Граф выхлебал всю тарелку до дна, съел несколько ломтей хлеба, большую селедищу. Я даже побоялся за старика, ведь жарища на улице, обопьется теперь до коликов. Предложили ему еще второе: макароны по-флотски. "Благодарю покорно! - отвечает. - Я этим борщом всю неделю сыт буду".
Выбрались на палубу. От борща гость отяжелел, зато силенок, видать, прибавилось. Прощаться надо, а он снова смотрит на меня странным взглядом. Вынимает из кармана бумажник, раскрывает и говорит: "Нельзя ли на вашем пароходе купить парочку буханочек ржаного хлебца, которым вы меня угощали, да фунтика два селедочки?"
Велю ему лопатник спрятать. Объясняю, что у нас частной торговли нет, но в качестве сувенира дадим просто так, сколько унесет. "О! - восклицает граф. - Служанки у меня молодые, они много унесут".
Слово не воробей, пришлось завернуть им несколько булок хлеба и килограмма три селедки. Тем временем к трапу подошли. А гость опять вопросительно на меня смотрит. "Капитан, - говорит, - извините великодушно, можно самую последнюю просьбу?"
Ну, думаю, новое чудачество... Ан нет. Лицо у графа сморщилось в кулачок, из глаза вывернулась слезинка, и жестом нищего протянул он дрожащую старческую руку. "Капитан, - говорит, - нет ли на вашем пароходе горсточки землицы русской? Видите, как я стар, мне восемьдесят шесть лет, помирать не сегодня, так завтра, и похоронят меня в этой красной африканской пустыне, и о гроб мой кусочек нашего чернозема не стукнет..."
Поначалу не нашелся я с ответом. Потом показал на мачту: видите, говорю, красный флаг с серпом и молотом! Так вот, палуба нашего судна это частица территории нашей страны. Считайте, что вам повезло - побывали вы на русской, советской земле.
"Я это понимаю, - соглашается граф. - Только не могли бы вы дать мне хоть щепоть из цветочного горшочка?"
Послал я снова за буфетчицей. Та в возрасте была, потому кактусами увлекалась. Привозила их домой десятками. Насыпала она земли в целлофановый мешочек, не знаю даже какой, отечественной или может заморской, граф прижал его к груди и тихонечко спустился по трапу на причал...
Алмазов неожиданно оборвал свой рассказ, метнулся в рубку, что-то сказал рулевому, а у Татьяны вдруг завлажнели глаза, так стало жаль несчастного старика, кончающего свои дни на чужбине... Вспомнилась грубоватая, но мудрая поговорка про то, что там должен быть схоронен человек, где зарыта его пуповина...
Король лакея своего
Назначит...
С неизменным мотивчиком на устах снова выбрался на крыло мостика старпом. Была у него удивительная способность мгновенно переключаться с одного на другое. Татьяна давно это заметила.
- И больше он ни разу не пришел? - спросила она.
- Кто? О чем это вы? - вскинулся Алмазов.
- О вашем знакомце графе Чернышеве.
- Его сиятельство прислал нам назавтра корзину настоящего французского шампанского. Снова всех озадачил, но скажу по секрету: на обратном пути были именины нашего капитана, и мы это шампанское потребили за его здоровье.
- А про графа Чернышева даже не вспомнили? Неужели вам по-человечески его не жаль?
- Нисколько. Каждый сам выбирает свой путь, а вот родины никто не выбирает. Она у каждого одна. Тот же Чернышев, коль не запятнал он свою совесть перед русским народом, чего не попросился обратно? Пустили бы...
На мостик вылетел взволнованный Юра Ковалев. В руке у него была свежая радиограмма.
- Американские самолеты обстреляли наш "Туркестан" в Камфе, неподалеку от Хайфона! - сообщил он. - Судно повреждено, двое из команды тяжело ранены.
- Когда это случилось? - спросил Алмазов.
- Позавчера утром.
- У меня на "Туркестане" дружок плавает, Ваня Земцов, - сказал рулевой Гешка Некрылов.
- Может, твоего Ваню они и ухайдакали!
- Сообщите радиограмму капитану и помполиту, - распорядился старпом.
Через полчаса все свободные от вахты собрались в столовой на митинг. Коллективно сочинили гневную телеграмму протеста, отправили ее в адрес американского посольства в Москве.
Глава 9
Эгейское море прямо-таки нашпиговано островами. Они начали попадаться сразу же после выхода из пролива.
- Гляньте, Русаков, вот это остров Мавро, - указал замполит на гористый клочок земли. - Его название вам ни о чем не говорит?
"Была у меня знакомая тетка Мавра", - мысленно усмехнулся Игорь, по курсантской привычке напрягая память. И тут же в его воображении заполоскались бело-синие флаги сенявинской эскадры, дымом от залпов корабельных пушек окутались паруса, а чуть поодаль яркие сполохи поднялись над палубами турецких фрегатов...
- Здесь адмирал Дмитрий Николаевич Сенявин выиграл Дарданелльское сражение, - продолжал Валейшо. - Да, Средиземноморье, - задумчиво произнес он. - На географической карте тут не увидишь русских названий. Зато перелистайте страницы истории - и здесь сразу запахнет Русью! И, главное, не завоевателями - освободителями приходили сюда русские моряки... Читали, как адмирал Ушаков провозгласил на отвоеванных у французов греческих островах Ионическую республику? Сам выходец из крепостнической, монархической страны, а задумал не княжество - республику! Он был не только великим флотоводцем, но и большим мечтателем, наш Федор Федорович! - тепло улыбнулся замполит.
Из боевого информационного центра доложили о воздушной цели. Вскоре где-то в небе послышался гул авиационных двигателей. В прогалину между облаков вывалился серебристый треугольник. Самолет снижался, увеличиваясь в размерах, и с ревом пронесся над "Горделивым". На его фюзеляже простым глазом видны были сине-белые звезды.
- Американский морской разведчик типа "Орион"! - громко воскликнул сигнальщик.
- Не дает им покоя наш "Горделивый", - глядя ему вслед, сказал Валейшо.
Сделав круг, американский летчик слова повел самолет навстречу крейсеру, держась почти на бреющей высоте.
- Почему мы позволяем им так нагло себя вести? - угрюмо спросил лейтенант. - Взять бы да и грохнуть по нему из зенитного калибра хотя бы практическими снарядами. В следующий раз он бы не сунулся!
- Ишь вы, какой задиристый, - рассмеялся замполит. - В этом-то и наше преимущество, - продолжал он серьезно, - что наш флаг является здесь флагом мира. Не для того, чтобы развязать войну, а, наоборот, чтобы не допустить ее, вышли мы в Мировой океан.
Ракетоносец уверенно шел вперед, казалось, не обращая внимания на кружащий возле самолет, только развернулись в его сторону чуткие уши радаров. Пролетев над "Горделивым" еще дважды, американец ушел, растворившись в подступающих с запада густых вечерних сумерках. Становилось прохладно, быстро напитывалась влагой одежда. На потемневшем небе проступили первые звезды.
- Идите сюда, Русаков, - послышался властный голос командира.
На коленях у него лежал полированный деревянный ящичек.
- Я вас попрошу определить поправку моего секстана, - сказал Урманов. - Давненько я не брал его в руки.
"Еще один подвох, - нахмурился лейтенант. - Новая возможность поиздеваться над неумехой". Он вышел на крыло мостика, непослушными пальцами начал крутить верньеры, загоняя в зеркала пляшущую звезду.
Кажется, все сделано как надо. Лейтенант снял отсчет со шкалы, записал на бланке и подал командиру.
- Так. Спасибо! - удовлетворенно воскликнул тот. - А ну, давайте, Игорь Андреевич, кто быстрее рассчитает линию положения, - хитровато прищурившись, предложил Урманов.
"Как будто я могу отказаться... На кой шут разыгрывать комедию?" злился Игорь, беря секстан у вахтенного офицера.
Встали на крыле мостика рядом. Оба рослые, плечистые, только Русаков-младший в талии потоньше, в специально зауженном кительке.
Быстрыми, точными движениями Урманов вскинул прибор, поднес к глазам зрительную трубку.
- Товсь... Ноль! - сказал он стоящему с секундомером лейтенанту. Готово, давайте отсчет времени... Теперь вы.
Они поменялись ролями. Командир секундировал лейтенанту, а тот никак не мог посадить на ломкую линию горизонта крошечную звездочку.
- Не шустро, - усмехнулся Урманов, когда Игорь наконец взял высоту звезды. - Пошли в рубку считать!
Пока лейтенант, нервно шелестя страницами, рылся в таблицах, командир закончил вычисления и терпеливо ждал результатов подчиненного.
Русаков подал ему свой бланк.
- Так. Линию положения вы рассчитали прилично, - отметил Урманов. Однако навыки ваши, Игорь Андреевич, мне не нравятся... Слушайте приказание: каждые сутки решать по пять астрономических задач. Результаты докладывать мне лично. Понятно?..
Капитан медицинской службы Свирь старался каждую свободную минуту проводить наверху. Часто рядом с ним оказывался Павел Русаков. Так уж получилось, что на корабле они продолжали держаться друг друга.
- Если бы мне цыганка нагадала, что я буду встречать день рождения в Средиземном, ни за что бы ей не поверил, - задумчиво, будто разговаривая сам с собой, произнес Павел.
