Василий мечтал получить также и власть над Новгородом Великим, но это у него никак не получилось, зато с той поры ставленники князя смогли утвердиться в Пскове. При Василии упорядочились и отношения с Тверью.
«Тверской князь боялся князя московского, – говорит Соловьев, – наравне с ханом татарским; это всего лучше показывает значение Москвы при сыне Донского; несмотря на то, Василий Димитриевич не мог еще смотреть на хана как только на равного себе владетеля, не мог совершенно избавиться от зависимости ордынской».
В 1395 году случились большие перемены в самой Орде: Тохтамыш был разбит войском Тамерлана на Тереке, и на двенадцать лет на Руси установилась «бесханщина» – то есть никто набегов не совершал и страну не беспокоил. Но затем о существовании этой Руси, не исполняющей обязательств, вспомнил полководец и фактический правитель Орды Эдигей.
«Эдигей не осмелился явно напасть на Москву, – говорит Соловьев, – встретиться в чистом поле с ее полками; только от хитрости и тайны ждал он успеха; дал знать великому князю, что хан со всею Ордою идет на Витовта, а сам с необыкновенною скоростию устремился к Москве. Василий Димитриевич, застигнутый врасплох, оставил защищать Москву дядю Владимира Андреевича да братьев своих Андрея и Петра Димитриевичей, а сам с княгинею и детьми уехал в Кострому. Жители Москвы смутились, от страха побежали в разные стороны, не заботясь об имении, чем воспользовались разбойники и воры и наполнили руки свои богатством. Посады были уже выжжены, когда явились татары Эдигеевы и со всех сторон облегли город. Остановившись у Москвы, Эдигей разослал в разные стороны отряды, которые опустошили Переяславль, Ростов, Дмитров, Серпухов, Верею, Новгород Нижний, Городец, Клин; много народу погибло от татар, много и от жестокого холоду и вьюг. Тридцатичетырехтысячный отряд послан был в погоню за великим князем, но не успел догнать его. Между тем Эдигей стоял спокойно под Кремлем; сберегая людей и помня неудачу Тохтамышеву, он не делал приступов, а хотел зимовать и принудить к сдаче голодом; уже месяц стоял Эдигей под Москвою, как вдруг пришла к нему весть из Орды от хана, чтоб шел немедленно домой, потому что какой-то царевич напал на хана. Осажденные ничего не знали об этом, и когда Эдигей прислал к ним с мирными предложениями, то они с радостию заплатили ему три тысячи рублей за отступление; Эдигей поспешно поднялся и вышел из русских пределов, взявши по дороге Рязань».
Только спустя три года, когда на столе в Орде сел сын Тохтамыша Джелаледдин Султан, Василий с боярами и со многими дарами отправился его поздравлять. Это был тот самый Джелаледдин, которого, боясь Тамерлана, Тохтамыш поручил сберечь московскому князю. Василий – сберег. Умер Василий в феврале 1425 года, оставив наследником малолетнего сына от Софьи Витовтовны Василия.
Князь Василий Васильевич Темный (1425–1462 годы)
У юного князя было довольно соперников, которые могли претендовать на московский стол по старшинству. Так что для того, чтобы не затевать междоусобицы, Василий и его дядя Юрий поехали в Орду. Юрий боялся переговоров и считал, что стоит ему въехать в Москву, так тут же его и убьют. Опасения не были безосновательными. Орда в этом плане была более нейтральной территорией. Но это событие относится только к 1431 году. Чего ждали наследники, почему так долго выжидали? Тут, наверно, нет никакой тайны. Еще при жизни Тохтамыша тот выдал ярлык на великое княжение помимо русских князей своему союзнику литовскому князю Витовту, а после смерти мужа к этому Витовту ездила его дочь, московская княгиня Софья, которая и поручила сына и московское княжество его заботам. Не удивительно, что князь Юрий не желал иметь противником умного и решительного литовского князя, как ни забавно, но имевшего все права на Москву! В 1430 году Витовт умер, с его смертью Василий оказывался незащищенным, следовательно, теперь с ним можно было бороться. За юного Василия перед ханом Махметом говорил боярин Всеволжский.
«Князь Юрий ищет великого княжения по завещанию отца своего, – разъяснил он, – а князь Василий по твоей милости; ты дал улус свой отцу его Василию Димитриевичу, тот, основываясь на твоей милости, передал его сыну своему, который уже столько лет княжит и не свергнут тобою, следовательно, княжит по твоей же милости».
Обращение к таким рабским основаниям русского правопорядка как ханская милость, конечно, решило дело в пользу Василия. Хан даже хотел заставить проигравшего суд Брия вести в поводу лошадь юноши. Василий отказался: он хорошо понимал, чем чревато опозорить дядю при множестве зрителей. Но Юрий своей неудачи так и не забыл. Скоро нашелся и повод к войне: на свадьбе Василия Васильевича с внучкой Владимира Андреевича Марией Софья Витовтовна вдруг углядела на одном из сыновей Юрия, Василии Косом, некогда выкраденный наследный пояс с драгоценными каменьями, она тут же содрала этот пояс с Василия, так сын Юрия был прилюдно опозорен. Юрий пошел на Москву, Василий Васильевич перепугался и бросился прятаться в Кострому, где и был пленен. Юрий не собирался далее третировать своего племянника, забрав себе Москву, он выделил тому Коломну и дал богатые дары. Но Василий оскорбился. Оказавшись в Коломне, он стал собирать войско против Юрия. Сыновья Юрия, которые предлагали претендента просто убить, были в ярости, они убили боярина Морозова, подсказавшего князю таковое решение, и объявили о содеянном отцу. Тут рассердился Юрий и прогнал детей прочь с глаз, а Москву тут же вернул Василию. По договору со старым князем Василий снарядил войско для поимки Юрьевичей, но московская рать была братьями разбита, а также Василий увидел и полки самого Юрия – князь успел переменить гнев на милость. Василий оскорбился и отправил войско на Галич – земли Юрия. Той же весной войско Юрия пошло на Москву, Василий бежал, хотел податься за помощью в Орду, как стало известно, что Юрий умер, а в Москве сидит Василий Косой. Двое других его братьев послали к Василию, чтобы он шел в Москву и садился на княжение. Тот так и сделал. Василия Косого князю удалось разбить, пленить и ослепить – такое было в те годы надежное наказание. Но после некоторого времени спокойного правления и сам Василий был захвачен монголами во время русского похода на Казанское ханство. Юрьевичи распустили слух, что московский князь заключил договор с Махметом передать тому московское княжество, этому поверили, что само по себе показательно. А на Василия Васильевича, дабы не допустить сдачи Московского княжества хану, отправились «охотники» – все те же Юрьевичи, тверской и можайский князья. Испытанное народное средство убеждения было применено и к великому князю – Василия ослепили. По летописи, якобы для того, чтобы снизить «окуп», который за зрячего князя требовали: незрячий стоил дешевле. Так что вторую часть княжения Василий Васильевич провел в полной тьме, за что и получил наименование Василия Темного. Сначала он был отвезен в Углич, а его место в Москве занял Шемяка, затем Василия отправили в Вологду. Но московский народ не принял «неправильного» князя. Правлением Шемяки были недовольны не только в Москве, так что скоро вокруг слепого Василия сплотилась целая армия единомышленников. Москва была отбита, Василий вернулся на стол и прокняжил еще шестнадцать лет, основательно подорвав самоволие соседних князей.
София Палеолог, Иван Третий и Василий Иванович
Иван Третий Васильевич (1462–1505 годы)
Василию Васильевичу наследовал старший сын Иван (всего у Василия было пятеро сыновей: старший Иван, Юрий, Андрей Большой, Борис и Андрей Меньшой). Иван Васильевич первым получил самое крупное наследство, и власть была ему передана по духовной грамоте, полностью. К Москве за предыдущие княжения были уже присоединены значительные земли. Даже те княжества, которые еще считались независимыми, проводили политику согласно московским указаниям. Церковь, бояре и города за два века монгольской выучки «ходили под князем», то есть не проявляли никакого самоволия.
«Иоанну III, – писал Соловьев, – принадлежит честь за то, что он умел пользоваться своими средствами и счастливыми обстоятельствами, в которых он явился истинным правнуком Всеволода III и Калиты, истым князем северной Руси: расчетливость, медленность, осторожность, сильное отвращение от мер решительных, которыми можно было много выиграть, но и много потерять, и при этом стойкость в доведении до конца раз начатого, хладнокровие – вот отличительные черты в характере Иоанна III».
Ивану Васильевичу принадлежит честь исполнения заветной мечты его предков – именно он присоединил к Москве Новгород и новгородские земли, в том числе Вятку. Это именуемое обычно добровольным присоединение Новгорода к Москве было на редкость кровавым событием истории XV века.
«Кроме великого князя московского, – поясняет Соловьев, – теперь сильного, спокойного, замышлявшего нанести последний удар Новгороду, был еще великий князь литовский, который назывался также и русским, и не понапрасну, потому что под его властью находились все княжества юго-западной Руси; к этому князю отъезжали из северо-восточной Руси все князья недовольные, лишенные волостей, угрожаемые князем московским; к нему обратились и новгородцы в последний, решительный час. Но великий князь литовский и вместе король польский был католик; отложиться от московского, православного князя и поддаться литовскому, католику, казалось большей части новгородцев изменою православию».
