2
Дневники Босвела и их исследование, проведенное профессором Фредериком Поттлом, открыли связь между Босвелом и Мэри Брайент. И речь идет не о литературном произведении детективного жанра, а о правдивой истории. Дневники Босвела, содержащие материалы об истинном облике этого человека, в настоящее время хранятся в Йельском университете в США, где покойный Фредерик Поттл занимал должность профессора английской литературы. Дневники Босвела имели столь откровенный характер (теперь это определяют словом "порнография"), что было немыслимо издать их в конце восемнадцатого века, не говоря о более поздней, викторианской эпохе. После смерти сыновей Босвела поместье Аучинлек было унаследовано группой дам из полузнати, которые презирали все, связанное с памятью их дедушки. Портрет Джонсона, нарисованный сэром Джошуа Рейнольдсом [56] и поныне считающийся одним из шедевров британского портретного искусства, был унесен из гостиной на чердак и поставлен лицом к стене. Это, конечно, вряд ли удивит нас, так как в то время многие так называемые благовоспитанные люди из образованных классов, скорее всего, предпочитали закрывать глаза на правду жизни. На том же чердаке был обнаружен большой деревянный ящик с дневниками и письмами Босвела.
Как известно, в сбмом сыром платяном шкафу сохраняются кости мертвецов, но редко случалось, чтобы спустя много лет на каком-нибудь скелете сохранилось столько живой плоти, как в рассматриваемом случае - с Босвелом. Многими странными и витиеватыми путями всплыли документы Босвела, некоторые из них использовались в качестве упаковочной бумаги в одном из магазинов в Булони [57], другие были обнаружены эксцентричным американцем старшим лейтенантом Ральфом Хейуордом Исхемом, который приобрел их за столь большую сумму, что сам обанкротился. Чтобы возместить убытки, он продал их Йельскому университету, где профессор Поттл получил возможность изучать их. Исхем проследил родословную Босвелов до старинного поместья Малахайд в Ирландии. В течение многих месяцев он обследовал весь замок, его угловые башни, многочисленные чердачные помещения, погреба, стенные шкафы и старые сундуки и в 1937 году нашел на чердаке над конюшней деревянный ящик, в котором, как он вначале полагал, лежали крокетные молотки. Оказалось, между прочим, что среди прочих бумаг там хранились последние дневниковые записи, сделанные Босвелом незадолго до своей кончины. Там он рассказал о помощи, оказанной им Мэри Брайент, которую он называл Мэри Брод, и четырем остальным участникам путешествия на "Надежде". Между страницами дневника лежали несколько листьев сарсапарильи в небольшом конверте с надписью, сделанной рукой Джеймса Босвела: "Листья из Ботани-Бея, используемые как чай". Благодаря этому дневнику Босвела стала известна судьба Мэри и ее товарищей по возвращении в Англию. Листья сарсапарильи были подарены Йельским университетом библиотеке имени Митчелла в Сиднее, где они находятся и поныне.
3
Джеймс Босвел не терял времени: на следующий день он сообщил в тюрьму Ньюгейт и подарил Мэри Брайент фунт стерлингов и широкопузую бутылку "напитка, с помощью которого мы, шотландцы, устанавливаем знакомство".
"Позвольте мне обратить ваше внимание на дезертиров из Ботани-Бея", продолжает он в письме тюремному надзирателю, так как самое разумное установить добрые отношения с этим неприятным человеком (при встрече он сразу же даст ему несколько шиллингов). "Теперь вы хорошенько позаботьтесь о том, чтобы несчастные беглецы находились в приличных условиях, дружелюбно замечает сэр Джеймс. - В противном случае я буду вынужден жаловаться на вас, мистер Арчер".
Надзиратель кланяется ему, когда он приходит с судебными документами. "Я сделаю, что могу, ваша милость, чтобы обеспечить всем необходимым этих дезертиров, пока их не повесят, - ухмыляется он. - В подтверждение истинности моих слов, будьте добры, спросите моего друга, мистера Мэнора, и вы поймете, что я говорю правду!"
Капитан Эдвард Эдвардс собственноручно расписался в доставке своих узников в Ньюгейт. Их вид описан, о Мэри сообщается следующее: "Мэри Брайент, она же Брод, возраст 25 лет, рост 5 футов 4 дюйма [163 см], каштановые волосы, мертвенно-бледный цвет лица, уроженка Корнуолла, вдова".
"Я хочу поговорить с заключенными. Будьте добры, сначала приведите женщину из дезертиров в следственное помещение".
"С удовольствием, ваша милость". Надзиратель просит одного из помощников привести Мэри. Она вскоре предстает перед Босвелом, исхудавшая, измученная, убитая горем, с безжизненными глазами и в одежде, которая скоро превратится в лохмотья.
Босвел дает понять, что она должна сесть перед ним. "Я буду пытаться помочь вам и вашим товарищам", - говорит он.
Она посылает ему слабую улыбку в знак благодарности.
"В одном вы должны быть уверены: вас не повесят! Статьи в газетах привлекли внимание к вашему делу, что показывает, что не может быть речи о смертной казни".
"Я скорее бы предпочла, чтобы меня повесили, чем послали обратно в Порт-Джексон. Не дай бог пережить то же самое еще раз".
"Этого не произойдет, моя дорогая, - повторяет Босвел много раз. - К сожалению, я не очень хорошо знаком с министром иностранных дел Генри Дандесом. Он хороший друг короля и мог бы добиться помилования. Но все же я попытаюсь устроить встречу с ним и поговорить о вашем деле".
После того как Мэри отправляют в женское отделение, Босвел просит позвать мужчин. Он предлагает, чтобы они с Джеймсом Мартином как писателем подготовили отчет о своих впечатлениях, который он может представить в Олд-Бейли [58].
Тот из судей в Олд-Бейли, перед кем, вероятно, предстанут дезертиры из Ботани-Бея и который в первой инстанции будет участвовать в решении их судьбы, - мистер Николас Бонд. Джеймс Босвел его тоже хорошо знает, поскольку он в течение многих лет неоднократно защищал карманных воров, угонщиков овец и похитителей торфа, то есть брался за дела, от которых многие другие адвокаты презрительно отказывались, потому что у обвиняемых не было денег. Мистер Бонд с большим удовольствием прочитал "Дневник путешествия на новые Гебридские острова" и "Жизнь Сэмюэла Джонсона" книги, написанные Босвелом, которые принесли ему признание в высоком литературном кругу, но юридической квалификацией этого ученого господина мистер Бонд вряд ли столь восхищен, потому что Джеймс Босвел, по правде говоря, проигрывал каждое дело, по которому выступал в качестве защитника. Николас Бонд во многих случаях ставил вопросы своим коллегам по суду Олд-Бейли, какова истинная причина того, что столь хорошо известный господин, принадлежащий к одной из лучших семей, стремится защищать интересы самых низов общества.
Однако способность Босвела убеждать колоссальна, и на этой первой встрече с судьей Бондом он добивается того, что угроза смертного наказания исчезает и вместо этого "дезертиры должны быть отправлены в тюрьму его величества и оставаться там впредь до исполнения прежнего приговора", а это означает, что, когда предоставится возможность, их отправят обратно в Ботани-Бей. Прокурор, правда, не настаивал на смертной казни, но министр внутренних дел Ивен Непин, который считал своей обязанностью выявить свое отношение к делу, заявил, что, "хотя дезертиры не должны понести самое суровое наказание, предусмотренное законом, власти также не должны проявить к ним большую снисходительность, так как это легко может подействовать как поощрение для других к побегу".
И вот они опять сидят в Ньюгейте, где им, может, придется пробыть годы, если Босвелу не удастся пробиться к влиятельному лицу, которое выхлопочет им королевское помилование. Конечно, их считают привилегированными заключенными, но при том жалком состоянии здоровья, в каком они находятся после долгих месяцев пребывания в трюмах кораблей и тюрьмах, не исключена опасность того, что они в большей мере, чем многие другие, подхватят страшную тюремную лихорадку. Эта болезнь, напоминающая малярию, особенно поражает заключенных, которые получают плохое питание, и она, как правило, имеет смертельный исход. За несколько лет до водворения "ботаников" в Ньюгейт Джон Говард написал классическую работу "Состояние тюрем", посвященную условиям содержания заключенных в британских тюрьмах, причем основное внимание было уделено Ньюгейту. Этот автор проделал путь в 42.033 мили, чтобы посетить тюрьмы Великобритании. Он предпочитал ездить на лошадях под открытым небом в надежде, что свежий воздух хоть немного устранит въедливое зловоние, остающееся в его одежде после посещения тюрем. "Страницы в моем дневнике часто столь запятнаны и склеены, что перед чтением мне приходилось час или два расправлять их перед огнем, и даже мое противоядие, маленькая бутылка с уксусом, после применения в нескольких тюрьмах стала отдавать этой омерзительной вонью".
В начале августа 1792 года Джеймсу Босвелу удалось наконец получить аудиенцию у министра иностранных дел Генри Дандаса, который после короля был самым влиятельным лицом в стране и его обычно называли "королем Шотландии". Оба они в молодости вместе изучали право в Шотландии, но, как это часто случается со старыми товарищами по учебе, что-то произошло между ними, и Босвел для себя решил, что никогда не будет искать у Генри Дандаса помощи и поддержки. Однако теперь он потерял всякий стыд, чтобы помочь дезертирам, и договорился о времени аудиенции с секретарем Дандаса. Это время неудобно для Босвела, но он предпринимает путешествие в Корнуолл, чтобы встретить министра иностранных дел и представить дело, запавшее ему в душу, которое было для него важно. Дандас вскоре забыл об этой беседе и не появляется в своем министерстве. Босвелу пришлось написать ему короткое письмо, в котором он несколько обиженно дает понять, что, так как он не был принят, не может ли старый товарищ по учебе черкнуть ему несколько строк в Корнуолл о том, чтобы "несчастным путешественникам из Нового Южного Уэльса не причинили ничего дурного". Дандас ответил в коротком письме, что он пересмотрит дело.
