батарей.
Вернувшись, бригадир доложил, что берег укреплен земляным бруствером и в сторону моря смотрят пушки трех батарей. Расположение батарей он показал на карте.
Собран был военный совет — Петр, Апраксин, Голицын, Боцис. Было решено провиантские суда оставить сзади, а остальному флоту идти к городу и завязать перестрелку.
10 мая галеры тремя отрядами развернулись на гельсингфорсском рейде.
Стоя на носу раскачивающейся галеры, глядя на город, на серые валуны побережья, на серые волны, бегущие к берегу, Петр думал о том, что будет он делать, взяв Гельсингфорс. Он думал о будущих трудах — где основать базу флота, куда двинуть галеры после боя…
Но вот ударили первые выстрелы. Шведские ядра с шипением врезались в балтийскую воду. Вот ядро глухо ударило в борт галеры, закричали раненые. С русских прамов — бомбардирских судов — ответили пушки и мортиры.
Петр оглядел рейд. Несколько островов оказались в тылу флота, стесняя его движения в случае маневра. Флот стоял напротив самых укрепленных участков берега.
Петр отдал приказ сдвинуться южнее.
Поднялся ветер. Видно было, как серые валы разбиваются о низкий берег. Высаживать десант в такую погоду было опасно — галеры могло выбросить на отмели, разбить на прибрежных камнях.
Артиллерийская дуэль продолжалась до ночи. А в ночь на 11 мая Петр снова созвал на своей галере генералов.
Они сидели в низкой каюте. Волны били о борта галеры. Пушки молчали, и только на праме время от времени грохала мортира, бросавшая бомбы в горящий Гельсингфорс. Из круглого окошка каюты было видно зарево.
Был совет в Жолкиеве… Был совет в Бешенковичах… Тогда думали: как бы не впустить Карла в Россию, как бы Москву не отдать…
Теперь совет на гельсингфорсском рейде — в шведских водах. Думают, как бы скорее добраться до Стокгольма. Много крови и воды утекло за эти годы…
Петр предложил такой план: основные силы Апраксина и Боциса высаживаются, как только поуляжется волнение, юго-западнее укреплений, на обширный мыс, и атакуют шведов с тыла и фланга. Галеры царя высаживают десант на гельсингфорсскую косу — прямо перед батареями, чтобы отвлечь внимание шведов. А правее царского отряда пойдет отряд генерал-майора Волконского и полковника Толбухина, героя боев под Петербургом.
Светлая северная ночь не мешала бою. В три часа пополуночи русский флот двинулся к берегу. Шведы немедленно открыли бешеный огонь из пушек и ружей. Солдаты на передовых галерах падали один за другим. Все время приходилось сменять убитых и раненых гребцов…
Пока галеры Петра и Волконского атаковали в лоб, отряды Апраксина и Боциса почти без помех высадились в намеченных местах и двинулись к горящему городу. Со стороны их наступления Гельсингфорс был почти не защищен. Командовавший гарнизоном генерал Армфельд не ждал такого глубокого обхода.
Внезапно канонада смолкла… Когда русские батальоны подошли к городу, он был пуст и объят пламенем. Шведы ушли, уведя с собой жителей и предав огню склады и дома.
Гарнизон ушел в город Борго на соединение с корпусом Любекера.
Петр сразу же бросил флот на Борго. Но шведы не приняли боя и отступили.
Следующей крупной целью был город Або, стоящий на побережье вблизи Аландских островов. Петр решил методично и постепенно двигаться вдоль берегов Финского залива, вытесняя врага.
Завоевание Финляндии началось.
3. Победу везут на плотах
Чтобы закрепиться в Финляндии, необходимо было разгромить шведский корпус Армфельда.
20 сентября Апраксин выступил к городу Тавастгусу и после форсированного марша подошел к нему. Но Армфельд не стал защищать Тавастгус. Он отступил и занял позицию на реке Пелкиной.
Позиция была выбрана прекрасно. Перед фронтом шведов текла глубокая и быстрая река. Пехота вообще не могла перейти ее вброд, а конница могла перейти только в одном месте — на левом фланге, возле впадения реки в озеро Маллас-веси. Это озеро прикрывало левый фланг Армфельда, а правый фланг упирался в другое озеро — Пялкене-веси.
Шведский берег был выше русского. С русской стороны к реке подходил широкий луг, который отлично простреливался.
Осмотрев местность, Апраксин и Голицын поняли, что прямой атакой Армфельда опрокинуть будет трудно.
— Надо обходить, Федор Матвеевич, — сказал Апраксину Голицын.
Они выехали верхом на опушку могучего соснового леса, подступавшего к приречному лугу. Ближе к озерам среди зеленых сосен и елей толпились ярко-желтые березы и коричнево-красные осины. Небо было прозрачно-голубым, и голубизна его отражалась в реке и глади Маллас-веси.
Все это было так красиво, что залюбовавшийся Апраксин не сразу ответил Голицыну.
— Надо обходить, Федор Матвеевич, — повторил тот. — Если идти в лоб, то солдат без счета положим, а добудем ли викторию — сомнительно…
— Обходить-то обходить, — ответил неторопливый, тучный Апраксин, — да ведь без изрядного числа лодок через озеро не прыгнешь…
— Смотрите! — Голицын указал на лесистый мыс, далеко вдававшийся в озеро. — От шведов не видно, что за сим мысом творится. А мы там свяжем плоты…
Апраксину мысль понравилась. Они поскакали к заливу, скрытому мысом. На берегу стояли могучие сосны, было много и сушняка. Деревья подходили к самой воде. И берег был не болотистый, твердый.
Несколько сотен солдат сразу начали валить лес для плотов.
Остальные полки строили земляные укрепления перед фронтом шведской позиции, устанавливали орудия.
Через три дня плоты были готовы. Голицын отобрал для десанта 6000 лучших солдат.
4000 пехоты и столько же конницы готовились атаковать Армфельда с фронта, чтобы отвлечь внимание.
К вечеру 5 октября 1713 года резко похолодало, небо заволокло тучами. Ночь наступила ненастная. А к утру озеро покрыл густой молочно-белый туман.
Завернувшись в свои суконные плащи, солдаты сидели на мокрых качающихся плотах и ждали сигнала к отплытию.
Около пяти часов утра Голицын спустился к воде и ступил на скользкие бревна.
— Ну что, ребята, — сказал он, разглаживая длинные усы, — продрогли? Вот шведы вас скоро погреют — дайте только до того берега добраться!
Солдаты зашевелились, заулыбались. Они любили своего генерала, который всегда шел с передовым отрядом — и на марше, и в атаку.
Длинными шестами оттолкнулись от берега, повели плоты по мелководью. Когда стало глубоко, заработали длинные, массивные весла. За первым — голицынским — плотом медленно двигались остальные. Тяжелый туман плыл навстречу десанту, оседая тусклыми каплями на войлоке солдатских шляп, на сукне плащей. Сырой пленкой покрылись стволы ружей.
Гребцы старались опускать весла в воду как можно тише. Почти ничего не было видно вокруг. Только иногда в разрывах тумана слабо проступали ветви сосен на правом берегу. Голицын всматривался в берег, стараясь не потерять верное направление.
— Левее, левее, ребята! А то в такие места
