Значительное расширение деятельности побудило графа дю Шайля ходатайствовать перед комитетом Красного Креста духовно-учебных заведений о переименовании Серафимовского транспорта в передовой перевязочный отряд. «Так как по существу дела транспорт уже является таковым», — писал он[45].
В начале ноября командование фронтом приняло решение о переброске XXXII армейского корпуса в Ровенский район Волынской губернии в состав 8-й армии. Вечером 9 ноября начальник Серафимовского транспорта получил от дивизионного врача срочное указание: «Готовьтесь через два дня к выступлению. Эвакуируйте больных и раненых». Уже на следующий день больные и раненые были эвакуированы в Каспийский лазарет Красного Креста, поскольку лечебные заведения XXXII корпуса свернулись, получив аналогичное указание. Хотя Серафимовский отряд прекратил транспортировку, амбулатория все же продолжала работу до самой отправки. Отбытие, однако, не обошлось без затруднений. 11 ноября в шесть часов утра дю Шайля получил от дивизионного врача отношение, в котором говорилось, что Серафимовский транспорт «не следует за армией, а остается на месте». Оказалось, что особоуполномоченный Красного Креста статский советник Л. Г. Люц, будучи неосведомленным относительно особых соглашений между архиепископом Сергием (Страгородским) и командиром XXXII армейского корпуса о передаче транспорта корпусу до конца военных действий, заявил протест в Санитарном отделе штаба 9-й армии против его передвижения. Поскольку учреждения Красного Креста являлись неподвижными и обслуживали войсковые части, находившиеся в районе их деятельности, то Серафимовский транспорт должен был остаться на месте. Это известие вызвало как в штабе корпуса, так и в штабе дивизии большое недоумение и растерянность, учитывая, что 101-я дивизия имела казенный перевязочный отряд лишь в половинном составе и не могла обойтись без помощи Серафимовского транспорта. К тому же при его дополнительном оборудовании граф дю Шайля принимал во внимание недостатки казенного отряда. Начальник штаба XXXII корпуса генерал-майор Л. Л. Байков и командир 101-й дивизии генерал-майор К. Л. Гильчевский немедленно возбудили ходатайства перед надлежащими инстанциями.
Спешные телеграммы полетели в Киев к главноуполномоченному Красного Креста и в Петроград — в комитет духовно-учебных заведений. В тот же день дю Шайля отправился в штаб армии для выяснения положения Серафимовского транспорта как части XXXII корпуса. На следующий день он с генерал-майором Л. Л. Байковым посетил особоуполномоченного Красного Креста Л. Г. Люца. После соответствующих разъяснений тот признал особое положение транспорта и сообщил начальнику Санитарного отдела 9-й армии, что не возражает против следования его с прочими частями корпуса[46].
Ввиду возникшего недоразумения Гильчевский в тот же день отправил в комитет духовно-учебных заведений телеграмму с просьбой оставить Серафимовский транспорт при 101-й дивизии до конца военных действий[47]. Комитет ответил, что не видит препятствий к возбуждению генералом необходимого ходатайства перед соответствующими инстанциями, однако сам признает неудобным сношение по данному вопросу с военным ведомством и Главным управлением Красного Креста, «в ведении коих ближайшим образом находится упомянутый транспорт»[48]. Ответ выглядел несколько двусмысленным…
Итак, получив от начальника Санитарного отдела армии разрешение на выдвижение транспорта, дю Шайля отправился назад в Грозинцы. В Хотине он встретил выступивший штаб 101-й дивизии и получил от генерала Гильчевского предписание: выступить с Серафимовским отрядом из села Грозинцы в Каменец-Подольск для посадки на железную дорогу и следования вместе с дивизией. 14 ноября в 10 часов утра дю Шайля объявил приказ о порядке выдвижения, после чего отправился к начальнику Грозинского гарнизона командиру 2-й пластунской бригады с рапортом о выходе транспорта из района гарнизона.
В час дня Серафимовский отряд выступил походным порядком и в восемь часов вечера был уже в городе Хотине. Обоз расположился на плацу в предместье города, нижние чины разместились по обывательским квартирам, а классные чины в гостинице. Квартиры предоставлялись бесплатно за счет Городской управы, на основании положения о расквартировании войск.
Выдвижение из Хотина было назначено на следующий день на шесть часов утра, а прибытие на станцию Каменец-Подольск и погрузка в эшелон — на четыре часа дня. Однако при выезде из Хотина возникло новое недоразумение, на этот раз с командиром 2-го конного корпуса. Когда Серафимовский транспорт уже двигался походным порядком по улицам города, направляясь на большую Каменецкую дорогу, его неожиданно остановили чины полевой полиции, присланные этапным комендантом. Оказалось, что особоуполномоченный Красного Креста не известил командира 2-го конного корпуса, занявшего расположение XXXII армейского корпуса, о перемещении Серафимовского отряда. Узнав от начальника Грозинского гарнизона об уходе санитарного транспорта, командир конного корпуса приказал задержать его до особых распоряжений.
О произошедшей задержке дю Шайля немедленно известил начальника штаба XXXII корпуса и особоуполномоченного.
В три часа дня этапный комендант Хотина получил от командира конного корпуса телеграфное извещение об отмене приказания и распорядился отпустить Серафимовский транспорт. Лишь в четыре часа дня отряд смог выступить из города, когда по плану уже должен был грузиться на железнодорожной станции. Из Хотина он двинулся по шоссейной дороге близ старой турецкой крепости, и у местечка Жванца по лодочному мосту перешел Днестр. В восемь часов вечера отряд вступил через турецкий мост между старинными укреплениями в Каменец-Подольск. Обоз проследовал по направлению к станции и разместился на плацу, нижние чины, как и прежде, в обывательских квартирах, а классные чины — в гостинице.
Поскольку Серафимовский отряд не смог прибыть вовремя, отправку пришлось отложить на два дня, так как на станции действовал довольно жесткий график. Ранним утром 17 ноября отряд вместе со штабом 101-й дивизии погрузился в эшелон из 28 вагонов. Погрузка заняла около трех часов. В час дня эшелон отбыл. Сначала поезд направился на передаточную станцию Шепетовка, оттуда на станцию Ровно, затем — Клевань, где утром 20 ноября разгрузился.
На новом месте дислокации 101-я дивизия заняла позицию на важном Луцком направлении, к западу от местечка Олыка Дубенского уезда — параллельно позициям австрийцев. По распоряжению генерал-майора К. Л. Гильчевского Серафимовский отряд расположился вместе со штабом дивизии в деревне Суховцы, где немедленно открыл амбулаторию. Однако, поскольку части дивизии в это время находились в резерве, медицинской работы оказалось поначалу немного.
Тем временем, после прибытия в Суховцы новые недоразумения возникли между военным начальством и представителями Красного Креста. В ответ на телеграфное донесение графа дю Шайля о прибытии Серафимовского транспорта в составе 101-й дивизии исполнявший обязанности особоуполномоченного Красного Креста статский советник Нежинский прислал распоряжение о прикомандировании отряда к 105-й дивизии. К счастью, недоразумение быстро разрешилось, и Нежинский отменил распоряжение.
24 ноября генерал Гильчевский приказал Серафимовскому транспорту разместиться в местечке Олыка, в двух верстах от передовых позиций. На следующий день утром дю Шайля отправился в местечко для осмотра и выбора месторасположения. Его внимание сразу привлек обширный старинный замок князя Радзивилла, где граф поначалу и решил расположить отряд. Однако от мысли этой вскоре пришлось отказаться, так как выяснилось, что почти ежедневно замок обстреливался австрийскими орудиями и являлся крайне небезопасным местом. Тогда дю Шайля выбрал для размещения дома, принадлежавшие богатым евреям: один большой дом из четырех комнат для перевязочного пункта, семь домов для личного состава и команды, четыре конюшни и один большой двор для обоза. В тот же день вечером Серафимовский отряд расквартировался в Олыке. 26 числа расположение привели в соответствующее санитарное состояние, и 27-го отряд приступил к новой задаче[49].
«Находимся мы на другом фронте, в районе севернее Ровно, — писал в эти дни в Петроград дю Шайля. — Здесь много работы и работы боевой. Обстрел из тяжелых каждый день. Пока Бог хранит»[50].
Следует сказать, что санитарную службу в районе Олыки значительно облегчало наличие хороших дорог близ дивизионных позиций, а также пересеченный характер местности. Благодаря этому Серафимовскому отряду удалось продвинуть санитарные повозки до резервных окопов. Неудобство, конечно, причиняли почти ежедневные обстрелы местечка тяжелой артиллерией. Однако огонь неприятельских батарей привлекали главным образом радзивилловский замок и костел в центре Олыки. Несмотря на обстрелы местности тяжелой артиллерией, затишье по фронту наблюдалось почти полное. Впрочем, не обходилось и без жертв. Часто противник обстреливал с передовой высоты путь из Олыки в деревню Жорнигце, так что там всегда бывали убитые и раненые.
