Грачев ответил:
— Сказать «трудно» — значит ничего не сказать, — архитрудно! Если бы сейчас меня вернули на четыре года назад и сказали: «Грачев, ты должен пройти этот путь», — я бы не согласился.
И уже год спустя после своей отставки он сказал:
— Первая и главная моя ошибка, что согласился стать министром.
Думаю, он был искренен.
Из досье:
ГРАЧЕВ Павел Сергеевич
Родился 1 января 1948 года в деревне Рвы Тульской области. В 1969 году окончил Рязанское высшее воздушно-десантное командное училище.
Первая офицерская должность — командир парашютно-десантного взвода в Каунасе. Затем — командир учебной роты в Рязанском училище, командир батальона в Литве, начальник штаба учебной Дивизии.
1978–1981 годы — слушатель Военной академии имени М. В. Фрунзе.
1981–1982 годы — Заместитель командира 354-го парашютно-десантного полка в Афганистане. Через полгода стад командиром того же полка.
1983–1985 годы — начальник штаба 7-й воздушно-десантной дивизии (ВДЦ) в Каунасе. С 1985 года — командир 103-й ВДЦ в Афганистане (в общей сложности пробыл в РА 5 лет и три месяца).
1988–1990 годы — учеба в Военной академии Генерального штаба.
1990–1991 годы — первый заместитель, затем — командующий ВДВ, первый заместитель МО СССР, Средседатель Государственного комитета РСФСР по оборонным вопросам.
С января 1992 года — первый заместитель Главнокомандующего ОВС СНГ. С 3 апреля 1992 года — первый заместитель МО России. '
С 19 мая 1992 года — министр обороны РФ.
Звание Героя Советского Союза получил да выполнение боевых задач в Афганистане. Награждение состоялось после принятия решения о выводе войск из РА.
Женат, имеет двоих детей.
ВЗЛЕТ…Вскоре после назначения министром Грачев проводил в Центральном доме Российской армии пресс-конференцию. Присутствовали журналисты, ветераны, афганцы. Было много поздравлений. То был его звездный час. Он стал министром обороны в 44 года. Молоденькие корреспонденты и с восхищением смотрели на него и задавали детские вопросы. Ветераны недоверчиво поглядывали: по их меркам, министр был явно «зеленоват».
Я сидел близко от Грачева и видел, как ему тяжело формулировать ответы, как он напряженно сжимает пальцы своих сильных рук и как покрывается испариной его лоб. Он выглядел человеком, гораздо лучше умеющим работать, нежели говорить.
После пресс-конференции офицеры и журналисты курили на солнышке в сквере возле ЦДРА. Кто-то сказал:
— Сумасшедший взлет у Паши. Не перегорел бы.
Он и сам как-то признался, что освоение должности давалось ему очень тяжело:
— Первые полтора года я практически не спал по ночам, закрывался в кабинете, изучал, читал…
Слушая его, я тогда подумал: «Ради чего все эти муки, если у нас есть десятки опытнейших генералов, которые без таких жертвоприношений могли бы перехватить руль управления армией у Шапошникова…»
АФГАНИСТАН
…Поздней осенью 1986 года я был в Афганистане. Там впервые и встретился с полковником Павлом Грачевым — командиром 103-й воздушно-десантной дивизии, базирующейся на кабульском аэродроме. Что я знал о нем до встречи? Что он часто «ходит на боевые», неплохо воюет, что устраивает жестокие разносы подчиненным командирам за неоправданные потери солдат. Что душманы за его голову обещают крупную сумму денег. А однажды в горах по громкоговорителю кричали ему:
— Грачев, если не уйдешь домой — поймаем и отрежем яйца!
Комдив-103 умел колоритно отвечать на такие «пугалки», ставя в затруднение даже прилично знавших русский язык душманов.
Он становился все более популярным в 40-й армии, о нем часто писали газеты. Офицеры дивизии рассказывали мне, что в одном из боев под руководством комдива Грачева был захвачен гигантский склад боеприпасов. Когда об этом было доложено в Министерство обороны, там не поверили и приказали прислать фотоснимки. Склад имел для духов стратегическое значение — там было боеприпасов примерно на дивизию. Министр обороны маршал Сергей Соколов затребовал справку-объективку на комдива…
Из воспоминаний Грачева:
«Афганистан… Я же там не пробыл, а провоевал пять с половиной лет. Конкретно тот шрам, что на переносице, появился после падения с подбитого вертолета. У меня и руки раненые и ноги. Добра в виде осколков я нахлебался, можете не сомневаться. И подрывы были, и контузии. Я ведь, повторяю, не сидел по штабам, как некоторые, а служил десантником. У меня даже кончик языка отрублен, если можно так сказать. Вот видите? Рассекло, а потом зашивали…
Но обо всех этих ранениях я стараюсь не вспоминать. Зачем? Я и вам про язык сейчас рассказал просто для примера. Знаете, как бывает? Вы напишете, что я вам язык показывал, а потом какой-нибудь журналист этот факт передергивать начнет, насмехаться. Ему не понять, что такое заместитель командира полка в 1981–1983 годах в Афганистане. Для меня это — горы Гиндукуша, пустыни и «зеленка», которые я знал и знаю как свои пять пальцев. У меня и сейчас перед глазами та афганская картина: из-под какого камня выстрелить могут, где мины понатыканы, что за следующим поворотом ждет…
Эта память навсегда. Афганистан в воспоминаниях ношу, пожалуй, только за исключением западной его части, где особых боев не было. Спросите, что угодно, все расскажу, словно вчера происходило. Это моя жизнь…»
* * *
Еще задолго до приезда в Афганистан я знал, что на войне особенно близко роднятся правда и ложь, чистое и грязное. В грачевской дивизии убедился в этом сам. Война — большая сплетница.
Ходили о Грачеве в Афганистане не только легенды дивизионного масштаба, но и разные слухи. Одни говорили, что был у него одно время роман с госпитальной медсестрой. А когда запахло жареным, комдив-де вызвал к себе командира роты, сохнувшего по медичке, и приказал жениться. И якобы предупредил: если не женишься — отправлю в Союз. Для боевого офицера досрочное откомандирование из Афгана было равно признанию его профессиональной непригодности.
В одном из боев душманы убили сразу пятерых десантников, и Грачев сделал все, чтобы сполна рассчитаться с бандой. Ее он размолотил в пух и прах. Человек десять бородачей взяли в плен. Грачев, говорят, был в такой ярости, что приказал их тут же расстрелять. Сделать это должен был толком необстрелянный старлей, у которого затряслись руки.
Тогда будто бы Грачев взял пистолет и лично показал, «как это делается»…
Слышал я и такое. Вел Грачев колонну на боевую операцию. Вдруг выходит на связь экипаж вертолета прикрытия и сообщает, что душманы готовятся рубить голову и хвост колонны. Надо принимать решение: или быстрее рвануть из ущелья вперед, или скорее откатиться назад. А в арьергарде афганский батальон. Рвануть вперед — значить оставить его на растерзание. Но Грачев думал прежде всего о своих людях. И приказал прорываться вперед. Афганский «хвост» отстал. Его душманы сильно порубили. А десантники выскочили из ловушки без потерь.
В дивизии я долго искал свидетелей этих случаев, пока не понял, что бесполезно. Наивно было рассчитывать, что кто-то из десантников пойдет на это преступление — «заложить» своего командира. Там, в Афгане, стало ясно мне, что на войне правду или легенды не рассказывают только о серых бездарях. Грачев был личностью, многими действиями и словами своими «застревавшей» в человеческой памяти…
Один из бывших сослуживцев Грачева по Афгану полковник Валерий Атамасцев рассказывал:
— Кабульский аэродром. Нещадное солнце, сильный ветер и пыль. Военно-транспортный самолет и раненые на носилках, ожидающие погрузки в Ил-76. Подъезжает грузовая машина, и из нее бойцы споро начинают перегружать в самолет десятки коробок с «шарпами», «панасониками», «грюндиками». Все это богатство предназначалось «для москвичей». Погрузкой руководил холеный и мордастый человек в лайковой куртке поверх военной формы — порученец командующего военным округом. Подошел симпатичный усатый подполковник из штаба 40-й армии и начал крестить «лайкового» на чем свет стоит. А у того, оказывается, приказ — «Аппаратуру в первую очередь!».
Аппаратуры столько, что уже и места для раненых не остается — в грузовом отсеке и без того полно каких-то двигателей, ящиков с техникой. Подполковник хватает один из коробков с «шарпом» и выкидывает его из салона. Приказывает солдатам выгружать все коробки.
— Ты, сука, в тюрьму сядешь! — зло орет порученец на подполковника. — Я тебя сгною здесь заживо!
Садится в «Волгу» и уезжает. Вскоре появляется в сопровождении полковника-пижона в светозащитных очках и такой же лайковой куртке, который с ходу наезжает на усача, требует предъявить удостоверение личности, грозит отдать под трибунал за то, что в боевой обстановке помешал выполнить приказ вышестоящего начальника. Тут и появился полковник Грачев. И так навалился на пижона из штаба армии, что тот только глазами моргал.
