Когда я уходил на фронт, я забежал попрощаться к Уткиным – к маминой подруге Марии Дмитриевне. Услышав новость, она долго причитала и охала, потом принесла икону и благословила меня.
– Мария Дмитриевна, я же комсомолец! – пытался я ей воспрепятствовать.
– Ничего, Коля, это не помешает, – успокоила она меня.
На Каляевской улице жил профессор Соколов – прекрасный детский доктор, один из самых известных в Москве. Мать с ним всегда советовалась по поводу лечения наших болезней.
Там же проживал человек по фамилии Горький. Он был хиромант. Горький частенько заезжал в нашу деревню. Рассказывают, что, когда отец еще был жив, он гадал ему: «Ну что, Григорий Сергеевич, ты раньше жены умрешь, а у Василия Сергеевича раньше уйдет его жена». Так и случилось. Как-то мать попросила ей погадать, и вдруг у него сделалось какое-то растерянное лицо.
– Вы, Анна Семеновна, готовьтесь. У вас на днях будет большая беда. Это не смертельно, все образуется, но беда большая.
На следующий день мальчик-пастушок сообщил матери, что у нас корова пала. Это был страшный удар. Ведь корова была нашей кормилицей. Как без нее? Но как это определил заранее наш хиромант? Мне он тоже погадал, потом что-то нашептал маме, показывая на меня. Став постарше, я спросил мать, что мне нагадал хиромант. Она так и не сказала…
Советская власть и религия
Сейчас много говорят и пишут о религии. При Ленине в далекие двадцатые годы, вплоть до коллективизации, религия, по сути, никак не притеснялась. Ни одна церковь в регионе, да и в Москве не была закрыта.
Антирелигиозная пропаганда, конечно, велась, в частности, в избе-читальне – центре политико-воспитательной работы в деревне. Но там же проводил свои спевки и церковный хор. Регентом его был один из преподавателей Московской консерватории, и хор славился на всю округу.
Ведь я еще помню: все церкви в Москве работали. Ни одной церкви не было закрыто! Закрыли монастыри – это правда. Почему? У монастырей были огромные богатства. И когда Ленин обратился в голодные годы, чтобы монастыри помогли власти справиться с голодом – ведь люди умирали в Поволжье! – они же отказались! Таким образом, они явно пошли против советской власти. И тогда монастыри разогнали. Для революционного времени это было, наверное, логично.
На Каляевской улице была церковь – она и сейчас стоит, еще не восстановленная. Там священник А. И. Введенский выступал с проповедями и проводили открытые дискуссии с А. В. Луначарским – тогда председателем Ученого комитета при ЦИК СССР. Я помню, мы приехали как-то к нашим знакомым на Каляевскую улицу с братом, и Мария Дмитриевна предлагает:
– Пошли бы вы, ребята, в церковь, послушали. Он так интересно рассказывает.
Мы пошли. Действительно, Введенский проповедником был блестящим.
Церкви закрывали при Сталине. Я считаю, что не надо было этого делать! Религия уже была готова служить советской власти. И во время Отечественной войны священники это показали. Я помню, отец Николай, очень уважаемый человек, ни одного слова не сказал против советской власти. Наоборот, он говорил, что каждая власть от Бога, что эта власть сделала много для людей, и показывал, в каких направлениях. Он проповедовал, что главная задача мирян – работать, трудиться, семью беречь, не пьянствовать.
И конечно, дав сигнал рушить церкви, Сталин сделал большую ошибку. А зачем было разрушать храм Христа Спасителя? Он строился на народные деньги, собранные в связи со столетием победы в Отечественной войне 1812 года.
Повторяю: Ленин закрыл лишь контрреволюционные гнезда – монастыри. Разумеется, то, что было дальше, можно назвать лишь варварством, попыткой нанести смертельный удар по русской культуре и духовности.
Когда в начале тридцатых годов началась кампания по закрытию церквей, наши немногие деревенские комсомольцы призвали сельчан жечь иконы. Может быть, лишь несколько дворов откликнулись на этот призыв.
В Троице-Лыкове были известны три церкви: зимняя церковь, построенная в конце XIX века, летняя церковь, построенная чуть ли не при Иване Грозном, и деревянная церковь, которую построила мать Петра I на свои деньги из огромных дубовых кряжей.
Когда церкви закрывали, действующей оставили только деревянную церковь. Церковь вскоре сожгли. В ней были дорогие украшения: золотая чаша для причастия и крест, усыпанный драгоценными камнями. Для того чтобы завладеть крестом и чашей, воры и подожгли церковь. Их потом нашли, украденное обнаружили, воров посадили на десять лет, но церковь-то не вернешь!
Я видел в Австрии деревянную церковь. Ее берегут. Но австрийская церковь не такая нарядная, как та, что была в Троице-Лыкове.
А зимняя и летняя церкви оказались бесхозными… Как-то в школьные годы, гуляя, мы подошли к летней церкви. На ней висела охранная доска – чуть ли не из бронзы: «Памятник архитектуры и истории. Охраняется государством…» и так далее. Обошли ее и вдруг видим большой проем в стене, в который можно было даже въехать на автомобиле! И никакой охраны! Зашли мы туда – иконостас был тогда еще цел, иконы на месте. Это же такое богатство!.. В конце концов все разграбили. Все растащили. И там колхоз стал хранить картофель. Сейчас летняя церковь требует реставрации. Удастся ли? Чудесные там были иконостасы.
Колокола зимней церкви славились на всю округу. В праздники и перед вечерней службой начинался перезвон колоколов. Первыми звонили колокола в Троице-Лыкове. Затем вступали колокола в селе Крылатском, потом в селе Спас.
При церкви в Троице-Лыкове было сельское кладбище – тихое, ухоженное и очень скромное. Это место всегда было святым. Ни у кого не поднималась рука надругаться над могилами, унести цветы или пображничать.
В Строгине украшением деревни была часовня. Перед Пасхой здесь святили куличи, а на Пасху от часовни начинался крестный ход. Крестный ход по просьбе прихожан проводили и по случаю засухи, и никто по этому поводу не зубоскалил.
До коллективизации в деревне, насколько я помню, революционные праздники не отмечались широко. В Строгине по-старому отмечали Рождество, Пасху, Ильин день и широко гуляли на Масленицу.
Рождество особенно любили дети, потому что наряжали елку, дарили подарки. Это был чисто семейный праздник. На Масленицу, кроме блинов, устраивали катания на лошадях. Лошадь занимала особое место в крестьянском быту. Хороший хозяин – хорошая лошадь и отличная сбруя. А если семья живет в достатке, то и сани у нее были дорогие. Например, металлические – «американки» для двоих. Эти катания были своего рода смотром деревенского достатка.
Особый для Строгина престольный праздник – Ильин день. Надо сказать, что для каждой деревни или села церковью был определен свой престольный праздник: в Строгине – Ильин день, в Тушине – Сергиев день. Эти святые считались покровителями этих деревень, и в их честь устраивались веселые торжества.
Большие праздники, как правило, совпадали с паузами в сельскохозяйственных работах. Вот и Ильин день – 2 августа. В это время заканчивали заготавливать сено, но еще не приступали к уборке зерновых. Праздновали два-три дня. В Строгино съезжались все близкие и дальние родственники. Человек тридцать! На всех мать ставила одну бутылку водки, закуску, чай. Все немного закусят, а потом начинали петь песни – кто лучше. И все Строгино пело! Прекрасный обычай! Мои сестры соберутся гурьбой и ходят вдоль улицы, поют – да так хорошо, красиво, напевно, на несколько голосов. Сейчас таких песен ни на улице, ни в квартирах не услышишь. Как жаль!..
На Ильин день приезжала специальная артель, и на самой широкой улице около часовни устанавливались карусели, вокруг которых располагался красочный базар. Чем только там ни торговали! Тут дудки и мячики, брошки и гребешки, пугачи и много разных игрушек и забав для маленьких и взрослых. Народу – тьма! И весь этот людской рой как-то по-доброму радостно гудел.
У моей тетки в Рублеве муж был добрейший человек. На Ильин день он приезжал к матери в гости и, прежде всего, нам, ребятне – каждому, – давал какую-то монетку. Я помню, как-то получил от него пятьдесят копеек. Это были по тем временам большущие деньги. На базаре по вертушке-лотерее я за десять копеек тогда выиграл пугач с пятьюдесятью пробками – целое богатство!
К вечеру разогретые сытным обедом хозяева и гости почти в каждом доме пели задушевные русские народные песни. Случалось, что молодые мужики начинали петушиться. Но стоило вмешаться пожилым, как все успокаивались. Старых уважали и слушали. Это была замечательная вековая традиция. Сейчас бы ее вспомнить!
Последний раз отмечали Ильин день накануне образования колхоза. Привезли карусели. Праздник отпраздновали. Вообще после Ильина дня всегда бывали грозы, но в тот последний год небывалая разразилась непогода! Шквальный ветер разбросал карусели по всей деревне. Артельщики искали болты-шайбы – куда там! Мало чего нашли. Напротив нас ветер сорвал крышу с дома, поднял метров на пятнадцать и положил на дорогу. Вот так гроза бушевала. Я это хорошо помню.
