Тактике посчастливилось куда меньше — все последующие атаки были менее удачны. Опыт Нев-Шапель не был своевременно учтен. Хотя в небольшом масштабе он не удался, но вполне можно было не довольствоваться достигнутым и развивать его дальше.
Однако командование Антанты упустило из виду наиболее важный урок этого опыта, а именно — внезапность, достигаемую короткой артиллерийской подготовкой, и быстроту, компенсирующую мощность. Опять-таки командование только частично оценило тот факт, что сектор атаки должен быть достаточно широк, чтобы помешать артиллерии обороняющихся перекрыть своим огнем прорыв, а резервам обороны — сомкнувшись, проделать то же самое. Вместо этого союзники пришли к неверному выводу о том, что ключ к успеху лежит просто в массировании огня артиллерии. Только в 1917 году они вернулись к методам действий под Нев-Шапель.
Германцам в мае 1915 года предоставилась возможность использовать опыт этих действий против русских. Но перед этим Западному фронту суждено было еще более умножить число военных промахов. Первая ошибка произошла тогда, когда германцы, в свою очередь, нашли и применили новый ключ, который должен был отомкнуть цепь окопов и вдохнуть жизнь в наступление: они применили отравляющие газы. Не в пример позднейшему использованию британцами танков, здесь возможность успеха была растрачена зря и больше не вернулась, так как найти противоядие этому средству оказалось сравнительно легко.
Еще 27 октября 1914 года на небольшом участке под Нев-Шапелем немцы выпустили 3000 шрапнелей, начиненных вместе с пулями слезоточивыми и чихательными газами. Это было первым опытом применения отравляющих веществ в бою. Но действие их оказалось настолько слабым, что факт этот не был известен, пока сами германцы после войны не опубликовали его. Затем во время местного наступления в Польше 31 января 1915 года германцы пытались применить снаряды, начиненные усовершенствованными слезоточивыми газами — но опыт не удался из-за сильного мороза, сводившего действие газов к нулю.
При следующей попытке отравляющие вещества были газообразны и выпускались из баллонов, так как промышленность не смогла обеспечить изобретателю Хаберу возможности для изготовления снарядов. Предыдущие разочарования заставили германское командование не рассчитывать на крупный успех применения газов. Поэтому когда 22 апреля под Ипром была организована газовая атака французских окопов, у немцев под рукой не оказалось резервов, чтобы развить широкий прорыв, сделанный газами.
Все произошло следующим образом: внезапно появившийся странный зеленый дым, толпа агонизирующих беглецов и четырехмильный прорыв — без единого живого защитника. Но резервов у германцев не было, а сопротивление канадцев на фланге прорыва и быстрый подход английских и индийских подкреплений спасли положение.
Примененный впервые хлористый газ, безусловно, был жесток — но не более, чем обычный снаряд или штык, а когда его сменили более усовершенствованные виды отравляющих веществ, опыт и статистика доказали, что ОВ являются самым гуманным современным оружием. Но они были новым средством — а потому мир, который признает злоупотребления, но не терпит новшеств, заклеймил их, считая невиданным варварством. В конечном счете на долю Германии выпала моральная немилость, неизбежно сопровождающая использование нового оружия, когда оно еще не дает заметных реальных выгод.
Антанта могла поступить умнее и подождать, пока не накопятся запасы боеприпасов и не будут готовы новые британские армии. Но желание вернуть потерянную территорию и долг союзника, требовавшего ослабить натиск германцев на Россию, в соединении с беспочвенным оптимизмом заставили Жоффра пойти на преждевременные наступления. Потери германцев были переоценены, а искусство и мощь их обороны — недооценены. В результате был предпринят ряд беспорядочных и не связанных между собой атак.
Наиболее крупная атака проводилась между Лансом и Аррасом французами под руководством Фоша. Вновь повторился прежний опыт: опять оказалось невозможным пробить брешь в окопах. Атака началась 9 мая армией Д’Юрбаля (18 дивизий) и велась на фронте протяжением в 4 мили. Она была отбита при огромных потерях — за исключением участка наступления корпуса Петэна, которому благодаря тщательной подготовке к этой операции удалось проникнуть вглубь позиций противника на 2 мили. Но участок прорыва был слишком узок, а резервы запоздали и оказались недостаточны. В итоге противник восстановил свое положение. Фош все же безрассудно продолжал атаки, выиграв ценой громадных потерь несколько сотен шагов.
Между тем 1-я армия Хейга одновременно с более широким наступлением французов перешла в наступление против хребта Оберс. Идея операции заключалась в том, чтобы прорваться южнее и севернее Нев-Шапель на двух направлениях, разделенных между собой участком в 4 мили, а затем окружить противника. Но германцы успели за это время использовать опыт первой атаки у Нев-Шапель и усилить свои укрепления. В итоге атака быстро выдохлась из-за громадного числа германских пулеметов и нехватки снарядов у британцев.
Под давлением Жоффра она была возобновлена 15 мая в секторе Фестюберт южнее Нев-Шапель и, медленно развиваясь, продолжалась до 27 мая. Более широкое наступление французов между Ленсом и Аррасом велось до 18 июня. Французы при этом потеряли 102 500 солдат — почти в два раза больше обороняющегося.
Все же эти наступления кое-что дали — даже сомневавшийся Фалькенгайн поверил в крепость своего Западного фронта и в маловероятность на ближайшее время серьезной угрозы этому фронту со стороны франко-британцев. Наступление Фалькенгайна на Восточном фронте как раз началось. В тактическом отношении границы этому наступлению не были поставлены.
Стратегическая цель наступления вначале была ограниченной. Она выражалась в желании ослабить нажим русских на австрийцев, одновременно ослабив наступательную мощь России. Конрад предложил, а Фалькенгайн принял план прорыва центра русских как вернейшего средства добиться поставленной цели. В соответствии с этим планом для проведения удара был выбран сектор Горлице — Тарнув между верхним течением реки Вислы и Карпатами. На этом участке имелось меньше всего естественных препятствий, а при прорыве фланги наступления были надежно прикрыты.
Прорыв был поручен Макензену. Начальником его штаба, руководителем и идейным вдохновителем был фон Сект, человек, которому после войны пришлось восстанавливать германскую армию. Силы Макензена заключались во вновь сформированной германской 11-й армии, усиленной дивизиями, переброшенными с Запада, и в 4-й австро-венгерской армии. Газовая атака под Ипром и большой кавалерийский рейд из Восточной Пруссии были проведены как раз для того, чтобы замаскировать сосредоточение на Дунайце 14 дивизий и 1500 орудий против участка, удерживаемого только 6 русскими дивизиями, где имелась только одна линия окопов, и не было никакой фортификации.
Между противостоящими силами здесь имелась широкая нейтральная зона в целых две мили, в которой «местные жители все еще обитали на своих фермах, а коровы безмятежно паслись на лугах» — пока немцы не удалили отсюда всех людей для того, чтобы избежать любой утечки новостей.
Армия Макензена прибыла и приняла свой сектор, выделенный ей между двумя австрийскими армиями, в течение последней недели апреля. На 18-мильном фронте наступления у Макензена имелось одно полевое орудие на каждые 45 ярдов и одно тяжелое орудие на каждые 132 ярда. Такая плотность выглядит небольшой по более поздним стандартам, но ее было вполне достаточно для организации прорыва русского фронта. Гораздо большей проблемой было поддержание таких темпов наступления, чтобы преодолеть все линии обороны до того, как русские резервы смогут прибыть и занять их. Чтобы добиться этого, Сект выпустил инструкцию, гласящую, что «все офицеры должны стремиться поддерживать непрерывный темп продвижения». Корпусам и дивизиям специально не назначались конкретные дневные цели, «чтобы такие ограничения не сковывали их продвижение», поскольку «быстрое наступление одной части фронта ослабит противника в других частях, где он оказывает больше сопротивления… наше продвижение должно содействовать расширению успеха, достигнутого в одном месте, на остальной фронт». Эта концепция переменного продвижения вместе с гибким использованием резервов предвосхищала известный метод «инфильтрации» 1918 года, тоже построенный на принципе развития успеха там, где он наметился, вместо попыток подавить сопротивление в других местах. Вдобавок успех немцев был обеспечен тем, что Иванов (командующий русской группой армией) не верил сообщениям об угрозе наступления противника и таким образом позволил поймать себя врасплох, с крайне неудачно размещенными резервами.
