- Так значит... Кучер, - задумчиво тянет Коновалов, - а ты говорил клички к нему не липнут. А ведь это как раз для него.
Утром меня вызывает в канцелярию, новый начальник. Нехорошие мысли сверлят голову. Никак кто то на меня чего-нибудь донес.
В комнате, помимо начальника, который сидит за канцелярским столом, на подоконнике окна устроился Кучер.
- Заходи, заходи, - улыбается Комаров, будь то я его родственник, чего так неуверенно...
- Вызвали меня?
- Вызывал.
- У меня там сейчас построение, мне нужно выступать в наряд на охрану границы.
- Знаю. Сегодня не пойдешь. Я уже замену тебе выслал.
- ??? Чего так?
- Да вот, мысль появилась. Я тут узнал, что грамоте ты хорошо обучен. А Ленин знаешь, какое пожелание молодежи наказал... Учиться, учиться и учиться.
Начальник поднял указательный палец вверх и потряс им в такт.
- Ты комсомолец? - спросил Комаров, хлопнув руками по столу.
- Да.
- Тогда порядок. Партия в моем лице, хочет, чтобы ты занялся обучением грамоте наших бойцов. Вон, Константин, - кивнул на Черненко, - четыре класса приходской школы, косноязычен как... бревно, - подобрал слово начальник. - А ведь преданный делу человек. Надобно, из таких бойцов сделать грамотных людей, а то совсем позор на всю республику. Присылают политическую литературу, газеты, а ее все на подтирку... в туалет. Читать ведь никто не умеет.
- Мы по утрам читаем всем на собрании, газеты и прочую литературу, что присылают, - пытаюсь возразить я. - Так что все в курсе, что творится в стране и за рубежом.
- А надобно, чтобы каждый читал сам. Ты не спорь, собери свободных от нарядов бойцов и начинай... А тебе Константин, - обращает к Черненко свое худущее лицо Комаров, - в приказном порядке... учиться.
- Я что?... Ленин сказал... Ведь это... значит надо.
- Молодец. Тогда давай, иначе в партию не примем.
Я не хожу в наряд уже неделю. У меня всегда свободных от службы, пять человек. Они сидят на кроватях в спальне и на кусках желтых обоев карандашом старательно выводят предложения.
- Костя, у тебя уже получше, - хвалю я своего ученика. - Раньше в каждом слове ты делал по две, три ошибки, сейчас лучше... почти по одной.
- Мне это... Завтра выступить надо... о положении, значит, в мире. Как это... лучше...?
- А ты подготовься. Возьми несколько книг, газет и выпиши из них предложения, которые ты бы хотел сказать.
- Как это?
- Вот так.
Я беру несколько брошюр Ленина, Сталина, две последних газеты и расстилаю перед ним.
- Смотри. Кругом идет коллективизация страны, громят классовые негодные элементы кулаков и прочей нечисти. Так и начинай. Бери заголовок. Записывай, да так, чтобы тебе прочитать можно было.
Черненко высунув язык старательно выводит каракули.
- Хорошо. Теперь, бери книжку товарища Сталина и ищи по этому поводу цитату...
- А это... что?
- Выдержка, которая очень подходит по смыслу к заголовку газеты. Ищи, ищи... Отлично... Выписывай ее. Вот так. Давай следующую книгу, Ленина...
У Черненко природный дар и превосходная память, он схватывает все налету и через четыре часа кропотливой работы под моим руководством составил неплохой текст. - Теперь прочти текст, - прошу я его.
- Значит так...
- Стоп. Запомни, никаких слов: значит, это, как его, то есть, э..., вообщем - недолжно быть в твоей речи.
- Понял. Зн... Великий вождь Сталин... правильно оценил проводимую в стране коллективизацию...
И тут я заметил, что на текст он смотрит как на стену. Костя шпарил все наизусть.
На следующий день Черненко потряс присутствующих, на собрании. Без заикания, он четко прочитал по бумажке текст.
- Вот, - обратился к бойцам Комаров, - товарищ Черненко, политически растет не по дням, а по часам. Я хочу, чтобы вы брали пример с таких товарищей.
Кучер распрямился и победоносно смотрел на бойцов.
- Ну как ученик? - спросил меня Коновалов.
- Ты же слышал, что сказал начальник, политически растет.
- Ага. А по грамоте как?
- Тут сложнее. Если по русскому языку его можно чему-нибудь обучить, то по математике и другим предметам - ноль. У него хорошая память, он может наизусть цитировать брошюры и выдержки вождей, но как доходит до деления, умножения и логике в математике при решении задач, то здесь все глухо. Мы неделю сидим на дробях и никак осилить их не можем.
- Тяжелый ученик.
- А как дела на границе?
- Сложная обстановка... Сегодня в Китай проскочила малая откочевка Салтана.
- Комаров знает?
- А как же. Волосы на одном месте рвет. Запросил центр о помощи. На соседней заставе Нарынкол тоже такая же обстановка, бегут из Казахстана. Так что жди событий.
Всю свою последующую жизнь Черненко прежде чем выступить или провести собрание, заседание, тщательно готовился, потрясая свой трудоспособностью коллег. Это он привил и Брежневу, который с его помощью читал тексты прямо по бумажке. Брежнев в последствии даже запретил своим товарищам по партии выступать без подсказки-бумажки.
- Почему ты подписываешься так странно, К.У.Чер.? - спросил я однажды на занятии Константина.
- Это значит,... Мои и... ини... Иници... алы. Константин Устинович. Ведь... в деревне... по отчеству... уважают значит. Пусть меня... это... уважать будут.
- Уважают за дела.
- Я не хуже... Стреляю, во...
- Ты в ОГПУ, там..., тоже людей стрелял?
Кучер морщится.
- Рука должна быть тверда, когда надо бить врагов революции, - эту фразу он произнес без заикания и без задержек.
И он доказал всему отряду, что стреляет... ВО...
К нам опять прискакал Джаркентский эскадрон.
- Что происходит, Леша? - спросил я Коновалова.
- Похоже завтра откочевка Сандырбаева собирается уйти в Китай. Она в день пути от сюда.
- Много народа?
- Много. Человек шестьсот. Только скота, около двух тысяч баранов, две или три сотни лошадей...
- Леша, честно, это все награблено?
- Нет. Самая крупная откочевка в Казахстане. Сандырбаев крепкий казах, еще молодым объединил два рода и никогда ни бандитизмом ни грабежом не занимался, теперь его здесь прижали, вот он и хочет уйти.
- Мы будем в них стрелять?
- Не знаю. Может будем стрелять в воздух, надо же отогнать от границы.
Ночью подняли всю пограничную заставу, Джаркентский эскадрон и послали на задержку откочевки. Мы сделали засаду на берегу высохшего ручья Сандыргос, бывшего притока реки Хоргос. За барханами недалеко от нас спрятался Джаркенский эскадрон.
Утром на восходе солнца мы увидели большие стада баранов, лошадей, другого скота, двигавшегося в нашу сторону.
- Леша, - отрываюсь я от приклада винтовки, - а где же люди?
- Хитрый Сандырбаев, наверно послал кибитки правее, ближе к дельте ручья. Это как отвлекающий маневр, на всякий случай, если его здесь ждут, то пограничники вынуждены бросить все силы на задержку его многочисленных стад, а он тем временем проскочит в другом месте.
- Комаров то это понимает?
- Откуда я знаю. Он здесь недавно и жизни степей не знает.
Первые бараньи волны приблизились до трехсот метров. И тут Комаров выскочил перед нашей редкой цепью с наганом в руке.
- Ребята, бейте по скоту, надо его как то распугать. Огонь.
Мы стали палить по этому живому валу. Даже целиться не надо было, почти все пули находили цели. Бедные бараны подскакивали, валились на песок и тут же по их трупам шли новые отряды. Пастухов и собак из-за пыли, поднявшейся к небу, не было видно.
- Серега, встань, - орет мне Коновалов, - иначе они тебя затопчут.
Я оглянулся. Весь отряд стоя расстреливал несчастных баранов.
- Где же чертовы вожаки? - почти вопит Коновалов. - Их надо перебить и все...
К нам на помощь пришел Джаркентский эскадрон. Он вынырнул сбоку и врезался в стада, сразу потеснив их вправо. Конники саблями, как заправские мясники, крушили тупые бараньи головы. И тут не дойдя до нас каких то двадцати метров, бараны остановились, сунув морды друг другу в шерсть.
- Слава богу, вожака убили, - кричит Леха, закидывая винтовку на плечо.
И тут мы услыхали в правой стороне треск пулемета.
- Ну что я тебе говорил, - поворачивает ко мне мокрое от пота лицо Коновалов, - Садырбаев повел людей с той стороны.
- Коноводы, коней, - орет Комаров. - Всем по коням.
Мы несемся в правую сторону к дельте ручья, где надрывается пулемет.
На вершине холма отряд остановился. Жуткая картина предстала перед нами. Караван кибиток, набитых детьми, стариками, женщинами, под охраной всадников - мужчин, спустился с песчаных холмов к пересохшему ручью и тут был встречен огнем пулемета, установленного на вершине большого бархана. Это был отличный пулеметчик. Перестрелянные лошади, люди, ползающие и визжащие женщины, орущие дети, вой и проклятья мужчин. Некоторые из них, человек пять с оружием, пытаются отстреливаться, чтобы спасти своих родных и падают от меткого огня стрелка. Пулеметчик не жалеет никого. Вот свалилась маленькая девочка, спасающего своего маленького братца, вот попало старухе, прятавшейся за кибиткой, вот... впрочем...
