В конце 1860-х гг. Катков и Леонтьев уезжают отсюда, и все владение переходит к учителю музыки Карлу Микини и принадлежит этой семье почти до 1917 г. На углу с Кривоколенным переулком в здании с оригинальным завершением в восточных мотивах на первом этаже в начале XX в. находился магазин «колониальных товаров» (так называлась торговля разнообразными товарами, привозимыми из дальних стран, — кофе, какао, чай, пряности и т. п.). В недавнее время тут была популярная в районе булочная.
Здесь жил философ Николай Александрович Бердяев. Он родился в состоятельной дворянской семье, сначала поступил в кадетский корпус (отец был офицером), но оставил его и поступил в университет, где, конечно, участвовал в революционных кружках, за что и поплатился — выслали, но недалеко, в Вологду, а потом в Житомир (куда только не ссылали бедных студентов царские сатрапы!).
Николай Александрович Бердяев
В 1908 г. Бердяев приехал в Москву и поселился в доме № 1 в Армянском переулке, где прожил до 1911 г. и откуда переехал на Остоженку. Он активно включился в общественную жизнь, писал статьи в различных сборниках, участвовал в работе Религиозно-философского общества памяти Владимира Соловьева, посещал литературно-художественный кружок и даже читал лекции в университете имени Шанявского. В то время его считали предвестником так называемого «мистического реализма». Не все, однако, принимали его поучения. Известный русский философ Иван Александрович Ильин вспоминал об этом времени: «Бердяева я знал еще в Москве, с 1908 года. Всегда тяготился его безответственными выдумками и его аутистической «религиозностью»; всегда ужасался от его публично-производимых бесстыдных телодвижений — языком, ртом и руками (он отличался судорожными, нервными движениями. — Авт.). Прозвище Бердяева в Москве было — „белибердяев”». Его современник, автор мемуаров Сабанеев, писал о таких «баловнях» интеллигенции, как Бердяев и другие: «…для интеллектуальной верхушки и примыкающих попутчиков… бывают „душки-тенора” — вроде Собинова, или „душки-наркомы” — вроде Луначарского. К сожалению, русская философия в подавляющем числе выделяла именно таких „душек” и очень мало серьезных мыслителей. Одним из последних „душек” — уже почти в мировом масштабе — был покойный Бердяев».
Соседнее домовладение (№ 3) было когда-то небольшой усадьбой — здесь сохранились каменные палаты конца XVII в., принадлежавшие в 1701 г. стольнику И. И. Протопопову (без достаточных оснований ее связывают с Милославскими). Возможно, что, кроме двух каменных этажей, был и третий — деревянный, куда вела внутристенная лестница, идущая сейчас на чердак. Из семейства Протопоповых известен капитан-поручик лейб-гвардии Семеновского полка Алексей Ильич Протопопов (1713–1781), его наследникам это владение принадлежало до 1783 г., когда его приобрел капитан лейб-гвардии Преображенского полка Алексей Николаевич Щепотьев.
В 1793 г. участок входит в состав владения Армянской церкви (№ 5) — он тогда назывался «отдаточным двором», его отдавали внаем для получения дохода. Его нанимателями были купцы Василий Омм (в 1802 г.), Иван Усачев (в 1816 г.) и др. Старые каменные палаты были двухэтажными, наверху находились жилые помещения, а внизу кладовые. В этих палатах в конце XVIII в. открылось первое армянское светское учебное заведение в Москве.
На протяжении XIX и в начале XX в. их занимали различные мастерские, литография и пр. В 1984 г. здесь открыт интересный музей, посвященный истории московского освещения.
Соседним участком под № 5 в 1733–1735 гг. владел московский купец 1-й гильдии Федор Лукич Мыльников, который присоединился к компании, основавшей ткацкую фабрику на Посольском дворе на Ильинке по настоянию Петра I. В 1725 г. он ушел из компании и перевел часть производства с Ильинки сюда, в Армянский переулок. Позднее это владение принадлежало купцам, а в 1776 г. дочь основателя известного дворянского рода Л. Н. Лазарева Анна Сумбатова покупает его, и тут строится армянская церковь.
Армяне играли большую роль в товарообороте с восточными странами, и, как можно представить, они селились во многих городах Северо-Во сточ ной Руси. Так, к примеру, в 1368 г. разбойники перебили «…Армен в Новегороде в Нижнем множество людеи и жен и детей, и товар их безчислено весь пограбиша».
В Москве впервые армяне, как кажется, упоминаются в летописном известии 1390 г.: «…загореся посад за городом от Аврама некоего Ерменина». В XVII в. они, «арменя и греченя», ставились поблизости Варварки.
В петровское время происходил массовый переезд армян из страны, находившейся под турецким владычеством, в Россию. Они расселялись на юге, в основном в Астрахани, а также приезжали и в Москву, где издавна существовал армянский торговый двор. По указу Сената 1711 г. предлагалось «Персидский торг умножить и Армян как возможно приласкать и облегчить в чем пристойно, дабы тем подать охоту для большего их приезда».
О росте армянского населения Москвы свидетельствует и появление армянских храмов. Армения была первой страной, которая признала христианство официальной религией, — это произошло в 301 г. Ее название — Армянская апостольская церковь, но в России ее часто называют Армяно-грегорианской по имени первого ее главы святого Григория Партева.
Первой в Москве была построена армянская церковь в центре Москвы, в Китай-городе, на месте теперешнего дома № 14 по Новой площади, на участке, которым владел армянин Богдан Христофорович Шабалов. Он в 1740 г. подал прошение о дозволении «построить в Москве собственным нашим иждивением небольшую каменную церковь на купленный моей Богдана Христофорова земле между Ильинской и Николаевской улиц; от чего не только в Армянском купечестве не малое умножение будет, но и в интересах Вашего Императорского Величества великая польза и прибыль от того купечества быть может».
Армянская Воздвиженская церковь
Позволение дали, хотя русские церковные власти проявляли жесткую нетерпимость ко всему не «истинно православному», и еще в XIV в. митрополит Киприан наставлял мракобесов: «Арменьская же ересь гнуснейши паче всех ересей… такжде ниже дружбы имети с ними никаковой же… ни кумовьства не братьства», хотя отличия в практике религиозных отправлений были, как и в других христианских деноминациях, не очень значительны.
Церковь, однако, уже построили, но православное духовенство, нетерпимое не только к другим религиям, но даже и к несколько отличающимся от православия христианским верованиям, добилось запрещения ар мянам-«досадителям» отправления служб и сноса церкви: «В Москве в Китае городе между св. церквами и монастырями на Ильинской и Никольской улице в палатах отправлялась по-армянски церковная служба и прочие таинства… крестили и иных законов прельщали и своим миром помазывали; и близ тех палат с Высочайшего разрешения соорудили на подобие православно-восточных церквей вновь свою церковь, которая с немалым украшением церковным пришла во окончание и крест поставлен, и в тое церковь приходят из народа немалое число…». Власти прислушались к мракобесам, и 16 января 1742 г. было «Высочайше повелено армянские церкви… все упразднить и вновь не строить». Только через 30 лет по челобитной ювелира Ивана Лазарева в 1770 г. Екатерина II дозволила выстроить армянские церкви в Санкт-Петербурге и Москве, «на таком основании, как и Католические церкви состоят». В 1771–1780 гг. великолепное здание армянской церкви возвел архитектор Ю. М. Фельтен в Петербурге на Невском проспекте, а в Москве армянская Воздвиженская церковь «иждивением дворянина Христофора Лазаревича Лазарева» была построена, по одним сведениям, в 1779 г., а по другим — в 1781 г. Авторство ее проекта приписывается также Фельтену, но среди его чертежей этой церкви нет. При обновлении церкви в 1829 г. ее украсил своими скульптурами И. П. Витали.
Считалось, что армянские церкви — они в официальных документах даже назывались не «церквами», а «кирками», как и лютеранские, — не могут использовать колокольный звон. Только в 1866 г. было позволено выстроить колокольню по проекту петербургского архитектора В. И. Собольщикова. В 1938 г. здесь все сломали и выстроили уродливое типовое здание школы.
С левой стороны от этого участка по всей линии Армянского переулка до перекрестка со Сверчковым располагаются основательные здания, выстроенные здесь в конце XIX — начале XX в. на бывшей обширной усадьбе (длина ее границы по переулку более 150 метров) известного государственного деятеля царствования Алексея Михайловича Артамона Сергеевича Матвеева.
Артамон Сергеевич Матвеев
Удивительным человеком был Артамон Сергеевич Матвеев. Все его выделяло из ряда царских придворных, это был, как писал историк Ключевский, «первый москвич, открывший в своем по-европейски убранном доме нечто вроде журфиксов, собраний с целью поговорить, обменяться мыслями и новостями, с участием хозяйки и без попоек, устроитель придворного театра». Он происходил из незнатного рода и выдвинулся только благодаря своим способностям, уму, талантам, настойчивости. В 16 лет он уже при царском дворе, находился при Алексее Михайловиче, с которым у него установились дружеские отношения, пожалован стольником, потом думным дворянином, ближним боярином.
