Поздно вечером 1 мая части штурмовой пехоты преодолели нейтральную полосу и вплотную подошли к вражеским окопам. В 10 часов утра 2 мая, после 4-часовой интенсивной артиллерийской бомбардировки, сравнявшей с лицом земли окопы русских, германцы, прикрываясь облаком газа, перешли в атаку и без большого труда преодолели русскую оборону. «Здесь и далее видны землисто-серые фигуры, лежащие вверх и вниз лицом, безоружные, в серых меховых шапках и распахнутых серых шинелях. Вскоре их не осталось ни одной. Точно так же стадо овец убегает в диком замешательстве». Внезапность была достигнута полная; успех развивался быстро, так что, несмотря на отчаянное сопротивление русских на рубеже реки Вислока, весь русский фронт вдоль Карпат оказался сбит. 14 мая австро-германское наступление докатилось до реки Сан — в 80 милях от их исходной позиции.
Поражение русских грозило превратиться в бедствие, когда австро-германцы у Ярослава форсировали реку Сан, но стремительность наступления к этому времени уже выдохлась, резервов же не было. Новым фактором стало объявление Италией войны Австрии. Фалькенгайну удалось, хотя и с большим трудом, убедить австрийское командование не снимать войск с русского фронта, а придерживаться на границе с Италией чисто оборонительной стратегии — тем более что она и так была прикрыта барьером гор. Фалькенгайн понимал, что войска его зашли слишком далеко вглубь Галиции, чтобы можно было безопасно отступить, и лишь перебросив еще войска из Франции, можно было надеяться осуществить свою основную цель — высвободить достаточное количество войск, дабы перебросить их обратно во Францию. Но это станет возможным лишь тогда, когда наступательная мощь России будет сломлена, и угроза для Австрии полностью исключена.
Получив подкрепления, Макензен во взаимодействии с австрийцами вновь перешел в наступление, вернув 3 июня Перемышль, а 22 июня захватил Львов, разрезав этим фронт русских на две части.
Но ни Фалькенгайн, ни Конрад не могли быть уверены в итоговых результатах, и их достижения не были еще прочно закреплены последствиями победы. Поспешная импровизация не была подкреплена из-за отсутствия подготовки, а последствия задержек позволяли противнику отыграть успех, усилив давление на левый фланг.
Благодаря неистощимым запасам живой силы русские почти покрыли свои потери, достигавшие 400 000 только пленными. В итоге Фалькенгайну, чтобы укрепить положение союзных австрийцев, пришлось уступить настояниям фон Секта и продолжать наступление, хотя и с ограниченными целями, беспокойно озираясь на ситуацию во Франции. Направление наступления все же было изменено: вместо движения на восток войска повернули на север — вверх по широкому коридору между Бугом и Вислой, где стояли главные силы русских. В связи с этим наступлением Гинденбургу было приказано ударить из Восточной Пруссии на юго-восток через реку Нарев в направлении к реке Буг.
Людендорфу план этот не понравился: он был слишком фронтальным. Русские могли быть прижаты при замыкании флангов наступления, но пути их отступления не были бы отрезаны. Он еще раз предложил свой весенний план широкого охватывающего маневра через Ковно на Вильно и Минск. Конрад принял его к рассмотрению — но Фалькенгайн отверг это план, опасаясь, что он потребует больше войск и более далекого проникновения а Россию, а это в дальнейшем могло бы сковать силы германцев.
2 июля кайзер принял решение в пользу этого плана. Но результат его подтвердил опасения Людендорфа: великий князь смог вывести свои войска из Варшавского выступа прежде, чем немецкие клещи закрылись за его спиной. С другой стороны, Фалькенгайн считал, что Людендорф не вложил в эту атаку всех возможных усилий. Это вызвало конфликт. Гинденбург написал не только Фалькенгайну, но и руководителю военного кабинета кайзера, заявив, что его титул главнокомандующего на Восточном фронте превратился в «насмешку». Фалькенгайн поймал его на слове, выведя из его подчинения одну из армий и сформировав новую группу армий — таким образом, снизив статус Гинденбурга.
Как бы то ни было, к середине августа было взято 750 000 пленных, занята вся Польша, и Фалькенгайн решил прекратить на Восточном фронте операции широкого масштаба. Уже было подготовлено вступление в войну Болгарии, и он хотел поддержать совместную атаку Австрии и Болгарии против Сербии, а затем перебросить войска на Западный фронт, чтобы противостоять ожидаемому там в сентябре наступлению французов. Кроме того, в надежде на возвращение утраченной возможности и успокоение его прежних оппонентов, Фалькенгайн дал санкцию на проведение небольшого удара по русским. В итоге Людендорфу — правда, с опозданием — было позволено осуществить план его Виленской операции, но только с теми войсками, которые находились в его распоряжении, и как самостоятельную операцию. В то же время Конрад планировал удар на восток от Луцка, пытаясь повторить «Горлице» и отрезать русские силы южнее Припятских болот.
Операция Людендорфа началась 9 сентября. Армия Белова на Немане и 10-я армия Эйхгорна образовали два больших рога, которые вонзились в оборону русских, прокладывая себе дорогу один с востока к Двинску, а другой — с юго-востока к Вильне. Русские отступали по сходящимся направлениям, а германская конница, наступавшая между обеими армиями, продвинулась за Вильну и подошла к железной дороге на Минск.
Но сил у немцев было мало, и русские могли свободно сосредотачивать резервы для отражения этого удара. Убедившись, что сопротивление врага крепнет, Людендорф принял наиболее разумное решение в сложившейся обстановке: он прекратил операцию. Сложность обстановки заключалась в том, что русским армиям позволили ускользнуть из сетей германцев задолго до организации виленского маневра, так долго откладываемого.
Однако степень достигнутого успеха, даже с такими слабыми силами, вполне подтвердила целесообразность этого маневра и утверждений Людендорфа, что мощный удар по русским в то время, когда они еще стояли в Польше и могли быть захвачены клещами охвата, привел бы к уничтожению вооруженных сил России.
Австрийское наступление не удалось развить до 26 сентября, и закончилось оно печально. Конрад неблагоразумно упорствовал в своем стремлении вперед, но к середине октября австрийцы, потеряв 230 000 человек, остановились без каких-либо впечатляющих достижений. Военная мощь России была надломлена, но не уничтожена, и хотя она никогда больше не представляла собой прямой угрозы Германии, ее все же было достаточно, чтобы задержать на два года (до 1918 года) полное сосредоточение германских армий на Западном фронте. Осмотрительная стратегия Фалькенгайна оказалась стратегией наиболее рискованной — и, без сомнения, именно она подготовила путь к позднейшему краху Германии.
Таким образом, к концу сентября после ряда острых ситуаций, создававшихся на участках, которые германцы то и дело пытались отрезать и окружить, русское отступление окончательно остановилось на прямой линии, протянувшейся от Риги на Балтийском море до Черновиц на румынской границе. Но русские армии купили эту временную передышку дорогой ценой, а западные союзники России сделали мало, чтобы отплатить России за жертвы, понесенные для них последней в 1914 году.
Франко-британское наступление на Сомме, предпринятое 25 сентября, оказалось не более плодотворным, чем все предшествующие. Главный удар был проведен французами в Шампани во взаимодействии с франко-британской атакой в Артуа по обе стороны Ленса. Одна ошибка заключалась в том, что секторы этих двух наступлений были слишком удалены друг от друга, чтобы оказывать какое-либо взаимное влияние. Но еще хуже было то, что командование пыталось согласовать два несогласуемых фактора: оно поставило себе целью неожиданный прорыв, но предварило его длительной бомбардировкой, которая, конечно, исключала всякую внезапность. Планом Жоффра намечалось после прорыва обоих этих секторов развить общее наступление на всем франко-британском фронте, которое «заставило бы германцев отступить за Маас и, возможно — окончить войну».
Неунывающий оптимист! И в Шампани, и в Артуа атаки без труда привели к овладению передовыми позициями германцев — но дальнейшее промедление в выдвижении резервов позволило германским резервам закрыть прорыв. Задача эта облегчалась и узостью фронта атак. Незначительный выигрыш местности не соответствовал огромной цене, заплаченной за него: союзники потеряли примерно 242 000 бойцов против 141 000 германских. Если это наступление и дало несколько больший практический опыт союзному командованию, то немцы также много приобрели в искусстве обороны. Участие британцев в этом наступлении знаменательно тем, что здесь начала уже проявляться мощь «новых армий». Под Лоосом они впервые получили боевое крещение, и хотя недостаточный боевой опыт сказался на их действиях, все же их мужество и порыв являлись доказательством способности Британии быстро создать национальную армию, не уступающую долго собираемым континентальным.
