§ 59. Первый период царствования Ивана IV. Завоевания. Не менее славны и внешние дела Ивана IV, современные его реформам. В 1552 году было завоевано им Казанское царство, а в 1556 – Астраханское царство, возникшее на развалинах Золотой орды. Было уже сказано (§ 52), чем было вредно для Руси татарское соседство. Татары из Казани и подчиненные им инородцы не давали покоя московским окраинам и закрывали для русской колонизации пути на восток. Попытки московского правительства овладеть Казанью до Ивана IV не имели успеха, потому что не были решительны. Иногда русская рать появлялась под самою Казанью; казанцы пугались, принимали к себе хана из рук московского государя, обещали мир и подчинение, а затем сейчас же изменяли и начинали враждебные действия. При Иване IV был составлен план окончательного овладения Казанью. В 1551 году большое московское войско направлено было так, что одна часть его защитила московские границы от крымцев (на тот случай, если бы крымцы задумали напасть на Москву), а другая часть пошла к Казани и поставила недалеко от Казани, на устье р. Свияги, крепость Свияжск. В этой крепости был оставлен гарнизон для наблюдения за Казанью и сложены запасы для будущего похода. На этом пока дело и кончилось. В следующем же 1552 году поход повторился тем же порядком. Защитившись от Крыма особою ратью, Иван IV двинул большое войско на Казань и в конце лета осадил ее. После упорной защиты Казань (2 октября) была взята приступом. В первый раз при этом московские войска вели подкопы и взрывали неприятельские стены порохом. Город был весь сожжен и разграблен; остатки татарских ратей были добиты в окрестных лесах; казанский царь Едигер (Ядигар) был взят в плен и крещен; таким образом татарское ханство было уничтожено. Вместо татарской Казани Иван IV построил русскую. В новой крепости были поселены только русские служилые и торговые люди; татарам было разрешено жить лишь в подгородной слободе. Во всей земле, подчиненной казанским ханам, были поставлены русские крепости (Чебоксары, Цивильск, Яранск, Уржум, Малмыж и всех дальше – Уфа). Все инородцы были приведены в повиновение Москве (мордва, черемиса, чуваши, вотяки, башкиры). В покоренный край призывались и сами охотно шли русские поселенцы. Огромные пространства по Волге и Каме были открыты теперь для русского населения. Естественно для Москвы было желание взять устье той великой реки, течением которой она только что овладела. Московские рати спустились по Волге и в 1556 году захватили город Астрахань, где тогда сидели слабые ногайские ханы, сами призывавшие московского государя к вмешательству в их дела.
Покорение татарских царств было великим народным делом. На всей восточной границе государства настал покой; были возвращены из Казани русские «полонянники» – пленные, томившиеся в татарской неволе; были приобретены громадные плодородные пространства и открыт прямой путь за Урал, через Вятку и Каму; наконец, совершилось первое торжество христианства над исламом, Европы над Азией. Чувствуя все величие победы, русский народ пел ее в песнях и за нее сделал Ивана IV, грозного царя, своим эпическим героем.
§ 60. Перемена в Иване IV и разрыв с советниками. Все блестящие дела свои Иван IV делал нераздельно с кружком бояр, подобранных Сильвестром. К составу этого кружка принадлежали, между прочим, ближний придворный Алексей Адашев, затем князь Андрей Михайлович Курбский и некоторые другие княжата. До 1553 года ничем не нарушалось согласие государя и его советников, которых Курбский называл, на западно-русский манер, «избранною радой»; но затем пошли между ними недоразумения и ссоры. Государю стало казаться, что Сильвестр и бояре «снимают с него власть» и хотят вместо царя сами «царством владеть». Боярам же не нравилась женитьба царя на простой боярышне: дед его был женат на царевне (Софье), отец – на княжне (Елене), а Иван IV женился, по их выражению, на «рабе». С роднею царицы Анастасии, Захарьиными-Юрьевыми, советники государя жили недружно, и эта недружба повела в 1553 году к большому столкновению. Иван IV захворал в этом году горячкою и, не надеясь выздороветь, стал думать о завещании. Царство свое он оставлял единственному своему сыну-малютке Димитрию и хотел, чтобы бояре немедля ему присягнули. Но бояре начали смуту: одни присягнули, а другие не захотели присягать, говоря, что Димитрий еще младенец, за него править будут Захарьины, а им, боярам, никак нельзя быть в подчинении у Захарьиных. К удивлению, Иван IV узнал, что бояре и Сильвестр желали бы воцарить двоюродного брата государева, князя Владимира Андреевича Старицкого. С большим трудом Иван заставил бояр поцеловать крест Димитрию. Затем сам он выздоровел, а его сын Димитрий вскоре же скончался, утонув нечаянно в р. Шексне во время путешествия Ивана IV по монастырям. Все это происшествие потрясло Ивана и очень настроило его против Сильвестра и «рады». Однако по внешности хорошие отношения продолжались еще несколько лет – до 1560 года, когда скончалась молодая жена Ивана IV, оставив ему двух сыновей (Ивана и Феодора).
Со смертью жены царь круто изменился: около него появились новые любимцы, с которыми царь начал вести недостойную жизнь; а старых советников Иван удалил от себя. Сильвестр был отправлен в Соловецкий монастырь, Адашев – в Ливонию, где и умер (тогда шла война с Ливонией). Другие члены «рады» не могли помириться с утратою своего влияния и стали думать об отъезде; но Иван IV взял с них обязательства не отъезжать. Между царем и боярами шла глухая распря. Она превратилась в жестокое гонение на бояр после бегства в Литву князя А. М. Курбского (1564). Из Литвы Курбский прислал царю письмо с обвинениями против него в жестокости и несправедливости. Царь ответил ему обширнейшим оправдательным письмом и затем начал действовать открыто против бояр-княжат.
§ 61. Второй период царствования Ивана IV. Внутренняя деятельность. Действия свои против бояр-княжат царь открыл невиданным поступком. В конце 1564 года он выехал из Москвы, не сказав куда, и остановился за Троице-Сергиевым монастырем, в Александровской слободе (теперь город Александров). Оттуда в начале 1565 года он прислал в Москву грамоту, извещая, что он оставил свое царство из‑за боярской измены. Москвичи, отправив к царю посольство с духовенством во главе, просили его не покидать царства. Иван согласился остаться во власти, только с условием, что ему не будут мешать «класть свою опалу» на изменников, а иных и казнить, а ему самому учинить себе «опричнину». Мы уже знаем (§ 36), что в старину опричниною назывался удел, даваемый в особое владение вдовам-княгиням по завещаниям князей, их мужей. Вот такое особое владение устроил себе и царь Иван. Он основал себе новый «двор»: построил новые дворцы (между прочим, в Александровской слободе); подобрал новый штат придворных и прислуги; отобрал себе новую тысячу дворян (подобно тому, как в 1550 году была отобрана тысяча дворян в Москве); наконец, для содержания нового двора взял к себе «в опричнину» несколько городов и волостей, с которых шли ему деньги и запасы. Люди, вошедшие в опричнину, получили в народе ходячее название «опричников»; сам же Иван называл их «дворовыми».
Когда опричнина устроилась, она начала действовать. Цель опричнины состояла в том, чтобы отнять всякую силу и значение у той княжеской аристократии, которая образовалась в Москве из потомства удельных князей и считала себя как бы соправительницей государя. Испытав на себе властолюбие своих бояр, царь Иван счел их «изменниками» и задумал обезвредить все боярство. В своем новом «дворе», куда он не пустил «изменников-бояр», он получил силы и средства для действий против них. Он брал к себе в опричнину один за другим те города и уезды, в которых были старые удельные вотчины бояр-княжат, и применял к ним тот порядок, какой применялся Москвою в завоеванных областях (Новгороде, Пскове, Рязани). Именно из взятых в опричнину уездов выводились вон все подозрительные для Ивана IV люди, обыкновенно потомки удельных князей. Их переселяли на окраины государства, на новые земли, где не было никаких удельных воспоминаний и где эти люди не могли быть опасны. Старые же их земли отбирались «на государя» и шли «в раздачу». Вместо удаленной знати царь селил мелких помещиков-опричников, преданных ему и зависевших только от него. Это дело разорения и изгнания старой знати царь делал до самой своей смерти, в течение почти 20 лет, и забрал в опричнину половину всего государства. Остальная половина оставалась в старом положении, управлялась боярскою думою и называлась «земщиною», или «земскими» (людьми). В 1575 году над земщиною Иван IV поставил было особого «великого князя» в лице подчиненного ему крещеного татарского (Касимовского) царя Семиона Бекбулатовича, но скоро свел его в Тверь.
Опричнина была жестокою мерою, разорившею не только княжат, но и всех тех, кого насильственно переселяли с места на место, у кого отнимали вотчины и хозяйство. Сама по себе опричнина должна была возбудить ненависть гонимых. Но действия опричнины сопровождались еще чрезвычайными зверствами. Царь Иван не только выгонял знать из ее вотчин: он мучил и казнил неприятных ему людей. По царскому велению рубили головы «изменникам» не только десятками, но целыми сотнями. В 1570 году царь подверг разорению целый город, именно Великий Новгород. Заподозрив новгородцев в какой‑то измене, он ходил на них войною, как на настоящих врагов, и губил их без всякого суда в течение нескольких недель. По всему государству опричники проливали кровь, насильничали, грабили и оставались без всякого наказания, так так считалось, что они «выводили измену» из царства. Иван IV, получивший имя «Грозного» за свои казни и зверства, сам доходил до неистовства и необыкновенной распущенности. Кровавые казни сменялись у него пирами, на которых также лилась кровь; пиры сменялись богомольем, в котором бывало и кощунство. В Александровской слободе было устроено что‑то вроде монастыря, где опричники были «братиею» и носили черные рясы поверх цветного платья. От смиренного богомолья братия переходила к вину и крови, глумясь над истинным благочестием. Московский митрополит Филипп (из рода бояр Колычевых) не мог мириться с распущенностью нового государева двора, обличал Ивана и опричников и за то был с митрополии сослан в Тверь (в Отрочь монастырь), где в 1570 году был задушен одним из самых жестоких опричников – Малютою Скуратовым-Бельским. Иван расправился и со своим двоюродным братом, князем Владимиром Андреевичем, которого подозревал в умыслах против себя еще со своей болезни 1553 года. Князь Владимир Андреевич был умерщвлен без суда, так же, как мать и жена его. Не умеряя своей жестокости, Грозный не ограничивал никаких своих вожделений. Он предавался всяческим излишествам и порокам[61].
