- Эй, стой, - закричал он первым оборванцам.
Вал людей накатился на Комарова и послушно затих. Сзади прибывали все новые и новые мужчины, женщины и дети, они подходили и обречено замерли.
- Дунгане, - начал Комаров, - вы подданные Советской республики и как ее граждане должны жить с порядками и законами нашей страны. Дальше граница и она должна быть закрыта для всех, кто не имеет права ее переходить. Давайте решим миром. Отправляйтесь обратно, там на новых местах вы будете строить новую жизнь...
- Пропусти, начальник, - вразнобой на исковерканном русском, заныла и заголосила толпа. - Сзади голодно, холод, дети умирают, мы умираем.
- Нет, не пропущу. Отправляйтесь назад.
Нищие дунгане обречено застыли и никто не пошевелился.
- Если сейчас не уйдете, я прикажу стрелять...
Но никто не шелохнулся. По прежнему мертвая тишина.
- Хрен с вами, подыхайте.
Начальник отошел за цепь.
- Внимание. Огонь.
Загрохотали выстрелы и исправно заработал пулемет новоявленного парторга заставы. Я поразился как умирали эти люди. Они стояли под расстрелом, неподвижные и молчаливые. Никто не побежал назад, не упал на землю, не спрятался за камнями и повозками, ни дети, ни взрослые, даже лошаденки, не дернувшись приняли свою смерть. А пулемет все работал и работал...
Я вскочил.
- Ребята, опомнитесь, - попытался повернуться лицом к цепи и тут же что то ударило меня в бок.
Мне показалось, что дьявольски улыбнулся казак Нечувайло, переведя ствол винтовки в другую сторону. Перед глазами стало все меркнуть и я повалился к земле.
Фельдшер на заставе, только оказал первую помощь, заткнув рану ватой и перемотав желтыми бинтами живот, он отказавшись вытаскивать пулю.
- Тебя, голуба душа, нужно отправлять в центральную больницу, я здесь бессилен что либо делать.
- Что то серьезно?
Фельдшер мнется.
- Черт знает, что там эта подлая пуля сделала, сидит где то внутри, вообще то ранение в живот неприятная штука.
Надо мной склонился Комаров.
- Как себя чувствуете, Петров?
- Хреново.
- Мне уже фельдшер все сказал, я тебя отправлю в Джаркентскую больницу.
- Хорошо.
- В сопровождающие дам Черненко. Его в центр переводят на партийную работу. Так что прощевай.
Больше никто из отряда со мной не простился.
Нудно скрипит фура. Черненко идет рядом и правит лошадьми, он как всегда, в своих знаменитых обмотках и маузером на животе.
- Кучер, зачем ты так дунган...? - спрашиваю я его.
- Я те... не Кучер. Ты эту кличку... брось. А бандитов надо уничтожать.
- Это же шла беднота, мы же за нее отдавали жизнь в борьбе с белыми и польскими панами.
- Мы... за коммунизм. Те кто не хочет его строить, должны быть сметены. Классовая борьба... не утихает в нашем обществе и нам нужно всегда быть бдительными...
Боже, что он несет. Одни передовицы из газет. А Кучера действительно несло...
- Вот например, ты, потерял бдительность, доверился прокравшемуся в наши ряды шпиону. Враг не дремлет... Троцкистско, бухаринские...
Это он про кого? Про Лешку? Что же они гады с ним сделали?
- Ты про Коновалова? - прерываю я его.
- Да. Он осужден, признался во всем...
- Откуда ты знаешь?
Жутко заныл живот. Где глухо пролетали слова Кучера.
- Партия все должна знать. Только партия ведет массы...
Я потерял сознание.
Кучер довез меня до Джаркента уже в критическом состоянии. Бросив фуру во дворе больницы, он сам тихонечко удрал...
Мне сделали операцию и после четырех месяцев лечения, медицинская комиссия признала не годным к военной службе.
1935 год.
Мы готовились к ноябрьским праздникам. В институте дым коромыслом, кругом вывешивались лозунги, готовились портреты вождей, распределялись обязанности среди студентов и преподавателей, кого и что необходимо нести на демонстрации.
- Петров, - тонким фальцетом пищала Раечка, проносясь по коридору, Петров...
- Здесь я.
- Уф, запарилась. Тебя ректор ищет.
- Это зачем еще, ты не знаешь?
- В Алма-Ату едешь?
Раечка, секретарша и поэтому всегда знает все.
- Почему я? - неуверенно спрашиваю ее.
- Там семинар по проблемам преподавания математики...
Сразу стало легче.
- Лечу.
Ректор толстоватый с заплывшими глазками мужик имел простенький вид, но это была маска. На самом деле, хитрее и коварнее его не найти.
- Петров, - ласково ворковал он, - тут есть вариант поехать в Казахстан. Профессор Воронов неожиданно заболел, Гольдбрайх никак не может найти свой паспорт, только ты и остался, голубчик.
- Если надо, я готов.
- И я так думаю. Надо Петров. Воронов тут тебе папочку оставил, подготовься к докладу, расскажи там наши предложения. Тебе Раечка командировочную выпишет, деньги готовы, так что давай в путь.
- Но ведь сейчас праздники?
- А девятого Ноября начало семинара. Так что побудь там в праздники, погуляй. Негоже нам, столичным, показывать себя недисциплинированными.
- Поговорите хоть с парторгом, мне поручен портрет Маленкова...
- Это мы все уладим, иди.
Вот так я шестого Ноября сел на поезд Москва - Алма-Ата.
В вагоне-ресторане народа очень мало, только за тремя столиками сидит по одному человеку. Я тоже сажусь у тут мой взгляд упирается в квадратную голову впереди сидящего. Что то знакомое зашевелилось в памяти.
- Черненко? Кучер?
Голова медленно разворачивается и рот раскрывается от изумления.
- Петров?
Полувоенный китель сидит на нем великолепно, глаза еще больше провалились внутрь, а щетка волос упрямо уставилась вверх. Я заметил, что обмотки он сменил на галифе с блестящими сапогами.
- Ты жив? - с удивлением он смотрит на меня.
- Жив. Почему я должен умереть?
- А мне сказали... Впрочем, я рад что ты жив.
Речь его стала плавней. Видно за пять лет он здорово поднатоскался.
- Чего ты там сидишь? - продолжил он. - Иди сюда.
Я пересел к нему. Мгновенно появился официант. Я заказал обед и скромную бутылку лимонада.
- И где сейчас работаешь? - он с наслаждением поглощает семгу.
- В институте, аспирантом.
- А...
- А ты где?
- В Иркутске, на партийной работе.
- Секретарем райкома?
Кучер улыбается.
- Еще нет.
- Завтра седьмое ноября, а ты в поезде. Что вдруг так?
- У нас даже в праздники работа. Вот послали в Алма-Ату проверить работу пропагандистских органов.
- А куда Голощекин исчез?
Кучер мрачнеет.
- Враг он оказался, троцкист, перевертышь.
- Нашего начальника Комарова то помнишь? Не знаешь где он?
- С заставы перевели комендантом в Сызрань. Больше ничего о нем не знаю.
Мы перекидываемся вопросами.
- А ты зачем едешь в Алма Ату? - спрашивает он, аккуратно вытирая рот салфеткой.
Черт возьми. Да он еще и прилично может есть.
- У меня общесоюзный семинар математиков.
- Ого, здорово растешь. А где остановишься в городе? - продолжает допрашивает он.
- Не знаю, куда определит оргкомитет, но наверно в гостиницу на праздники не попасть.
- Это точно. Хочешь, я без вашего оргкомитета все устрою?
- Устрой.
- Добро. Поедем с вокзала со мной и ты увидишь, как я все сделаю.
Разошлись мы в хорошем настроении.
В Алма Ате Кучера встречали с помпой. Несколько важных лиц, жали руки и повели к машине. Я подождал немного и когда увидел что машины отъехали, понял, что он обо мне забыл и поэтому спокойно поймал пролетку и поехал на улицу Ленина искать деятелей оргкомитета.
Молодой казах, радостно пожимал руку.
- Извини, друг, что не встретил. Так запарился. Тут понимаешь праздники, я один, а делегаты едут и едут. С гостиницами совсем туго, может мы тебя устроим к частникам.
- Устраивай.
- Это мы сейчас, наша Джамиля как придет, так и пойдешь с ней. Один запутаешься в городе. Посиди, дорогой, вон там, подожди девушку. Она только что отправилась с одним товарищем из Курска, повела его на жилье.
Я сажусь на скамейку у входа и облокачиваюсь на стенку. Прошло пол часа, Джамили еще нет и вдруг к нашему домику подъехал черный автомобиль. Из него выскочил одетый в военную форму человек.
- Уважаемый, - обращается он ко мне. - Ты не Петров?
- Петров.
- Очень хорошо, что я тебя застал. Мне приказано отвезти тебя в гостиницу Москва, там забронирован номер.
- Кто приказал?
- Наш секретарь райкома.
Молодой казах, очутившийся за моей спиной, ахнул.
- Ну у тебя, парень, и знакомые. Давай, конечно в гостинице лучше, поезжай туда.
В гостинице встретили как короля, отвели в одиночный номер со всеми удобствами. После тесных коморок столицы, я даже почувствовал себя человеком.
Семинар проходил трое суток. На четвертые, нам хотели показать достопримечательные места столицы Казахстана, но... ночью в мой номер постучали.
- Кто там? - спросил я, подойдя к двери.
- Это дежурная, вас просят к телефону, звонят из Москвы.
- Сейчас, оденусь.
Спешно натягиваю брюки, набрасываю рубаху, открываю двери и... вижу перед собой несколько мужчин в фуражках. Дежурная по этажу стоит в стороне и от страха стучит зубами. Первый тип, небрежно меня отшвыривает обратно в номер.
