Немало способствовал ему в покорении человеческих сердец и особый дар красноречия. Акундинов был прекрасный ритор, мастерски владевший разговорным и литературным языком своего времени. И хотя за три с половиной века русский язык значительно изменился и изменились многие его нормы, в письмах Акундинова до сих пор чувствуется естественная простота и легкость в изложении мыслей и даже немалое изящество в их выражении.
Пересылаясь письмами с Акундиновым, московское правительство в то же время обратилось к польскому королю Яну Казимиру с просьбой содействовать в поимке злодея. Польский дворянин Юрий Ермолин, после официального согласия короля помочь в этом деле, совместно с русским представителем Петром Протасьевым выезжают к Богдану Хмельницкому.
Гетман некоторое время уклонялся от прямых ответов в отношении того, где находится Акундинов, а затем, когда местопребывание его стало известно, отказался выдать самозванца Москве, ссылаясь на то, что не вправе выдавать вольных людей без согласия войска. Возможно, это было намеренное затягивание времени, чтобы дать возможность Акундинову мирно уехать. Но, скорее всего, Хмельницкий не выдавал его Москве по той причине, что хотел ему доверить тайную и деликатную дипломатическую миссию.
К 1650 году Хмельницкий оказался в весьма затруднительном положении. Хотя он и нанес полякам сокрушительное поражение, но заключенный в 1649 г. Зборовский мирный договор не устраивал ни Польшу, ни Украину, и против него раздавались резкие голоса с обеих сторон. Не окрепшая после Смутного времени Россия боялась ввязываться в новую большую войну с Польшей, поэтому не спешила слать свои войска на помощь восставшей Малороссии. Крымский хан, с которым гетман заключил военный союз, оказался шатким и ненадежным союзником. Даже донские казаки, чувствуя свою обособленность от Малороссии, не столь активно помогали восставшим, как того хотелось Хмельницкому. Польша оправилась после нескольких ощутимых поражений и стала наращивать свои военные силы, что грозило длительной и изнурительной войной для обеих сторон.
Гетману, чтобы отстоять казацкую свободу, срочно нужны были надежные и сильные союзники, и невольно взоры его с надеждой обратились на Запад. Там были Венгрия, Австрия, Швеция — исконные враги Польши. Удастся ли их вовлечь в антипольский союз и кто это сможет сделать?
Видимо, Хмельницкий не мог послать в эти страны официальные посольства, поскольку стремился как можно дольше сохранить в тайне свои обширные планы. Разглашение их грозило осложнениями отношений со многими государствами, и в первую очередь с Россией. Поэтому оставался единственный вариант: доверить выполнение этого поручения в частном порядке очень надежному, ловкому и умному человеку, имевшему опыт дипломатических переговоров с высокопоставленными государственными лицами.
Неизвестно, колебался ли Хмельницкий в своем выборе, но неофициальное посольство в Европу было отправлено. Возможно, что ради этого он и отказывался выдавать Акундинова Москве, приберегая его для осуществления своих политических замыслов. В конце 1650 года Тимошка тайно выехал в Трансильванию. Перевернулась еще одна страница бурной жизни 11-го самозванца.
Спешу предупредить читателя, что в документах об Акундинове и в трудах историков нет ни строчки о его тайной дипломатической миссии. Но кое-какие намеки в его письмах, сам характер его поездки и дальнейшее развитие внешнеполитических событий дают основания предполагать, что эта миссия была осуществлена и результаты ее весьма значительны.
Документальных подтверждений этому нет, но можно смело утверждать, что Акундинов в Трансильвании успешно справился с поручением. В начале 1651 года, в ответ на посещение Акундинова, к Хмельницкому прибывают официальные послы от князя Ракоци[56] и ведут переговоры о том, как совместными усилиями окончательно уничтожить Польшу, разделив ее между Украиной и Трансильванией. На польский трон решено было посадить младшего брата Георгия Ракоци.
0 подобных замыслах Хмельницкого и Ракоци московскому правительству стало известно со слов грека Мануйлова и серба Данилова, которые прибыли в Москву в середине 1651 года и в расспросе показали:
«Да в великий же де пост посылал гетман Хмельницкой ис Корсина, а тот Корсин от Чигирина 18 миль, послов своих к венгерскому королю к Ракоцу, с тем, что он, король, на своем слове, что ему, гетману, обещал, стоять учнет ли? А слово де меж ими за клятвою было то, что ему, венгерскому королю, чинить на ляхов вой-ски своими помочь, а гетману де учинити промыслом своим королем на Коруне Польской брата ево роднова меньшово. А договореность де на том, что тому королевскому брату наперед креститца в православную християнскую веру греческого закону и ляхов и жидов вывести ис Польши и Литвы всех, чтоб учинить в Польше и в Литве православная християнская вера греческого закону одна. И венгерского де короля пришли к гетману перед их поездом за неделю 2 посла, а сказывают, что люди честные. А прислал де венгерский король к гетману с тем, что он, король, на своем слове стоит и брата своего в християнскую веру дает. А он бы, гетман, также на своем слове стоял и брата ево на Коруне Польской королем учинил, А у нево де, короля, ему, гетману, венгерсково войска на помочь готово с тем братом ево 60 000, и пришло де то войско блиско границы польской меж Кракова и Львова»[57].
Хмельницкий вскоре заключил с Ракоци тайный договор, согласно которому «седмиградский князь должен напасть на Краков в то время, когда козаки будут громить Польшу с востока»[58].
Но союзники понимали, что даже их соединенных сил будет недостаточно для сокрушения такого могучего противника, как Польша, поэтому решили вовлечь в союз и Швецию, выделив ей северную часть королевства и Лифляндию.
После недолгого пребывания в Трансильвании Акундинов, снабженный рекомендательными письмами Ракоци, выезжает через немецкие княжества и Ревель в Стокгольм, столицу Швеции.
Здесь он необычайно быстро завоевывает доверие и покровительство государственного канцлера Оксен-штирна и секретаря иностранных дел Розенлиндта, а также благосклонность и других влиятельных лиц. При их содействии он вскоре получил аудиенцию у королевы Христины, предоставил ей верительную грамоту, удачно объяснил поручение Хмельницкого и обратился с просьбой о покровительстве. Которое и было ему обещано.
Акундинов привез в Стокгольм заманчивое политическое предложение, поэтому и встретил со стороны королевы благосклонное отношение. Но надо учитывать и романтическую судьбу московита, и его красноречие, и внешнюю привлекательность — видимо в силу всего этого молодая капризная королева проявила к Акундинову нечто большее, чем просто королевскую учтивость. До конца его дней она оказывала Тимошке посильную помощь и монаршую милость.
Королеве Христине в то время было двадцать пять лет. Ее успехи в науках и в изучении иностранных языков поражали современников: она знала немецкий, датский, голландский, итальянский, испанский, греческий и латинский. С увлечением читала Эзопа, Ливия, Цезаря, Вергилия, цитировала греческих историков. Латинским языком она владела настолько, что в двенадцать лет произнесла на нем длинную речь. Увлекалась астрономией и собиранием монет…
Акундинов перед аудиенцией общался с Оксенштирном на латинском языке. Видимо, на этом же языке он разговаривал и с королевой Христиной. Но уже спустя не более двух месяцев он пишет длинные письма на немецком. Способности этого человека просто поражают! Не исключено, что он мог общаться с королевой и на итальянском, так как знал и этот язык. Во время своего пребывания в Польше Акундинов увлеченно занимался астрологией. Разумеется, все эти увлечения и познания привлекали внимание королевы к посланнику Хмельницкого, что способствовало успеху его миссии.
Пребывание Акундинова в Стокгольме продолжалось около трех месяцев. После того, как из Москвы пришла грамота с просьбой о его выдаче, он был тайно отправлен из страны. В Москву же было послано письмо, в котором королева писала, что ей не известен Тимошка. Но если это лицо является послом князя Ракоци, то он пребывал в Стокгольме под именем Sinensis и ныне отбыл в Трансильванию.
Но слуга Акундинова, Конюховский, был все-таки пойман и выдан московскому гонцу Яныклычу Челищеву. 28 мая 1652 года он был доставлен в Москву.
13
ДРУЖБА ДВУХ ПОДЬЯЧИХ
ПОКАЗАНИЯ КОНЮХОВСКОГО
Стоит остановиться немного на личности Константина Конюховского.
Трудно сказать, что связывало его с Акундиновым. И Олеарий, и официальная версия московского правительства утверждают, что причина их союза — воровство и разгульный образ жизни, к которому оба стремились в одинаковой степени. Но, читая письма Конюховского, которых также сохранилось немало в архивах, не чувствуешь, что их писал отпетый злодей и мошенник. В письмах Конюховского к Акундинову нет панибратства, что вроде бы следовало ожидать, но есть почтительное уважение, даже некоторое преклонение перед Акундиновым. Не страх, не раболепство, но верная и бескорыстная преданность.
