Долго ли, коротко ли шли эти опыты, но дело кончилось тем, что Альтотас вдруг исчез. О его исчезновении повествуют две легенды. По одной, он будто бы растаял в воздухе на глазах у гроссмейстера. По другой, гроссмейстер, убедившись, что его водят за нос, распорядился лишить старца жизни. Но и вторая, и первая версии вызывают большие сомнения. Дело в том, что Калиостро не только остался цел и невредим, но даже был отпущен с Мальты с честью и получил рекомендательные письма от гроссмейстера к различным лицам.
Одновременно с Калиостро отбывал с Мальты кавалер д'Аквино, и гроссмейстер рекомендовал юного путешественника его особому вниманию. Кавалеру в ту пору было около сорока лет. Он имел мягкие, вкрадчивые манеры, приятный голос, интересовался тайнами природы, магнетизмом, вел замкнутый образ жизни и считался человеком очень богатым. К Иосифу он отнесся так, будто всегда знал его с самой лучшей стороны. Бальзамо это не удивляло, так как он был несколько легкомыслен и принимал ласковое обращение как нечто должное. Кавалер настоял, чтобы юноша принял от него сумму денег. Бальзамо обрадовался неожиданному подарку, так как отличался пристрастием к щегольству.
Море производило на Иосифа необыкновенное впечатление. Стояли безлунные ночи, все небо было усыпано звездами. Часто на палубе кавалер беседовал с Бальзамо. Тот, закинув голову, как это делал в минуты восторга, говорил:
— Какие звезды, синьор! И это все миры, в сотни раз большие, чем наша планета. А сколько солнечных систем! Как мир огромен, таинствен и прекрасен! И подумать только, что человек, пылинка, может приобрести власть над всеми вселенными. Он может сказать: «Стой, солнце!» — и оно остановится. Можно умереть от восторга, сознавая все величие человеческого духа!
— Да ты просто львенок, Иосиф, — качал головой кавалер.
— Я завоюю весь мир! — восклицал юноша. — Я овладею всеми силами природы, земными, водными, огненными и воздушными!
Я овладею сердцами людей, их душами, их волею. Я сделаюсь могущественнее Цезаря, Александра и Тамерлана — и на земле настанут благость, мир и кротость!
— Но для начала ты должен овладеть самим собою, своими страстями и желаниями и освободить свой дух, — задумчиво замечал кавалер. — Потому что это большое искушение — власть. Особенно власть духа. Одно из трех искушений Иисусу.
— Но я чувствую в себе такую силу!
— Сила в тебе велика. Тем осторожнее нужно с нею обращаться. И потому не следует забывать о повиновении. Кто не умеет повиноваться, едва ли сможет повелевать. Тебе, Иосиф, предстоит великая будущность, но и великие испытания. Но Бог тебе поможет…
Корабль заходил в бухту Неаполя.
Бурная итальянская деятельность
Покровительство кавалера д'Аквино открыло Калиостро доступ в высший свет Неаполя. Здесь он познакомился с неким сицилийским аристократом, страстным химиком. По приглашению этого аристократа Калиостро поехал в его поместье, находившееся на Сицилии. После ряда алхимических опытов, весьма облегчивших кошелек сицилийского аристократа, Калиостро вернулся в Неаполь с целью открыть тут игорный дом. Деятельность Бальзамо вызвала интерес к нему полиции, и это не понравилось нашему герою. Он поспешил отправиться в Рим.
В древнем городе Калиостро прежде всего предался созданию собственной репутации. Деньги у него были, поэтому он мог себе позволить некоторое время пожить тихо и благородно. Калиостро ежедневно ходил в церковь, чем заслужил репутацию образцового молодого человека.
О нем случайно услыхал тогдашний посланник Мальтийского ордена при папском дворе. А узнав, что Калиостро покровительствует кавалер д'Аквино, посланник стал покровительствовать молодому человеку и ввел его в аристократические дома.
Калиостро очаровывал всех новых знакомых рассказами о своих чудесных приключениях. Иногда он снабжал нуждающихся эликсирами, за которые ему платили неплохие деньги. Дела шли успешно. Он был почтителен, скромен, на него можно было положиться. В его знаниях тайных наук ни у кого не было сомнения.
Рим, несмотря на духовный сан государя, жил весело и свободно. Иосиф без устали осматривал памятники языческой и католической старины, наслаждался видами пышных богослужений и процессий, с удовольствием наблюдал за вечно суетящимися и неунывающими римскими гражданами. Однажды Бальзамо заметил в окне одного литейщика чугунное кольцо, украшенное старинными эмблемами. Иосиф вспомнил свой давний сон, в котором он видел эти эмблемы. На пороге лавки стояла девушка лет пятнадцати.
Так Бальзамо познакомился с Лоренцей, дочерью литейщика Иосифа Феличиани. Лоренца (впоследствии Серафима), хоть и почти неграмотная, привлекла Калиостро своей замечательной красотой. Он сразу понял, что с такой супругой, если ее как следует воспитать, умный человек не пропадет. Сама девушка и ее родители не возражали. Жених был молод, недурен собой, граф, богач — партия во всех отношениях блестящая. Свадьба состоялась.
Вскоре после женитьбы Джузеппе Бальзамо приступил к воспитанию ума и сердца своей юной супруги сообразно со своими представлениями о жизни. Он объяснил ей относительность понятий добродетели и супружеской чести, целесообразность умения пользоваться своими природными дарами и талантами. Измена, если она предпринимается с ведома супруга и с учетом интересов, отнюдь не может быть поставлена супруге в вину.
Такие воззрения на брак ужаснули юную супругу. И она сообщила родителям о своих беседах с мужем. Старики Феличиани в страшном негодовании хотели даже расторгнуть этот брак, но Лоренца уже успела привязаться к мужу, и ее не удалось уговорить оставить его. Дело кончилось тем, что молодые окончательно рассорились с родителями жены и стали жить отдельно.
Двойственность восприятия образа Калиостро навечно останется с ним. Столь циничный подход к жизни не мешал ему в римский период жизни продолжать упорные занятия науками. Но не мешал заниматься и различными авантюрами.
В это время Бальзамо сошелся с двумя проходимцами: с Оттавио Никастро, окончившим потом свою жизнь на виселице, и с маркизом Альято, умевшим подделывать чужие почерки и составившим при помощи этого искусства для Калиостро патент на имя полковника испанской службы. Вскоре Никастро, повздорив с Альято, донес на него. Маркиз поспешил скрыться из Рима, уговорив бежать с собою Калиостро и Лоренцу. В Бергамо маркиз, которому угрожал арест, бросил Калиостро, прихватив с собою все деньги. Молодая чета, оставшись без гроша, под видом пилигримов, идущих на поклонение святому Иакову Компостельскому, отправилась в Антиб.
Так началась скитальческая жизнь Калиостро и Лоренцы.
Джакомо Казанова (1725–1798), не менее известный авантюрист XVIII столетия, в последнем томе своих воспоминаний описывает довольно любопытную встречу. Казанова в это время вернулся из путешествия по Испании и жил в Южной Франции, в городе Э., недалеко от Марселя. Он остановился в гостинице и питался за общим столом. Однажды за обедом постояльцы гостиницы заговорили о каком-то странствующем богомольце, только что прибывшем в Э. со своей женой. Эти загадочные пилигримы были итальянцами и пробирались пешком из Испании, куда ходили на поклонение к знаменитому католическому святителю Иакову Компостельскому. По внешнему виду и поведению это были знатные люди. При входе в город они щедрой рукой направо и налево раздавали милостыню. Также за обеденным столом в гостинице говорили, что супруга богомольца чрезвычайно хороша собой и притом совсем молода, лет восемнадцати. Длинный путь, совершенный благочестия ради, очень утомил красавицу, и она по прибытии решила отдохнуть. Остановились они в той же гостинице, где жил Казанова. Эти благочестивые богомольцы очень занимали всех постояльцев, и они решили с ними познакомиться.
Казанова как соотечественник пилигримов выступил посредником в деле сближения публики с новыми гостями. Выбрав удобный момент, вся любопытствующая братия с Казановой во главе ввалилась в номер богомольцев. Юная пилигримка сидела в кресле с видом глубоко утомленной путницы. Она и в самом деле оказалась очень красивой, правда, на лице был отпечаток грусти. В руках она держала длинный латунный крест.
При появлении публики молодая женщина положила крест на стол, встала и весьма приветливо встретила вошедших. Ее муж в это время возился со своим странническим хитоном, что-то в нем исправляя. Тем самым он как бы хотел сказать, что ему не до посетителей, что он очень занят и что, если кому нужно, пусть обращаются к его спутнице. На вид ему было лет двадцать пять. Это был человек небольшого роста, но довольно плотный. На красивом лице отражалась смесь лукавства, смелости, бесцеремонности и плутовства. В общем, он представлял из себя прямую противоположность жене, лицо которой дышало благородством, скромностью, наивностью и тем смущением, которое придает молодой женщине так много очарования.
