Опираясь на высказывания Ваггонера, Джоунса и Елены Уайт, мы можем подчеркнуть, что у них было единое мнение по поводу того, что Церковь приняла весть 1888 года о праведности по вере.
Помимо этих подтверждений о принятии данной вести, необходимо осознать, что руководство Генеральной конференции не приняло никаких официальных решений об отвержении этой вести. Фактически, как мы уже неоднократно подчеркивали, высшие руководители Генеральной конференции О. А. Олсен (1888–1897) и Дж. А. Ирвин (1897–1901) сделали все, что было в их силах, чтобы выдвинуть Джоунса и Ваггонера на передовые позиции адвентизма, начиная с 1889 и до конца девятнадцатого века. Таким образом, они не только постоянно выступали на всех сессиях Генеральной конференции в течение 1890 годов, но и имели широкий доступ к адвентистской аудитории через церковные издательства. Джоунс даже занимал пост, который в то время в адвентистской Церкви был, вероятно, самым важным, г? пост редактора «Ревью энд Геральд». Трудно вообразить себе более сильную поддержку вестников 1888 года со стороны руководства. Никогда ранее в истории Церкви руководство не оказывало никаким другим теологам такой значительной поддержки, как Джоунсу и Ваггонеру.
Теперь возникает вопрос, почему, когда есть подобные свидетельства принятия вести, некоторые адвентисты в двадцатом столетии обращают внимание на ее отвержение. Ответить на этот вопрос можно по–разному. Во–первых, руководители Генеральной конференции в 1888 году эту весть действительно не приняли. Но затем они покинули посты, занимаемые ими в Генеральной конференции, а потому уже не могли считаться официальными руководителями Церкви.
Во–вторых, ряд руководителей, занимавших ключевые посты на протяжении всех 1890 годов, продолжали отвергать весть 1888 года, хотя и сами вестники, и Елена Уайт были совершенно убеждены, что Церковь, в большей ее части, приняла весть. Многие из тех руководителей Церкви, которые отвергали эту весть, в конце концов вообще ушли из Церкви. Так было с Гармоном Линдсеем (казначеем Генеральной конференции, который умер приверженцем движения «Христианская наука»), Клементом Элдриджем (управляющим издательством «Ревью энд Геральд»), Фрэнком Белденом и другими. Перед тем как покинуть Церковь, эти влиятельные люди (и те, которые не ушли из Церкви) постоянно выступали против принятия этой вести. Принятие вести — даже на интеллектуальном уровне — никогда не было всеобщим, равно как и отвержение ее тоже не было всеобщим. Свидетельства Елены Уайт относительно тех людей, которые продолжали противиться, сопровождались ее заявлениями о продолжавшемся отказе принять эту весть в 1890 годах. Таким образом, она не только указывала на то, что Церковь в целом приняла весть 1888 года в 1895–1896 гг., но и смогла написать такие строки: «Я хочу обратиться с предостережением к тем, кто годами противится свету и вынашивает дух сопротивления» [268]. Как долго, — спрашивала она, — эти люди будут отвергать весть 1888 года? В том же письме она писала: «Многие слышали истину [весть 1888 года], провозглашаемую с проявлением силы Духа, но не только отказались принять весть, но и возненавидели свет» [269].
Более серьезной проблемой, чем отвержение вести 1888 года, представляется тенденция интеллектуального восприятия этой вести и неумение воплотить ее в повседневную реальную жизнь. Джоунс затронул эту проблему в 1921 г. Делясь воспоминаниями о его совместных миссионерских поездках сЕленой Уайт и Э. Дж. Ваггонером, он писал: «Это вызвало большое воодушевление среди народа и, очевидно, также среди большинства руководящих работников. Но позднее это все приняло лишь видимость и не получило реальной силы, потому что все время в комиссии Генеральной конференции и среди других людей существовал тайный антагонизм» [270]. Конечно, трудно вообразить себе, какие ожесточенные споры шли относительно праведности по вере и относительно других вопросов — например, таких, как закон в Послании к Галатам и личность Джоунса. В целом, однако, он правильно оценил ситуацию.
У. Уайт, который, разумеется, не разделял убеждений Джоунса в последние годы их общения, в целом соглашался с ним в оценке постминнеаполисского опыта. У. Уайт писал, что «мало–помалу те, кто стоял в оппозиции в Миннеаполисе, раскаялись, приняли и возрадовались вновь обретенному свету и проповедовали о нем, по крайней мере, теоретически». После слов о том, что эта весть не была «в целом отвергнута», У. Уайт добавляет, «что не произошло глубокого освоения этого опыта ни со стороны служителей, ни со стороны рядовых членов церкви в той мере, в какой Бог призывал к этому, и по прошествии недолгого времени, даже без открытого отвержения или отказа от этого учения, возобладало формальное и равнодушное отношение к нему» [271].
Возможно, замечания Уайта позволяют яснее понять конфликт, связанный с принятием и отвержением вести. Одно дело принять какую–то доктрину теоретически, и совсем другое дело применять ее в повседневной жизни. Но ведь явления Христовой праведности в повседневной жизни лежат в сердце вести 1888 года праведности по вере. И опыт самого Джоунса может быть показательным в этом отношении: так, по крайней мере, думала Елена Уайт. Хотя в начале 90–х XIX века она часто хвалила его евангельскую весть, позднее она писала ему, что он «никогда так и не был полностью обращенным». И добавляла: «Вы видели открытые ворота, но вы никогда не прошли через них узким путем» [272]. Несомненно, многие черты его характера позволяли убедиться в том, что он не осуществлял на практике то, чему учил.
Таким образом, мы можем прийти к выводу вместе с защитниками вести 1888 года, что в конце 1890 годов она была весьма широко принята в Церкви и среди ее руководства. Мы также можем заключить, что многие оказались неспособными претворить эту истину в практической жизни. Разумеется, не большое число доктрин и проповедей влияет на преобразование повседневной жизни человека. Обязанность каждого христианина, по мере того как Святой Дух обличает его, проявлять свое христианство в жизни. Неудачи в этой области, равно как и неумение принять Божью весть, заставляют каждого христианина признать необходимость покаяния в своих грехах и посвящения своего сердца, разума и своей жизни на служение Богу (по поводу принятия или отвержения вести 1888 года см. также вопросы 44 и 49).
51. Сколько раз Елена Уайт призывала к общему покаянию Церковь адвентистов седьмого дня или ее руководство в связи с отвержением вести 1888 года?
НИ РАЗУ!
Это не только самый короткий, но и самый понятный ответ из всех, содержащихся в этой книге.
Если Елена Уайт к этому не призывала, тогда откуда, спросите вы, возникла эта идея? Идея общего покаяния Церкви (см. Р. Виланд и Д. Шорт.
