За стеной Кавказа
И вот, наконец, он появился – молодой, красивый, в ореоле заслуженной славы и громких побед, любимец толпы, усмиритель Испании, человек, который подавил мятеж Лепида и очистил море от пиратов, а также затушил тлеющие угли восстания Спартака. В свои 39 лет он взлетел на недосягаемую высоту, и не было сейчас в Республике военного или политического деятеля, который бы мог сравниться с ним могуществом и популярностью. Вершиной военной карьеры этого баловня судьбы была борьба с пиратами, поскольку ни до, ни после него ни один военачальник не вел военных операций на таком грандиозном театре боевых действий – в акватории всего Средиземного моря, от Гибралтара до Ближнего Востока. Как уже отмечалось, пиратство было настоящим бичом Республики, нанося ей огромный экономический урон, а с тех пор как Евпатор договорился с их вожаками и принял к себе на службу, это бедствие приняло поистине катастрофические размеры. И римляне отдавали себе отчет в том, кто за всем этим стоит; они видели, кто же направляет и координирует деятельность пиратских флотов, конечно же Митридат. «Он наполнил все море от Киликии до Геркулесовых столбов морскими разбойниками, которые сделали все пути между городами недоступными для сношений и непроезжими и вызвали повсеместно тяжелый голод» (Аппиан). Крах экспедиции претора Антония показал, что необходимы экстраординарные меры и неординарная личность, чтобы решить эту проблему в кратчайшие сроки. Личность нашли довольно быстро – молодой и талантливый военачальник Гней Помпей, герой войны в Испании и противник Сертория, а затем под эту личность составили и закон.
Это был необычный закон – по нему Помпей получал не только командование флотом, но прямое единовластие и неограниченные полномочия сроком на три года во всех римских провинциях, а также в акватории Средиземного моря и береговой полосе на 75 км в глубину. Также командующий был уполномочен взять с собой 15 легатов из числа сенаторов, сколько угодно денег из казначейства и откупщиков, а также получил право набирать войска и экипажи. И когда весной 67 г. до н. э. Помпей начал действовать, под его командованием находилось 500 боевых кораблей, 120 000 воинов и 5000 конницы. Полководец сразу понял, что точечными ударами по отдельным пиратским базам успеха не достигнешь, а потому разработал целый комплекс мер, которые в своей совокупности должны были привести к необходимому результату. Он разделил Средиземное море на 13 частей и в каждой части оставил легата с определенным количеством судов. «Таким образом, распределив свои силы повсюду, Помпей тотчас захватил как бы в сеть большое количество пиратских кораблей и отвел их в свои гавани» (Плутарх). Те, которые уцелели, рванули на Восток, в Киликию, где находились их основные базы, и произвели там самый настоящий переполох. Помпей же очистил Западное Средиземноморье от пиратов всего за 40 дней, и Рим взвыл от восторга, а командующий уже вел свой флот туда, где находились самые крупные гнезда морских стервятников – в Киликию. Но и противник не сидел сложа руки, а отправив все свое золото и семьи в укрепленные крепости, расположенные в горах Тавра, пиратские вожаки, объединив свои флоты, выступили против римлян. В решающей битве у города Коракесий (современная Аланья), бывшие хозяева морей были разгромлены наголову и бежали в свои горные крепости, надеясь там отсидеться и переждать беду, но не вышло. Легионы маршировали вглубь Киликии, осаждали и штурмовали разбойничьи гнезда, и в итоге разбойники не выдержали – один за другим они стали сдавать Помпею свои укрепленные острова и крепости. Этому в немалой степени способствовало то, что римский командующий отказался от жестоких репрессивных мер и вел себя с пленными довольно гуманно, случай в римской истории редкий. К лету 67 г. до н. э. с пиратами было покончено – 20 000 было взято в плен, 10 000 перебито в боях, 400 кораблей захвачено, а десятки крепостей разорены дотла. Оказавшихся в его руках пиратов Помпей расселил в обезлюдевших местах вдали от моря. Он считал, что этим достигает двух целей, поскольку земля будет обрабатываться, а большая группа людей вместо морского разбоя займется полезным делом. Это был невиданный успех, толпа в Риме была готова носить полководца на руках, но был во всем этом еще один подтекст, и на него четко указал Аппиан: «Так как мне кажется, что совершенное Помпеем на море являлось преддверием его похода против Митридата». Вот оно что! Расправляясь с пиратством в Средиземноморье, сенаторы не могли не держать в уме войну с понтийским царем, поскольку дело было не только в том, что разбойники были его союзниками, но и потому, что в движение были приведены огромные силы, и если ими и дальше правильно распорядиться, то можно будет достичь успеха. И все сошлось в одной точке – неудачи Лукулла и блестящие успехи Помпея, недостаток ресурсов в войне с царями на Востоке и колоссальные силы, только что закончившие войну с пиратами и ожидающие дальнейшей команды. Когда же народный трибун Гай Манилий Крисп внес в народное собрание предложение о назначении Помпея наместником Вифинии и Киликии, а также о предоставлении ему командования в войне против Тиграна и Митридата, с сохранением за ним прежних полномочий, то его приняли с поразительным единодушием.
* * *
Все провинции и войска, которыми командовал Луций Лициний, также переходили под начало Помпея, поскольку он был назначен полководцем в войне на Востоке, а помимо этого за ним сохранялось командование силами Республики на море – это была колоссальная сила, которую в своих руках не сосредоточивал ни один человек. Фригия, Ликаония, Галатия, Каппадокия, Киликия, Верхняя Колхида и Армения вместе с лагерями и войсками – все эти регионы подчинялись теперь Великому Помпею. Плюс к этому было сделано одно немаловажное дополнение: «…будучи неограниченным начальником, мог воевать и заключать мир, где хочет, и кого хочет делать друзьями римского народа или считать врагами» (Аппиан). Рим брался за дело так основательно, как никогда раньше, ему надоели поражения и неудачи в борьбе с понтийским царем, ему надоела эта бесконечная война, и в итоге, по замыслу сената, вся эта громада должна была обрушиться на Митридата и раздавить его.
А вот Лукуллу было обидно, он смотрел на стоящего перед ним преемника и понимал, что именно он, Луций Лициний Лукулл, вынес на своих плечах всю тяжесть борьбы с Митридатом, а вот плодами его побед будет пользоваться другой. « Этот закон лишал Лукулла славы и наград за совершенные им подвиги, и он получал преемника скорее для триумфа, чем для ведения войны » (Плутарх). Луций Лициний, недолго думая, подал жалобу в сенат на своего недруга, и в итоге было решено, что два полководца встретятся, чтобы при личном общении разрешить все разногласия. Первая встреча прошла относительно сносно, оба римлянина расшаркались друг перед другом и поздравили каждый своего оппонента с победами. А вот потом началось: взаимные упреки переросли в ссору, и Помпей обвинял Лукулла в алчности, а тот его – в чрезмерной жажде власти – в итоге встреча закончилась ничем. На прощание Луций Лициний бросил Великому очень серьезный и обидный упрек: «Помпей явился сюда сражаться с тенью войны, он привык-де, подобно стервятнику, набрасываться на убитых чужою рукой и разрывать в клочья останки войны. Так, Помпей приписал себе победы над Серторием, Лепидом и Спартаком, которые принадлежали, собственно, Крассу, Метеллу и Катулу. Поэтому неудивительно, что человек, который сумел присоединиться к триумфу над беглыми рабами, теперь всячески старается присвоить себе славу армянской и понтийской войны » (Плутарх). Не в бровь, а в глаз, ведь как ни поверни, а большая доля правды в этих словах была, и потому Помпей воспринял их так болезненно. Вот таким образом и произошла смена командования в войне с Митридатом, но, по большому счету, для него это значения не имело, положение, в котором он оказался, было очень сложным, можно сказать критическим.
* * *
Дело в том, что отбив у римлян Понт, Митридат столкнулся с серьезной проблемой – вся страна была разорена римлянами, торговля заглохла, многие города лежали в руинах, поля были вытоптаны, а мужское население либо погибло на полях сражений, либо было угнано в рабство. Получалось, что вернув свое царство, Евпатор ровным счетом ничего не приобрел, опираться на скудные ресурсы, которые оказались в его руках, и при этом надеяться на победу в борьбе с Римом, было чистым безумием. Если бы под его рукой находилось Северное Причерноморье, то можно было бы попробовать выправить положение, но предатель Махар лишил его этого шанса. Митридат знал о тех громадных приготовлениях, которые провел Рим, готовясь к новому походу на Восток, и понимал, что на этот раз устоять будет практически невозможно. И тем не менее когда к границам Понта подошел Помпей Великий с армией, в которой насчитывалось 50 000 бойцов, Митридат выступил навстречу, ведя под своими знаменами 30 000 пехоты и 3000 кавалерии, и перекрыл ему путь во внутренние земли. Но территория, где расположились враждебные армии, была разорена войсками Лукулла и войско царя стало испытывать проблемы с продовольствием. Помпею же все, что было надо для ведения войны, доставлялось с римских территорий. За спиной Евпатора находилась разоренная и выжженная земля, которая не могла прокормить и снабдить всем необходимым его войско, за Помпеем – не разграбленные и незатронутые войной римские провинции, и этот крепкий тыл давал ему громадное преимущество. Именно понимание сложившейся обстановки и заставило Митридата начать искать пути к мирному урегулированию конфликта, и понтийские послы явились в римский лагерь. Но римлянин, осознавая собственную силу, выдвинул заведомо неприемлемые условия: выдать перебежчиков и сдаться на милость победителя. Что такое сдаться римлянам, Митридат знал прекрасно и прекрасно помнил, как они поступили с македонским царем Персеем, который сдался консулу Эмилию Павлу, сначала провели в триумфе по улицам Рима, а затем тихо лишили жизни. Смерти Евпатор не боялся, а вот позора…
