что вскоре вся власть в стране перейдет в руки Советов рабочих, солдатских и матросских депутатов.
Что касается Гельсингфорсского Совета, то он полностью поддержал кронштадтцев, отпечатав их воззвание и распространив его среди матросов и солдат. Выразил свою полную поддержку Кронштадту и Центробалт. Таким образом, весь Балтийский флот фактически публично заявил о совсем неповиновении Временному правительству, как правительству, которое не проводит никаких реальных демократических реформ. Что касается самих кронштадтцев, то они вовсе не собирались отсиживаться на острове, а сразу же направили во все военно-морские базы флота и армейские части своих агитаторов. В составе делегаций были, по большей части, большевики, левые эсеры и анархисты: мичман Ф.Ф. Раскольников, матросы Н.Ф. Измайлов, И. Колбин, С. Семенов, Н. Баранов и т.д.
Хуже всего приняли посланцев Кронштадта в Ревеле, где местные правые эсеры и меньшевики были весьма популярны и тамошние матросы под держивали правительство. Впрочем, и в Ревеле в конечном счете все закончилось достаточно мирно и дружелюбно.
Но и правительство не собиралось так легко сдаваться. И ответный ход вскоре последовал. Для приведения в чувство балтийцев решено было использовать законопослушных черноморцев, среди которых в тот момент преобладали правоэсеровские и меньшевистские настроения.
***
Следующим этапом борьбы за влияние на матросов должен был стать 1 -й съезд моряков Балтийского флота. Решение о проведении общебалтийского съезда было принято 2 мая 1917 года. Это было инициативой Центробалта. В результате съезда «центробалтовцы» хотели упрочить свои позиции на флоте и стать полноценным руководящим органом флота.
Драка на съезде предстояла нешуточная. Из воспоминаний П.Е. Дыбенко: «На съезде придется выдержать неравный бой: против маленькой группы большевиков будут выступать ревельцы, представители коалиционного правительства, заместитель военного и морского министра ставленник Керенского Лебедев, делегация черноморцев во главе с лейтенантом Вербовым и лжематросом Баткиным, с ними же комиссар Керенского Онипко и враждующие соседи — Гельсингфорсский Совет. Антонов-Овсеенко подбадривает. С ним мы разработали тактику нашей группы во время съезда и мероприятия для обработки делегатов. Решено прибывающих делегатов из Ревеля разместить в общежитии вместе с кронштадтцами и поручить кронштадтцам обработку ревельцев. К выступлению Лебедева пропустить побольше матросов с “Республики” и “Петропавловска” и в нужный момент сорвать его речь. Черноморцам не давать решающего голоса».
Из воспоминаний матроса-большевика Н.А. Ховрина: «Черноморская делегация произвела на петроградскую буржуазию сильное впечатление. Разбив на четыре группы, ее направили в Кронштадт, Гельсингфорс, Ревель и в воинские части Северного фронта. В Кронштадте и у нас призывы черноморцев не встретили отклика. Член одной из этих групп некий Фельдман (один из вожаков мятежа на броненосце “Потемкин” в 1905 г. —В.Ш.) опубликовал в петроградской буржуазной газете ругательную статью о Балтийском флоте. В ней он доказывал, что на кораблях упала дисциплина, ослабла их боеспособность. Это печатное выступление вызвало у балтийцев негодование. Делегаты-черноморцы вынуждены были опубликовать в “Волне” (газета большевиков в Гельсингфорсе. —В.Ш.) заявление о своем отмежевании от Фельдмана. Но это им уже мало помогло. На митингах их освистывали».
В ответ на приезд черноморской делегации в целях лечения Балтфлота от «анархии и разложения» Центробалт послал приветственную телеграмму в Севастополе с указанием, что они с радостью ждут черноморцев, но просят принять и их ответную делегацию для ознакомления с положением дел в Черноморском флоте под началом анархиста матроса Чугунова.
Приехав в Севастополь, балтийцы начали там действовать весьма энергично и на редкость цинично. Первым делом они пожурили черноморцев за то, что те еще не поубивали своих офицеров, дали практические советы, как это лучше устроить. При этом вели себя в Севастополе посланцы революционной Балтики не как гости, а как хозяева. Они задирали черноморских офицеров, поносили адмиралов, пили и дебоширили. Такая удаль пришлась по вкусу и многим местным матросам. Кому же не понравится такая развеселая жизнь, когда можно безнаказанно хамить начальникам, пренебрегать службой, пить и митинговать!
Павел Дыбенко признает: «Посланные нами представители в Черноморский флот по прибытии на место оказались, с одной стороны, “плохими” дипломатами, а с другой, как говорится, забравшись в чужой огород, начали по-своему хозяйничать. Делегация Балтфлота, прибыв в Севастополь и ознакомившись с настроениями моряков на кораблях, на обширном митинге потребовала убрать адмирала Колчака как самого отъявленного контрреволюционера и предателя революционных моряков. Результатом деятельности делегации Балтфлота и чернофлотцев явилось перерождение черно-флотцев, которые, сорвав шпагу со своего властелина адмирала Колчака (странно, что прослуживший на флоте уже пять лет Дыбенко так и не узнал, что морские офицеры носят кортики, а не шпаги. — В.Ш.) и, бросив ее за борт корабля, потребовали от Временного правительства убрать из Черноморского флота Колчака.
Действия нашей делегации не обошлись без “неприятностей” для Центробалта: черноморские комитетчики по телеграфу запросили подтвердить правильность полномочий делегации и в первую очередь — ее председателя товарища Чугунова, угрожая в противном случае арестом делегации. Много потом Центробалту пришлось писать “дипломатических писем”, дабы оградить свою делегацию от возможности ареста на обратном пути в Балтфлот с докладом о своей работе. За “разложение” черноморцев Керенский, еще пуще прежнего, стал метать огненные стрелы против Балтфлота и в первую голову — против Центробалта...»
В целом обмен делегациями между братскими флотами особого удовольствия не доставил ни тем ни другим, но определенные последствия имел.
Из воспоминаний Дыбенко ясно, что «центробалтовцы» к предстоящей схватке за власть готовились основательно, без лишних сантиментов, отбросив в сторону такие понятия, как демократичность, честность и порядочность. Конечная цель, как говорится, оправдывала средства.
***
1 -й съезд Балтийского флота начал свою работу 25 мая в Гельсингфорсе и продолжался в течение двух недель до 15 июня. Съезд должен был решить немало животрепещущих для моряков Балтики вопросов и, в первую очередь, определить статус высшего выборного флотского органа — Центробалта. Всего на съезд собралось 220 делегатов от всех военно-морских баз и корабельных соединений и береговых частей. В советское время писали, что более трети делегатов были большевики и им сочувствующие, около четверти— эсеры, меньшевики и анархиста, а остальные — беспартийные. Однако понятие «сочувствующе» — это большая натяжка. В то время, когда даже членство в партиях матросы меняли по несколько раз в неделю, а порой и по несколько раз в день, после очередного оратора на митинге, серьезно говорить о неких сочувствующих не приходится. Думается, что большевиков на съезде было не больше, чем представителей их конкурентов по политической борьбе.
Как и следовало ожидать, представители всех революционных партий развернули на съезде упорную борьбу за упрочение своих позиций. В результате разногласий президиум так и не выбрали. Против списка Центробалта (куда были включены
