готовить умеет?
Причиною того нередко становилось «право первой ночи», то есть барин имел право в первую брачную ночь рабыню-молодуху взять себе, а родившиеся потом «барстуки» оставались рабами. Чтобы этого не происходило, детей и женили так рано, ибо на девочек-малолеток барин мог и не позариться. И это только один пример из многих подобных.
Так что учение о браке в общинах Анастасии было для того времени глотком свободы, волюшки вольной, зачастую единственной возможностью любить и быть любимыми. Видимо, эти обычаи также были остатком ведической традиции, которая прервалась не так давно, – с установлением в стране крепостного строя (после отмены Юрьева дня при Борисе Годунове).
Согласно учению Анастасии Карповны приходящие на их собрания в Ивановском монастыре не женатыми должны были и впредь не жениться, а женатым полагалось разводиться с женами, либо жить с ними, как с сестрами, – в том случае, если между супругами не было «божьей любви» (бывшие жены так и именовались впредь: посестриями).
Признавалась истинной только «божья любовь». Та, в которой проявлялся Божий Дух. Таинства и радения в старых анастасиевских общинах, завершавшиеся «божьей любовью», напоминали античные таинства богини Любви (славянской Вилы-Насти или Лели). А в родившихся от сей любви младенцах видели явившееся в мир «божество», которое могло и уснуть, уйти, если его осквернить нашим греховным миром.
