новый закон о преступлениях против личности, который, в частности, определял, что каждый человек, уличенный в педерастии, совершенной с человеком или животным, должен быть лишен жизни. То есть вопрос заключался в доказательстве проникновения – иначе говоря, анального секса. В 1861 году смертную казнь заменили тюремным заключением. Шанс сохранить жизнь подразумевал замалчивание своих сексуальных предпочтений, однако в 1885 году, несмотря на то, что закон о внесении поправок в уголовное законодательство изначально не касался гомосексуалов, была предпринята попытка добавить в закон регулирование мужской проституции. Фактически же любая связь мужчин по обоюдному согласию попадала под действие закона и вела к наказанию – лишению свободы до двух лет с возможностью приговора к каторжным работам. Следствие этого закона – не просто тюремное заключение, а опасность в один миг потерять репутацию из-за судебного разбирательства. Именно поэтому нельзя сделать вывод, что открытых гомосексуалов было невероятно много: под влиянием норм морали Викторианской эпохи бисексуалы, например, чаще всего обращались к своей гетеросексуальной части.
Со стороны христианской церкви гомосексуальность серьезно осуждалась. В реальности гомосексуальные практики не были редкостью: во Флоренции XV века многие мужчины имели сексуальные отношения с представителями обоих полов. Две трети всех флорентийцев обвинялись в содомии. Содомия во Флоренции была строго структурирована: мужчины старше 20 лет, отрастившие бороды и вышедшие из подросткового возраста, имели анальный секс с мальчиками в возрасте 14–23 лет. Эти же мужчины посещали проституток, а также в конечном счете женились на женщинах и растили детей [141].
В континентальной Европе XVI века было несколько волн преследования содомитов, которые связаны с гонением ведьм. И те и другие считались извращенцами, чье существование угрожало благополучию общества.
Уже упомянутая проблема мастурбации рассматривалась и в этом контексте: в мужских пансионах и академиях дети обычно спали в кровати вдвоем, поэтому первым сексуальным опытом могла стать взаимная мастурбация – Мэри Уолстонкрафт высказывала свое негодование по поводу совместных спален, где дети приобретают развращающие их пороки.
Проблема подростковой гомосексуальности стала активно обсуждаться в 1770-х годах, и в школах появилась новая функция: родители могли доплатить за сон в одиночных кроватях. До этого момента они не слишком беспокоились об опасности подобных отношений: так, например, в Оксфорде и Кембридже в XVI–XVII веках практиковалось совместное проживание молодого преподавателя с несколькими молодыми студентами. Естественно, нельзя точно утверждать, имели ли место какие-то связи – нет доказательств. Однако этот пример показывает, насколько родители хотели разместить сына с его наставником, ведь так можно было бы должным образом следить за его воспитанием. Доказательством наличия гомосексуальных связей среди студентов Оксфорда служат только мемуары Дэвида Бейкера: он говорил, что в 1590-е годы отношения между мальчиками были обычным делом в Бродгейт-холле.
По сути, беспокойство родителей появилось, когда практика совместного проживания преподавателей и учеников прекратилась, то есть в начале XVIII века. В 1715 году Дадли Райдер заявил, что содомия – распространенное явление в некоторых колледжах, поэтому посылать красивого молодого человека в Оксфорд опасно: это грозит его совращением.
В 1739 году в Уодхэм-колледже был крупный скандал, когда надзирателя обвинили в попытке изнасилования студента – доказательств было множество. Тогда же появились слухи и о других гомосексуальных отношениях между преподавателями и студентами.
Гомосексуальность в XVIII столетии становилась все более распространенной. Так, например, число вечных холостяков выросло с 5 % в середине XVII века до 15 % в середине XVIII века. В начале века даже существовали клубы для гомосексуалов. На этот счет было много судебных процессов, в результате одного из которых, например, в 1772 году Роберта Джонса [142] приговорили к смертной казни [143]. В целом же наказанием за попытку содомии был позорный столб, но для знатных влиятельных мужчин это было равнозначно смертной казни. Жертву могли забросать камнями, забить плетьми или подвергнуть другому способу унижения – и делали это представители низших слоев. В высших же слоях к однополым отношениям относились терпимо, но гомосексуалы все же оставались меньшинством. В течение XVIII века лондонские газеты упоминали около 500 разных мужчин, которых застали в компрометирующей ситуации [144]. В течение XIX века за содомию осудили уже 8000 мужчин.
Французы в XIX веке называли гомосексуальность le vice allemand – немецким пороком, а флагелляцию [145] – английским пороком, le vice anglais (считалось, что, поскольку розги были элементом воспитания, вырастая, мужчина продолжал желать порки для стимуляции возбуждения, – тезис крайне сомнительный).
До 1791 года, когда во Франции была декриминализирована содомия, там не было ни самосудов (как в Англии), ни безумного преследования гомосексуалов (как в Голландии). Хотя содомия была уголовным преступлением – около 40 тыс. гомосексуалов было занесено в специальный реестр – реальных казней или публичных наказаний проводилось мало. Власти, напротив, часто старались максимально опустить соответствующие дела, следуя логике, что освещение гомосексуальности может сделать ее заразной. Несмотря на это, чрезмерная открытость гомосексуальных предпочтений в высших классах не поощрялась. Однажды ночью 1722 года в Версальском дворце несколько молодых дворян занимались сексом в парке. Укромное место по каким-то причинам они искать не захотели – не будем стремиться понять их мотивы, – поэтому они решили устроить рандеву прямо рядом с дворцом: их видели и слышали несколько человек. Версии о количестве участников такого времяпровождения расходятся, но в нем оказались замешаны по меньшей мере шесть мужчин, почти все из которых недавно женились. По словам адвоката, это была история не о содомии, а о публичном удовольствии. Никто из осужденных не раскаялся, а после все отправились в свои комфортабельные поместья. В Париже этот аристократический порок набирал обороты: гомосексуалисты особенно любили Тюильри и Люксембургский сад, а также Пале-Рояль. Большинство пойманных полицией мужчин, как правило, были женаты. Уже к 1780-м годам специальное подразделение парижской полиции приводило особые патрули, выслеживая подозреваемых в содомии.
Много гомосексуалов было среди гвардейцев: стандартной практикой было дополнять жалование мужской проституцией – за это на мужчину не вешалось клеймо гомосексуала.
У любителей подобных отношений были особые места, в которых они могли не бояться быть собой: например, ордер парижан требовал, чтобы посвященные в него становились на колени, целовали гроздья фальшивых бриллиантов и клялись в верности остальным. Лондонские клубы – molly houses – были под патронажем мужчин с такими именами, как мисс Пафф, Пухленькая Нелли или Джуди. Новым членам клуба также давали женские имена, и они часто «венчались» друг с другом, а затем уходили в другую комнату и разыгрывали ритуал зачатия и рождения ребенка. Во время одного из полицейских рейдов 1785 года стражи порядка обнаружили несколько таких «матерей» с «детьми» – один
