2
Аскер вкатил машину на заводской двор, остановил у гаража. Он только что привез Кюмметца и, пользуясь свободным временем, собирался сменить в моторе масло.
Он поднял капот мотора и принялся за дело.
За действиями шофера внимательно наблюдал из окна цеха пленный Кныш. Появление директорского автомобиля взволновало его. Он вернулся к работе, несколько минут сосредоточенно размышлял, потом остановил станок и вышел.
Кныш подошел к Аскеру, когда тот, расстелив на земле резиновый коврик, уже приготовился было лезть под автомобиль. На ломаном немецком языке Кныш попросил разрешения помочь и, не дожидаясь ответа, взял разводной ключ и скользнул под машину.
Аскер был озадачен. Он присел на корточки, заглянул вниз и пододвинул пленному железный противень.
- Возьмите, - сказал он, - поставьте под картер и отвертывайте пробку.
Кныш принялся орудовать инструментом. Вскоре из картера хлынула тяжелая черная струя.
- Откуда вы? - спросил Аскер. - Доставлены из Аушвица?
- Точно, - сказал пленный по-русски. - От сержанта Авдеева.
Что это - провокация? В первое мгновение Аскеру показалось, что так оно и есть. Но если немцы установили его подлинное лицо, да еще каким-нибудь образом выяснили взаимоотношения с Авдеевым, они бы не стали производить проверку. Это ни к чему. Его взяли бы сразу. Значит, не провокация. Что же тогда?
- Товарищ гвардии старший лейтенант, - продолжал пленный, Авдеев наказал...
- Тихо, ты!
Аскер оглянулся. Мимо проходила группа рабочих. Из-под машины видны были их ноги - чуть согнутые, ступавшие короткими судорожными шагами. Очевидно, рабочие несли какую-то тяжесть.
- Товарищ гвардии старший лейтенант, гляньте-ка, - прошептал Кныш.
Аскер увидел, как пленный извлек из-под одежды кинжал с блестящей витой ручкой.
- Ваш? - тихо спросил Кныш. И, видя, что собеседник не отвечает, сам же заключил: - Ваш ножик!
- Спрячь!
Кныш убрал нож.
- Наказал вам доставить. Вроде, значит, пароля.
Аскер испытующе оглядел лагерника. Тот лежал на боку, худой, желтый, и, не мигая, смотрел ему в глаза. И вдруг Кныш заплакал. Как-то сами собой побежали по лицу слезы, закапали с остренького носа, и сухой, пыльный асфальт мгновенно впитывал их, будто промокательная бумага.
- Не сомневайтесь, - захлебываясь, нервно дергая шеей, проговорил он, - не брешу, не предатель я...
- Как звать? - спросил Аскер.
- Чего?
- Имя, говорю, как?
- Кныш - фамилия. А имя - Трофим. Старшина Трофим Кныш!
- А где Авдеев?
- Там остался. Он из колхозников. А сюда мастеровых брали. Как узнал, что меня отправляют, наказал разыскать вас. Приметы сообщил. "Будешь, сказал, действовать, как мой командир велит". Да я ведь не один. Ребят двадцать наберется, все - хоть в огонь!
- Оружие?
- Было, осталось в лагере. Авдеев-то побег готовит... Однако ножи поделать можем.
- Погоди с ножами. Встретимся завтра. У тебя когда перерыв?
- Вроде бы в два часа.
- Буду здесь. Как увидишь, что снимаю аккумулятор, так сразу и выходи. Подзову долить жидкости, тогда и поговорим... И - обо мне ни звука. Ни единой душе.
- Могила!.. Товарищ гвардии старший лейтенант, шкура тут одна есть. Стучит. Как быть?
- Точно, что стучит?
- Засекли.
- Тихо убрать сможете?
- Сможем.
- Убирайте, - жестко сказал Аскер.
Струя масла из картера становилась все тоньше. Кныш завозился под машиной, готовясь вылезать.
- Завод-то знаете какой важный! - свистящим шепотом проговорил он.
- Важный? - переспросил Аскер, занятый своими мыслями. - Какой завод?
- Да этот самый. Фаустпатроны, делают. Танки наши жечь. Бают, фронт больше половины фаустов отсюда получает. И снаряды тоже. Верно?
- Верно.
- Так чего же мы?.. Поднять его на воздух, завод-то! Самим пропасть, а завода этого дьявольского чтобы не стало!
Аскер не ответил.
Струйка масла из картера иссякла. Теперь только редкие тяжелые капли беззвучно падали в почти полный противень.
- Слушай, - шепнул Аскер, выползая из-под машины, - может случиться, к тебе подойдет человек и скажет: "Три и четыре". Ты ответь: "Четыре и три", и тогда выполняй, что он потребует. Понял?
- Да.
Аскер вылез и начал возиться с мотором. Кныш завернул пробку картера, вытолкнул противень из-под колес, понес к сточной канаве, опорожнил. Потом он ушел.
Аскер остался у машины, заливая в мотор свежую смазку.
3
Поздний вечер. На затемненных улицах Остбурга почти не видно прохожих. Дома стоят безмолвные, мрачные - в них ни огонька. Иные будто слепцы - пустыми глазницами зияют черные провалы окон. Это результаты бомбежек, пожаров. Тишину нарушают лишь шаги патрулей да возникающий временами унылый скрежет - ветер раскачивает в развалинах куски бетона, повисшие на прутьях арматуры, и они трутся об искореженное, ржавое железо. А над городом - луна в рваных облаках, и это усугубляет картину тревоги, холода, запустения...
Несколько раз пытался Аскер встретиться с Шубертом, но это никак не удавалось. Обстановка была сложной. Война придвинулась вплотную к границам Германии, и в городе свирепствовали гестапо и СД. Шуберту пришлось покинуть свою основную квартиру - в ее районе были замечены подозрительные личности. На время, пока ему готовили новое надежное убежище, он перешел в домик у железнодорожного моста.
И вот сегодня Шталекер, улучив момент, шепнул Аскеру, что вечером Шуберт ждет его.
Они были одни в комнате. Шуберт рассказывал о последних событиях в городе. Подпольщики помогли бежать большой группе советских и польских пленных, заключенных в расположенном близ Остбурга лагере. Беглецы мелкими партиями переправляются на Восток, в Польшу, к партизанам.
- А теперь могу показать вот это. - Шуберт вынул сложенный вчетверо лист бумаги. - Моя самая большая гордость.
Он бережно развернул и разгладил бумагу. Это был газетный лист. Разведчик осторожно придвинул его к себе. Под заголовком теснились короткие заметки, рассказывающие об истинном положении на фронтах и внутри страны.
Аскер поднял на собеседника заблестевшие глаза.
- Где печатали?
- Скажу - не поверите.
- Все же?
- В типографии "Остбургер цейтунг".
Аскер представил, сколько потребовалось отваги, хитрости, мастерства, чтобы под носом у врага набрать, сверстать и оттиснуть несколько сот экземпляров подпольной антифашистской газеты. Он взволнованно протянул Шуберту руку.
- Теперь говорите вы, - сказал Шуберт. - У вас что-то важное?
- Должен отправиться в Карлслуст.
- Когда?
- Как можно скорее. Москва предупреждает: в Карлслуст едет видный контрразведчик генерал Зейферт, шеф группенфюрера Упица. Есть данные, что они собираются там встретиться. Это многое может прояснить.
- Пожалуй, вы правы. А когда думаете перебираться?
- Видимо, дня через два.
- Поездом?
- Да. Теперь, когда освоился здесь, это несложно. Все подготовил - документы и прочее. - Аскер сделал паузу, придвинулся к Шуберту. Можно сделать так, чтобы кладовщик Кребс доложил в гестапо о моей с ним беседе по поводу сварочных аппаратов?
- Шуберт вопросительно посмотрел на Аскера.
- Я поясню. - Аскер привычно потрогал переносицу. - Понимаете, очень полезно, чтобы контрразведка...
- Все понял. Надо, чтобы они уверились, будто вы "клюнули" и ищете в Остбурге?
- Да. Это может отвлечь их внимание от Карлслуста, облегчить нашу работу.
- Короче, хотите применить их же оружие?
- А почему бы и нет? Но это можно сделать лишь в одном случае: если Кребс абсолютно надежен.
- Надежен, - сказал Шуберт. - Под наблюдением каждый его шаг. И потом, он ведь так и не позвонил насчет вас. А это было серьезным испытанием, правда?
- Конечно.
- Значит, принципиально решили. Но я еще поговорю со Шталекером.
- Хорошо. - Аскер смолк, побарабанил по столу пальцами. - Месяц назад вы сказали, что готовите взрыв "Ганса Бемера". Завод будет уничтожен?
- Обязательно.
- За чем задержка?
- Видите ли, смущает одно обстоятельство - неизбежная гибель большого числа рабочих и пленных.
- Этого нельзя допустить. Но завод должен быть выведен из строя.
И Аскер рассказал о своей беседе с Кнышем.
- Сначала сложной проблемой казалась взрывчатка: ведь ее потребуется много, - пояснил Шуберт. - Но потом мы поняли, что она есть на заводе.
- Склад готовой продукции?
- Да. Территория склада - запретная зона. Из наших там бывает только Карл Кригер. Поэтому операцию поручили ему. В принципе все готово. Вот только... как быть с рабочими? Более тысячи людей погибнет! Правда, решено взрывать завод в ночное время, когда бездействует ряд цехов и пролетов, не работают и пленные, но все же жертв будет много...
- Жертвы не обязательны.
Шуберт поднял голову, вопросительно поглядел на Аскера.
- Не обязательны, - повторил тот. - Ведь, кроме заводского бомбоубежища, есть поблизости и другое?
