В 1931 г. на конференции по разоружению в Женеве представитель Польши объявил о желании создать флот общим водоизмещением 150 000 т.
Начальник управления польского флота контр-адмирал Георгий Свирский (бывший капитан 1 ранга царского флота) разработал судостроительную программу до 1942 г. Всего предполагалось построить боевых кораблей общим водоизмещением 208 тыс. тонн!!! В числе их – 4 линкора (водоизмещением от 25 тыс. т), 8 легких крейсеров, 36 эсминцев, 36 подводных лодок и другие корабли.
Предвоенная польская судостроительная программа предусматривала строительство (или закупку) двух линкоров, двух тяжелых крейсеров, девяти эсминцев, девяти миноносцев, 18 подводных лодок, 21 тральщика, 24 сторожевиков и большого количества вспомогательных кораблей.
Линкоры должны были иметь тактико-технические характеристики: водоизмещение 25 000 т; бронирование 350 мм; вооружение: 9–305-мм и 12–150-мм орудий.
Общая стоимость программы достигла миллиарда злотых (200 миллионов долларов по курсу 1937 г.).
Фактически же в составе польского флота на Балтике к 1 сентября 1939 г. имелось:
1) Эсминец «Вихрь» водоизмещением 1540 т. Скорость хода 33 узла. Вооружение: четыре 130-мм пушки.
2) Пять малых миноносцев водоизмещением по 360 т, построенных в Германии в 1914–1918 гг.
3) Пять подводных лодок «Орзел» («Orzel»), «Сеп», «Вилк», «Рысь», «Збык» («Бык»).
4) Минный заградитель «Гриф» водоизмещением 2250 т, скорость хода 20 узлов, дальность плавания 300 миль, вооружение: шесть 120-мм орудий.
5) Четыре малых сторожевых судна водоизмещением 75–183 т и две канонерские лодки водоизмещением по 342 т, вооруженные двумя 75-мм пушками каждая.
В обороне Польши в сентябре 1939 г. ее ВМС не сыграли абсолютно никакой роли.
Планы строительства польского флота были бредовой авантюрой не только из-за отсутствия средств на его строительство и содержание. Польша не имела ни мест базирования, ни верфей, ни обученных моряков, не было ни морских орудий, ни даже заводов, способных изготовлять корабельные пушки калибра 152 мм и более.
Попытки создать свой «океанский флот» и заиметь колонии лишний раз показывают, насколько мышление польских генералов и военачальников было далеко от реальных экономических возможностей и обороноспособности.
Глава 15 Как подружились и как поссорились Юзеф Бек и Адольф Гитлер
30 января 1933 г. президент Гинденбург назначает вождя нацистской парии Адольфа Гитлера рейхсканцлером. 5 марта 1933 г. на выборах нацисты получают большинство в парламенте.
В мае 1933 г. польские дипломаты начинают активный зондаж в Берлине на предмет улучшения отношений. Гитлер смягчает свою антипольскую риторику. В сентябре 1933 г. начались германско-польские переговоры по таможенным вопросам.
19 октября 1933 г. Германия вышла из Лиги Наций и заявила о готовности подписать пакты о ненападении со всеми желающими.
1 сентября 1933 г. крупный помещик, бывший министр иностранных дел, князь Я.К. Сапега заявил, что главной целью внешней политики Польши должно стать германо-польское соглашение. Сапега считал, что для Польши выгоден аншлюс, так как это «снимет давление германского национализма на польские границы и переключит внимание германской политики в сторону Балкан».
Князь говорил: «Перед нами встал вопрос – будем ли мы форпостом Европы, расширяющимся в восточном направлении, или станем барьером, преграждающим путь европейской экспансии на Восток. Господа, история уничтожит этот барьер, и наша страна превратится в поле битвы, где будет вестись борьба между Востоком и Западом. Поэтому мы должны стать форпостом Европы, и наша внешнеполитическая задача заключается в том, чтобы подготовиться к такой роли и всячески содействовать европейской солидарности и европейской экспансии…» [147] .
26 января 1934 г. был заключен пакт о ненападении между Польшей и Германией. Пилсудский и Бек стали первыми в мире, кто заключил договор с фашистской Германией [148] .
Вместе с договором был подписан секретный протокол, в котором говорилось: «В случае непосредственного или посредственного нападения на Германию – Польша соблюдает строгий нейтралитет даже и в том случае, если бы Германия вследствие провокации была вынуждена по своей инициативе начать войну для защиты своей части и безопасности» [149] .
Давайте сравним текст польско-германского протокола с тексом статьи II Договора о ненападении между Германией и СССР, подписанного 23 августа 1939 г. в Москве: «В случае, если одна из Договаривающихся Сторон окажется объектом военных действий со стороны третьей державы, другая Договаривающаяся Сторона не будет поддерживать ни в какой форме эту державу».
Как видим, в договоре 1939 г. обязанности сторон менее четкие. Но почему и поляки, и наши либеральные историки десятилетия проклинают советско-германский пакт о ненападении и помалкивают о польско-германском? Может, по принципу – «что дозволено Юпитеру, не дозволено быку»?
Именно заключенный в январе 1934 г. пакт позволил Гитлеру приступить к серии территориальных приобретений, закончившейся столь печально для Речи Посполитой.
В 1919 г. французы начали создавать Польшу не ради красивых глаз пана Пилсудского, а чтобы зажать Германию в тиски и гарантировать ей второй фронт на востоке в случае любого конфликта на западе. А, согласно пакту, Польша гарантировала нейтралитет Германии в случае ее нападения на любое (!) европейское государство. Ну а организовать провокации для создания повода к войне Гитлеру было раз плюнуть.
Отмежевавшись от правительственной политики Франции, польское руководство вступило в переговоры с французскими политиками правого толка. Так, 26 декабря 1934 г. Юзеф Бек вел секретные переговоры с лидером французских фашистов полковником де ля Роком. «Совещание Бека с де ля Роком происходило в кабинете польского посла в Копенгагене и длилось 3 часа, после чего в посольстве же в честь де ля Рока был дан обед на квартире посла, на котором присутствовали только де ля Рок, Бек с женой, посол в Копенгагене Сокольницкий с женой и посол в Москве Лукасевич (никто из секретарей и чинов посольства не присутствовал)» [150] .
Как стало известно, «де ля Рок разделяет план Бека создать блок Франция – Германия – Польша как решающую силу в Европе.
Де ля Рок разделяет мнение Бека о том, что СССР должен быть раздроблен на части по национальному признаку. По этому вопросу де ля Рок выразился так: «от России должны быть оторваны и образованы как самостоятельные государства: Украина и Белоруссия, а русское государство должно быть отброшено дальше на Восток, за Волгу».
Бек говорил, что де ля Рок плохо разбирается в русском вопросе, даже не знает географии России, но что-де нам, полякам, это не важно, а важно то, что в лице де ля Роков поляки могут иметь во Франции в нужный момент активных людей, понимающих интересы Польши; другими словами: фашистская Франция станет на польско-гитлеровскую точку зрения необходимости раздела России.
Де ля Рок нуждается в средствах для своей организации, так как некоторые финансировавшие его лица прекратили свою денежную помощь. Де ля Рок просил поляков одолжить ему на несколько месяцев 1 500 000 фр., Бек обещал.
Де ля Рок утверждал, что вопрос франко-германского сближения, по существу, предрешен фактом предпринятых по инициативе Тардье и Вейганда непосредственных переговоров между французами-фашистами и Гитлером и что немедленно после Саарского плебисцита начнутся официальные переговоры между правительствами Франции и Германии. Де ля Рок утверждал, что Лаваль ведет все приготовления к этим переговорам и имеет точную директиву от группы Тардье – Вейганд прийти к соглашению с Гитлером. В случае срыва переговоров по вине правительства Фландена или парламента де ля Рок выведет на улицу свою организацию и потребует смены бездарного правительства и назначения людей, способных разумно договориться с Германией» [151] .
Еще 7 февраля 1933 г. в интервью, данном корреспонденту газеты «Daily Mail», Гитлер заявлял, что «Версальский договор является несчастьем не только для Германии, но и для других народов». Он надеется, что пересмотра его будут требовать не только немцы, но и весь мир. Главное же, в чем он видит опасность, – это коммунизм.
Советская пропаганда не осталась в долгу, и с начала 1933 г. до августа 1939 г. Гитлер объявляется главным «поджигателем войны».
В этом многие историки, да и я в молодые годы, видят непоследовательность внешней политики Кремля. С одной стороны, резкое осуждение статей Версальского договора, а с другой – «Гитлер – поджигатель».
Если мы попробуем смоделировать события в Европе в различных альтернативных вариантах, то увидим, что уничтожение Версальской системы было неизбежно в любом варианте, кто бы ни пришел к власти в Германии и в России. Даже если бы произошла реставрация монархии, и на престоле в Германии оказался бы Вильгельм II, а в России – император Кирилл I (я уж не говорю об Александре IV Михайловиче). Пусть германским рейхсканцлером остался бы фон Папен или им стал Эрнст Тельман, все равно война и ликвидация лимитрофов, а также Чехословакии и Польши в границах 1920 г. были бы неизбежны.
