Но царь и сам пребывал в уверенности, что на Мазепу катят очередной поклеп. Он пообещал гетману, что не даст в обиду. А по закону за клевету полагалось такое же наказание, под какое хотели подвести оклеветанного. В данном случае, такое же, как за измену — смертная казнь. Царь поручил провести расследование канцлеру Головкину и вице-канцлеру Шафирову. Причем оба они были заранее убеждены, что Кочубей и Искра оболгали гетмана. Очень вероятно, что Мазепа еще и подогрел их убеждения взятками. Во всяком случае, известно, что Шафиров греб денежки очень охотно, а гетман после следствия горячо благодарил именно его.
В апреле 1708 г. Кочубея и Искру вызвали в Витебск, в расположение царских войск, арестовали. Свидетелей не привлекали, не заслушивали. Самих же доносителей уличили, что в их показаниях были некоторые разногласия, постановили пытать. Искру били кнутом, и он смалодушничал. Закричал, что «никакой измены за гетманом не знает». Ну а Кочубея даже истязать не пришлось. Ему только показали орудия пытки, и он скис, заюлил. Отказался от всех обвинений и «принес повинную», что никакими данными про измену не располагает. Объяснял жалобу, что хотел лишь отомстить за соблазненную дочь.
В общем, сами же противники Мазепы перечеркнули попытку вывести изменника на чистую воду. Дело выглядело совершенно очевидным. Царь в это время находился в Петербурге, ему доложили — «воры» сознались, и он успокоил Мазепу. Дескать, вскрылось «воровство и сплетенная ложь на тебя, верного нашего подданного». Но гетман дико боялся, что правда все-таки всплывет. Повторно просил выдать жертвы ему. Снова и снова настаивал, что у клеветников много подручных. Если же их казнить на Украине, у всех недоброжелателей заткнутся рты. Царь согласился. Кочубея и Искру привезли к гетману. 14 июля в местечке Борщаговке под Белой Церковью им отрубили головы…
Причины для опасений у гетмана имелись! И еще какие весомые! В прошлой главе отмечалось, что его посланцы появлялись в ставке Карла XII. А с Лещинским уже был заключен договор, за переход под власть Польши Мазепе были обещаны Витебское и Полоцкое воеводства. При этом он сохранял владения на Украине, становился самым могущественным и богатым из польских панов! Но о должности казачьего гетмана с договоре умалчивалось. Впрочем, удивляться этому не приходилось, ведь само казачество в Польше предстояло ликвидировать. Однако Мазепа и его помощники в накладе не оставались.
Конечно, казакам не сообщали таких любопытных подробностей. Гетман осторожно, по одному, вербовал сторонников — генерального писаря Орлика, доверенных полковников. Среди запорожцев агенты Мазепы стали распускать слухи, что царь хочет их всех истребить, а Украину отдать Меншикову. Без упоминания гетмана, через мелких подручных, туда привозили манифесты Карла XII, призывавшего местных жителей под свое покровительство. От запорожцев такие письма попали и к Булавину. Но он не ответил и никак не отреагировал. Возможно, воспротивилась казачья старшина или раскольники — ведь они призывали побивать не только «бояр да прибыльщиков», но и «немцев». А шведы для них были такими же «немцами».
Ну а для реализации планов Мазепы требовалась победа Карла. Пока же шведская армия остановилась в Могилеве и снова застряла на целый месяц. Сказывалась тактика «оголожения», которую применили царские войска. Запасы, сделанные перед началом похода, иссякли. А новые взять было негде! Русская конница и казаки рыскали вокруг неприятельского расположения. Угоняли скот, вывозили хлеб, овес, сено. Или поджигали. Шведские солдаты стали голодать. Кони падали от нехватки корма. Очевидец писал: «Голод в армии растет с каждым днем, о хлебе больше уже не имеют понятия, войска кормятся только кашей…» — разыскав где-нибудь зерно, шведы варили его, стараясь хоть как-нибудь набить живот.
Надежды возлагались на корпус Левенгаупта. Он заготовил огромное количество грузов, но затянул подготовку к походу — требовалось набрать слишком много телег, лошадей. 15 июля обоз начал выползать из Риги, он насчитывал 8 тыс. возов. Их сопровождали 16 тыс. солдат. Узнав, что Левенгаупт выступил на соединение с королем, Петр привел в действие корпус Боура, стоявший у Дерпта и Нарвы. Велел ему выступать к главным силам армии, а попутно присматривать за обозом.
Но вскоре Левенгаупта «потеряли». Примерно рассчитывали, где он должен быть — и не находили. Стали гадать, что он все-таки проскочил к королю. Приказ Боуру изменили, велели ему напрямую идти к своим. На самом же деле Левенгаупт значительно отстал от всех возможных графиков. Причиной стали размеры обоза. Многочисленные телеги ломались, их надо было чинить. Для этого делали остановки. Ждали и подтягивали отставшие возы. Возле переправ через каждую речку тоже надолго тормозились.
Но дело в том, что и Карл «потерял» свой обоз! Время шло, а никаких вестей не было. Из гонцов, отправленных Левенгауптом, до короля не дошел ни один — дороги вокруг вражеской армии контролировали русские разъезды. А стоять в Могилеве было уже нельзя, там нечего было есть. Казаки беспокоили, переплывали по ночам Днепр, угоняли лошадей. Выкрали даже королевского генерал-адъютанта Канифера, утащили к царю. В результате Карл решил покинуть город, повел армию к Пропойску.
29 августа шведы остановились возле села Доброго. Но и русские сразу пришли в движение. Их авангарды приблизились и расположились неподалеку. От неприятеля их отделяли болотистые речки Белая Наппа и Черная Наппа. Между тем, шведский правофланговый отряд генерала Рооса, четыре пехотных и один кавалерийский полк, оторвался от основных сил и допустил те же самые ошибки, как Репнин под Головчином. После утомительного марша шведы сгрудились на клочке сухой земли. Рухнули отдыхать, не окопавшись. Не организовали разведку. А среди ночи восемь батальонов пехоты и драгуны Михаила Голицына «по груди в воде» перебрались через речку, на рассвете обрушились на врага.
Карл XII ночевал в нескольких верстах от поля боя, но при нем было лишь сорок драбантов. Он стал поднимать на помощь Роосу всю армию. Однако русские ее не стали дожидаться. Разметали три неприятельских полка, положили 2 тыс. шведов, другие бежали. Было захвачено шесть знамен. А когда увидели, что приближаются многочисленные вражеские колонны, батальоны Голицына в полном порядке отошли назад. Их потери составили 375 убитых и около тысячи раненных. Королевская пропаганда опять попыталась преподнести случившееся как победу. Русских прогнали! Но торжествовали-то русские. Петр радостно писал, что «сей танец в очах горячего Карлуса изрядно станцевали».
7 сентября последовала новая стычка. Отряд царских войск генерала Микуша отбросил встреченных шведов. А 9 сентября возле села Раевки сам Карл XII заметил маячивших казаков. Послал драгун прогнать их. Но удирающие казаки навели их на строй регулярной конницы из корпуса Боура. Шведы неожиданно напоролись на нее и были побиты. Доложили Карлу, он разъярился, взял эскадрон Остготского полка и сам поскакал в атаку. Но и к русским подошли подкрепления. Они навалились на королевский отряд. Карлу, без сомнения, пришел бы конец, но наши кавалеристы не опознали короля, перепачканного пылью и в тучах порохового дыма. К тому же, шведы прикрывали его.
Эскадрон полег полностью, и король уже отбивался саблей от наседавших русских. Его спас другой подоспевший эскадрон, тоже вырубленный почти целиком. На выручку королю подтягивались свежие части. Потери они понесли очень серьезные. Погибли два генерала, Хорд и Розеншерна, около тысячи солдат и офицеров. Через два часа сеча выдохлась. Те и другие были измучены, переводили дыхание по берегам разделявшей их речки. Боур докладывал: «И король стоял по той стороне переправы с полчаса, а я по сей стороне. И строил король своих, а я своих людей. И друг на друга войско смотрело, и стояли столь близко, что можно было друг по друге палить из пистолета. А стрельбы не было…»
Эти схватки изматывали шведов. А положение с продовольствием ничуть не налаживалось, только ухудшалось. Солдаты голодали по-настоящему, болели. Один из купцов стал свидетелем сцены, как рядовые солдаты «подступали» к королю, требовали «промыслить им хлеба». Раньше в шведских войсках подобное было немыслимо! От Левенгаупта по-прежнему не было известий. Но Карл с запозданием понимал, что даже встреча с Левенгауптом не спасет его. Потому что сам план идти на Москву через Смоленск и Можайск — нереальный. Русские будут по-прежнему вывозить и уничтожать запасы. Если он углубится на территорию противника, его армию попросту выморят голодом!
Но ведь существовал другой вариант! Идти на Украину. Там ждал Мазепа, заготовил все необходимое. Там присоединится 40-тысячное казачье войско. Там можно будет перезимовать со всеми удобствами. Туда сможет подойти польская армия. А по весне, опираясь на богатые украинские ресурсы, можно ударить на Москву с юга. Село Стариши стало самым северным пунктом, до которого докатилась вражеская армия. 11–13 сентября здесь состоялись совещания командного состава. Карл указывал: «Неприятель безостановочно убегает и всюду на 7–8 миль все сжигает». Признал, что при дальнейшем движении на Смоленск шведы «должны были бы погибнуть». Но это вовсе не значило отказа от сокрушения России. Король провозгласил: «Мы должны дерзать, пока нам улыбается счастье!» — а планы изменили. 14 сентября армия повернула на юг, на Украину…
