нападки на большевиков. М. Аркушенко с А. Дозмаров, охраняемые черноморцами, разъезжали по кораблям, выступали на улицах, площадях. Очевидцы этих собраний вспоминают, что речи членов балтийской делегации выслушивались матросами и солдатами со вниманием, хотя и без какого-либо одобрения. Однако малочисленность делегации, непривычный еще черноморцам радикализм делегатов и общий настрой на флоте обрек балтийцев на неудачу. После нескольких неудачных митингов они покинули Севастополь. Выступая на 1-м съезде моряков Балтийского флота, один из членов балтийской делегации с горечью констатировал, что «в Севастополе мало видел социалистических газет, большевистских же газет совершенно нет».
Пройдет несколько месяцев, и Центробалт сделает должные выводы из посылки первой делегации. Вторая попытка балтийцев будет иметь куда больший успех и самые трагические последствия для Черноморского флота...
***
А события на Черноморском флоте между тем шли своим чередом. Демократизация флота продолжилась: было отменено отдание чести вне строя, уволены матросы и солдаты старше 40 лет в отпуск до 20 мая домой, «для полевых работ».
16 апреля Колчак издал приказ о переименовании кораблей Черноморского флота, названных в честь российских царей, хотя это было пререгативой главы государства, но революция диктовала свои законы. В результате этого переименования новейший линкор «Екатерина Великая» был переименован в «Свободную Россию», строящиеся линейные корабли «Император Александр III» — в «Волю», а «Император Николай I» — в «Демократию»; авиатранспорты «Император Александр I» и «Император Николай I» получили, соответственно, названия «Республиканец» и «Авиатор».
17 апреля по Черноморскому флоту был отдан приказ, с объявлением телеграммы морского министра, об отмене наплечных погон «в соответствии с формой одежды, установленной во флотах всех республиканских стран».
Продолжились в большинстве своем огульные обвинения матросами своих офицеров, все чаще стало проявляться и негативное отношение к офицерам со стороны матросов в целом. Так, 1 мая во время праздничных митингов матросы требовали от офицеров снять погоны.
В течение апреля Черноморский флот продолжал вести боевые действия, срывая морские перевозки противника, осуществляя блокаду Босфора и анатолийского побережья Турции. На коммуникации обычно выходили эсминцы, реже — крупные надводные корабли. Блокада пролива осуществлялась в основном подводными лодками; принимались также меры по постановке и усилению минных заграждений. Наряду с этим корабли Черноморского флота оказывали активную огневую поддержку сухопутным войскам на кавказском и румынском участках фронта. Большое внимание также уделялось защите морских перевозок, которым угрожали эпизодические выходы в Черное море германских крейсеров.
7 мая 1917 года в Могилеве открылся Всероссийский съезд офицеров армии и флота. На нем присутствовали четыре делегата и от черноморского офицерства. На съезде был создан общероссийский Союз офицеров армии и флота. Главный комитет этой организации в итоге занялся подготовкой к установлению военной диктатуры. Союз офицеров армии и флота и Республиканский центр (Петроград) установили контакты с А.В. Колчаком, который рассматривался как потенциальный кандидат на пост диктатора России.
8 мая Колчак организовал настоящее шоу — перезахоронение останков «красного лейтенанта» Шмидта и его троих сподвижников с острова Березань в Севастополе. Все было обставлено по высшему разряду. Доставивший останки вспомогательный крейсер «Принцесса Мария» при входе в Севастопольскую бухту был встречен орудийными салютами, на берегу и у пристани прибытия корабля ожидали тысячные толпы народа. Затем процессия двинулась от Графской пристани по Нахимовской и Большой Морской улицам к Покровскому собору, где, после совершения всех религиозных обрядов, под орудийные и ружейные залпы останки были помещены в склеп. Палили орудия, гремел оркестр, рядом с гробом шествовал скорбящий Колчак, многие плакали.
Всеобщее одобрение вызвало и решение Колчака присвоить имя Шмидта Морскому собранию офицеров флота в Севастополе.
А затем произошло событие, имевшее весьма серьезные последствия для всего флота. Началось с того, что ЦИК Севастопольского Совета предложил отстранить от должности помощника главного командира Севастопольского порта генерал-майора А.В. Петрова, уличенного якобы в хищении казенного имущества и спекуляции им. Вице-адмирал А.В. Колчак отказался выполнять решения ЦИК, как необоснованное, заявив, что даст санкцию на арест официальному следствию, если оно в процессе расследования дела выявит действительные признаки преступления. Несмотря на это, по решению Совета генерал-майор Петров был арестован, что означало игнорирование мнения командующего. Единственное, что смог сделать в этой ситуации Колчак, — сообщить телеграммой об инциденте Временному правительству.
Из книги воспоминаний «На трудном перевале» генерал-майора А.И. Верховского:«.. .Вдруг всплыло новое дело. Комендант порта генерал Петров был пойман с поличным. При посредстве одного спекулянта он закупал на севере по казенной цене кожи, которые доставлялись в Севастополь под видом казенного груза и здесь продавались по рыночной цене. Председатель Исполкома Конторович, желая придать делу примирительный характер, предложил обязать Петрова передать кожи в порт. Но генерал Петров, у которого вырывали изо рта жирный кусок, отказался выполнить требование Исполкома. Тогда Совет потребовал от Колчака, чтобы он освободил Петрова от обязанностей командира порта. Колчак сразу встал на дыбы».
Будучи не в силах отстоять генерал-майора Петрова, Колчак пожаловался Временному правительству на неподчинении его приказам Совета депутатов армии, флота и рабочих. 17 мая для улаживания конфликта в Севастополь из Одессы прибыл военный и морской министр А.Ф. Керенский. Обжегшись уже на Центробал-те, он решил взять реванш на Черноморском флоте. «Пели горны на тральщиках — ив Севастополе, на рейде, пели горны. Роты строились всюду... с воды тяжело взматывались гидро, громыхали, как ломовики, разбрызгивая в воздухе взрывы красной пыли из бумажных бомб. Флот в порту разноцветно пылал играющей листвой праздничных флагов; все гуще и гуще устраивалась над улицами, над бульварами медленная пыль; цветной народ, в поту, задыхаясь, бежал: Севастополь встречал Керенского», — так описывал прибытие Керенского писатель А.Г. Малышкин в своем знаменитом романе «Севастополь».
А.Ф. Керенский о поездке в Севастополь и А.В. Колчаке впоследствии вспоминал: «...Не смог побывать на самом фронте, поскольку должен был выехать вместе с адмиралом Колчаком и его начальником штаба капитаном Смирновым в Севастополь, в штаб Черноморского флота, чтобы попытаться уладить острые разногласия адмирала с Центральным исполнительным комитетом Черноморского флота и местным армейским гарнизоном».
Керенский пробыл в Севастополе один день. Он выступил на митинге на дредноуте «Свободная Россия» и госпитальном судне «Петр Великий», в Покровском соборе поклонился праху лейтенанта Шмидта и возложил на склеп... Георгиевский крест. Вечером в зале Морского собрания состоялось делегатское собрание гарнизона, на котором А.Ф. Керенский произнес пламенную речь, славя «Великую революцию, Великую Россию, доблестный Черноморский флот». На матросов выступления Керенского никакого впечатления не произвели. Впрочем, его все же не освистали, как в Гельсингфорсе. 18 мая он покинул Севастополь.
По приказу А.Ф. Керенского была создана специальная комиссия, которая отвергла все обвинения в адрес генерал-майора А.В.
