за основу берется сообщение Эйнхарда (приводятся цитаты из 12 главы «Жизнеописания»), которое дополняется собственными известиями Адама. Бременский хронист идет за Эйнхардом в определении местоположения и протяженности Балтийского моря, но подробнее говорит о племенах, населяющих его острова и побережья, следуя при этом той же логике, что и Эйнхард, то есть описывая море с запада на восток. Обе вставки начинаются и заканчиваются особыми фразами, маркирующими их границы.
По мнению Вейбулля, задача Адама заключалась в том, чтобы дать целостное описание Балтийского региона. Но, обладая только разрозненными сведениями на этот счет, он воспользовался описанием Эйнхарда как единственным доступным обобщением. Используя факты, собранные самостоятельно, Адам поверяет и уточняет слова своего авторитетного предшественника. «В течение двухсот пятидесяти лет описание, данное Эйнхардом, оставалось в забвении. В критическом положении, в котором оказался Адам, он заново открыл это описание… За одним исключением он не встречал в литературе сведений о Балтийском море. Исключением был Эйнхард. И на основе Эйнхарда, а не самостоятельно разрешал он теперь во вставках проблему описания Северной Европы», — резюмирует Вейбулль (Weibull, 220).
В целом, соображения Вейбулля совершенно правильны и очень важны при рассмотрении связей между сочинениями Адама и Эйнхарда. Нельзя согласиться с ними только в двух пунктах. Во-первых, как мы попытаемся продемонстрировать, географическое описание Балтики — далеко не единственное заимствование Адама у Эйнхарда, а лишь составная часть целой системы разнообразных заимствований. Во-вторых, представляется гораздо более продуктивным объяснить одну из тех фраз, которые Вейбулль называет границами гео-этнографических экскурсов, иным образом, отказавшись от идеи вставок и поставив ее в контекст взаимоотношений Адама и Эйнхарда.
Итак, уточняя некоторые положений Вейбулля, попробуем прояснить, каким, судя по «Деяниям», было представление Адама Бременского об Эйнхарде и его трудах.
3
Надо сказать, что Адам обращается к Эйнхарду несколько раз. Как мы уже говорили, первая книга «Деяний» открывается рассказом о географии Саксонии (I, 1–2) и происхождении племени саксов (I, 3–9). Большая часть этого рассказа построена на цитатах из «Жизнеописания Карла Великого» (I, 1; 8–9) и ещё одного сочинения, которое Адам именует «Саксонскими войнами» (Сх. 1), «Деяниями саксов» (I, 32) или «Историей» (I, 3) и ошибочно приписывает Эйнхарду. Выдержка из «Деяний саксов» составляет 4–7 главы первой книги.
Далее, при описании Склавании (областей поморских и полабских славян) Адам снова приводит сообщение Эйнхарда. 19 глава второй книги — это извлечение из 12 главы «Жизнеописания», где идёт речь о размерах Балтийского моря и народах, обитающих на его островах и побережье. Третий и последний раз цитаты из биографии Карла Великого появляются в 10–12 главах четвёртой книги, где Адам поочерёдно разбирает каждую фразу уже приводившегося им пассажа о Балтийском море.
Большие цитаты из Эйнхарда сочетаются в «Деяниях» с признанием высокого авторитета этого писателя. Сам он характеризуется как «учёнейший муж» (1, 1), а его стиль именуется «сладостным» (1, 32). В отличие от других авторов, отрывки из которых зачастую без специальных оговорок инкорпорируются в текст хроники, Эйнхард всегда называется по имени, причём Адам каждый раз как бы сравнивает себя с ним, а свой способ изложения — с его: цитаты из Эйнхарда всегда соседствуют в «Деяниях» с размышлениями о том, как следует писать. Даже фразы, содержащие такие размышления, имеют сходное строение.
Первую главу первой книги Адам начинает следующими словами: «Мы намереваемся описать историю Гамбургской церкви, так как Гамбург некогда являлся весьма знаменитым городом саксов. И полагаем, что не будет ни неподобающим, ни бессмысленным сначала привести те [сведения] о племени саксов и природе [населяемой] ими провинции, которые оставили в своих сочинениях учёнейший муж Эйнхард и другие небезызвестные авторы». Здесь программа дальнейшего повествования, а также мнение о полезности определённого типа изложения стоят рядом с именем Эйнхарда. Как обнаруживается, в двух других случаях, когда Адам обращается к Эйнхарду и, конкретнее, к его «Жизнеописанию», присутствуют размышления того же рода.
Сразу за 19 главой II книги — второй в тексте «Деяний» выдержкой из «Жизнеописания» — следует заявление полемического характера: «Это он [пишет о склавах]. Мы же, коль скоро столько раз [уже] заходила речь о склавах, полагаем, что будет нелишним, если мы скажем кое-что о природе и народах Склавании в форме краткой исторической сводки…». В этом случае Адам не только высказывает суждение о том, «что будет нелишним» в его повествовании, но и формулирует метод, который он будет применять, называя его «краткой исторической сводкой».
Однако самое интересное отступление, посвящённое методу, встречаем в четвёртой книге. Вот какой фразой начинается рассказ Адама о Балтийском море: «Теперь же, поскольку предоставляется удобный случай, будет уместным сказать кое-что о природе Балтийского моря. И хотя я, используя сочинения Эйнхарда, [уже] упоминал об этом море выше, [когда описывал] деяния архиепископа Адальдага, [теперь] я применю способ разъяснения, [при котором] то, что он обрисовывает вкратце, я опишу для сведения наших [то есть бременских клириков] более полно» (IV, 10).
Адам считает нужным отметить не только полезность передаваемых дальше сведений, а также их уместность именно в данной части своего сочинения, но и объяснить свой способ работы с источником. Читатель узнаёт, что хронист берёт известия Эйнхарда и комментирует эти известия на основании собранных им самим сведений. Три вышеприведённых отрывка кроме содержательного имеют и определённое текстуальные сходство: похожа их синтаксическая структура, совпадают некоторые выражения.
Рассматривая последнюю из приведенных фраз, Вейбулль решил, что она маркирует начало второй гео-этнографической вставки, однако, если поместить ее в контекст двух других, то можно объяснить появление этой фразы иначе. Коль скоро каждый раз, приводя цитату из сочинения Эйнхарда, Адам ставит рядом с ней фразу, характеризующую способ изложения материала, содержащую рефлексию над собственным писательским трудом (а такие фразы не слишком часты в его сочинении), то, вероятно, Адам как-то моделировал своё повествование по Эйнхарду, испытывал определенное желание сравнить свой метод историописания — с его.
Проверяя высказанную гипотезу, обратимся к анализу третьей книги «Деяний» и сравним некоторые принципы отбора материала в «Жизнеописании Карла Великого» Эйнхарда и биографии Адальберта, принадлежащей Адаму Бременскому.
4
Оказывается, рисуя портрет архиепископа Адальберта, Адам зачастую пишет о тех же индивидуальных свойствах, чертах характера и привычках, о которых упоминает Эйнхард, говоря о Карле.
Примером может служить красноречие. Вот как характеризует Эйнхард это качество императора: «Он отличался чрезвычайно большим красноречием и мог яснейшим образом изложить все, что хотел» (25). Не меньшим даром слова обладал в изображении Адама и Адальберт: «Он отличался… исключительным красноречием» (III, 2); «Красноречие его вплоть до [самой] смерти оставалось таким, что, если бы ты услышал, как он говорит,
