Но в обед следующего дня, составляя планы очередных операций и забыв про «Вову-Людоеда», я был огорошен внезапным звонком заместителя начальника 7 отдела РУОП. Услышав его, подумал, что ребята хотят пригласить на «накрытую поляну», но мат и взволнованный голос нашего коллеги из милиции быстро вернул на землю (размечтался). Оказалось, что наш вчерашний «подопечный» сумел за взятку в 10 тысяч «бакинских рублей» (долларов) добиться от следователя изменения санкции своего ареста, на подписку о невыезде. Пришлось бросать дела и ехать вместе с руководителем 7 отдела к следователю, который, по словам офицера милиции, боялся только органы безопасности. Предварительно договорившись, мы «серьёзно» дружно на него наехали. Пообещали ему хорошую камеру в «Лефортово» или в лучшем случае, увольнение. Тот «поплыл» и спросил: «Что же я смогу сделать и как исправить допущенную ошибку?». Жёстко потребовали от следователя, чтобы тот при нас позвонил Криулькину и вызвал его к себе в кабинет подписать для формальности ряд документов. Противно было смотреть, как горе-следователь умолял «Людоеда» немедленно приехать, так как в противном случае его вновь будут разыскивать и арестуют оперативники. После несусветного мата, который несся из телефонной трубки (сам слышал), киллер пообещал на пару минут приехать. Действительно, через час он вошёл в кабинет и, увидев меня с сотрудником РУОП, расхохотался и сказал: «Вот ведь день не задался с утра. Развели как последнего лоха. Лучше бы я баксы, отданные этому барбосу (следователю) пропил». Довольный заместитель начальника 7 отдела увёз Криулькина к себе, в СИЗО на Петровку-38, а я, так как было уже поздно, поехал домой. Уже весной 1993 года, знакомясь со сводками милиции о происшествиях в Москве и области, вдруг наткнулся на знакомую фамилию. Утром, такого-то числа на выходе из подъезда был расстрелян авторитет «солнцевской» ОПГ B. C. Криулькин. Позвонил коллегам из РУОП и узнал, что через два месяца нахождения в СИЗО, «Вове-Людоеду» братва с адвокатом добудут медицинскую справку о страшных «заболеваниях» подследственного (неужели киллерство заразная болезнь?). Меру пресечения ему вновь изменят на подписку о невыезде, тем самым, выписав бесплатный «билет» на тот свет. Уж лучше бы сидел и не рыпался на свободу. Но такова уж судьба-фантом подобного рода братии.
Под впечатлением последнего случая, когда Литвиненко хоть и не санкционировано, но поспособствовал поимке «Вовы-Людоеда», решил с ним переговорить о дисциплине, одновременно заслушав по работе с подбором негласных источников. В ходе доверительного разговора я обратил внимание Александра на то, что он так и не наладил работу с агентурой, а день свой совершенно не планирует и больше слоняется по кабинетам, вспоминая те или иные эпизоды из успешно проведённых операций. Спокойно втолковывал, что в глазах отдельных сотрудников он воспринимается как легковесный и необязательный человек, которому легче работать «на подхвате». В конце беседы, когда Литвиненко заверил меня, что в ближайшее время представит документы на конкретных кандидатов в негласные источники, дал ему две недели на исправление недостатков. Ровно в назначенный срок вызвал Литвиненко доложить результаты, а тот вдруг вновь понёс ахинею о своих многочисленных контактах в криминальной среде, что пришлось прервать, чуть повысив голос. Литвиненко на это с укоризной посмотрел на меня и попытался добиться разрешения на «работу» с одним из числа не до конца проверенных, ранее судимым субъектом. Понятно, что «добро» я не дал. Тут уж сам Александр Вальтерович вспылил и громко кричал, что ему не доверяют и поэтому лучше переведётся участковым инспектором в милицию, чем будет заниматься «бумаготворчеством». Вывел он меня из себя и, крепко осерчав, так как надо было готовить срочный документ для доклада руководству управления, я не выдержал и послал Литвиненко на всем известное русское направление из трёх букв! Тот почему-то обрадовался и пулей выскочил из кабинета. Минут через десять ко мне заглянул майор Родин, с которым у меня как-то сразу наладились хорошие отношения, и спросил: «Александр Михайлович. Что Вы наговорили Литвиненко такого, что он бегает по этажам и всем встречным и поперечным заявляет, что Платонов послал его на три буквы!». Пришлось отложить документ и вновь вызвать к себе Литвиненко. Тот весь, сияя и думая, что перед ним будут извиняться, присел на краешек стула. В присутствии Родина я задал Александру Вальтеровичу вопрос: «Вы по должности оперуполномоченный? Тогда должны хорошо знать нормы права. Мы ведь с Вами наедине разговаривали, так? Но я, же не побежал по этажам рассказывать всему управлению о том, что Литвиненко никак не наладит вербовочную работу и поэтому слабый опер! Даже если что-то я сказал в адрес Литвиненко, а он мне в ответ – об этом вряд ли надо «трубить» на всех углах. Сотрудники, прежде всего о Литвиненко подумают, что он болтун, а не о начальнике, допустившем, возможно, несдержанность!». Литвиненко покраснел и сказал: «Товарищ подполковник. Извините меня. Я всё понял и работой докажу свою пригодность отделу». Тут и Родин по-дружески высказал ему ряд рекомендаций, пообещав помочь в приобретении источников. Уже поздно вечером сидел и, вспоминая все моменты участия Литвиненко в делах и операциях не только нашего отдела, но и предыдущей работе в ОМСДОН понял главное. Этот контактный и наблюдательный сотрудник, имея прекрасную память и мгновенную сообразительность, будет полезным именно по линии розыска и разработки конкретных дел. Вербовщик из него возможно и получится, но со временем, когда приобретёт должный опыт. Ну, а с беспорядочным оформлением им служебных материалов, придётся оказывать постоянную помощь за счёт совместной подготовки эталонных документов.
Кадровый принцип новой власти: «Есть компромат на кандидата – берём, он будет на крючке» в действии
5 ноября с утра докладывал генералу Трофимову по обстоятельствам контакта Руслана Аушева с объектами дела «Гундосы». Прославленный генерал пытался хоть как-то спасти деньги фонда, возглавляемой им Ассоциации воинов-афганцев. Ведь Гайдар обогащал только утверждённую Вашингтоном касту нуворишей, а в отношении воевавших в Афганистане ему было наплевать. Вдруг, на пульте с множеством телефонных аппаратов зазвонил один из них с пометкой на кружке «ЮМ». Анатолий Михайлович чертыхнувшись, поднял трубку и, озорно посмотрев на меня, ответил: «Здравие желаем Юрий Михайлович! В стране и в Москве, по линии борьбы с коррупцией без изменений. По-прежнему цветёт, пахнет и растёт бешеными темпами!». В ответ он услышал толи приветствие, толи грубый окрик нового градоначальника столицы России, так как сразу посерьёзнел и сказал: «Юрий Михайлович. Не обижайтесь, но шутка помогает нам не свихнуться на этой работе. Готов записать фамилию». Далее ручка у Трофимова повисла в воздухе, а сам он с возмущением заявил: «Юрий Михайлович! Да на Панкратове пробы негде ставить. Ведь его ещё в советские времена по коррупционным моментам чуть не посадили, ограничившись снятием с поста начальника ГАИ. Сын его также вылитый отец, задерживался по хулиганской статье с оружием. Нельзя Панкратову Москву доверять!». После этого Юрий Михайлович видно высказал своё «удивление» и попросил подготовить справку на Панкратова, так как Трофимов ответил: «Понял. Дам команду и, Вам хоть сегодня подготовят объективную записку. Завтра? К 11.00 будет у Вас с моим офицером». Рассеянно попрощавшись со мной, Анатолий Васильевич пробормотал: «Ну и чудны дела твои…». По пути к себе я зашёл в кабинет подполковника В. Л. Хворостяна. Тот из московского был переведён в наше управление на вышестоящую должность и занимался контрразведывательным обслуживанием органов и войск МВД. Решил пошутить, и после приветствия сказал ему: «Витя. Вот ты не знаешь, но у меня открылся дар предвидения. Сейчас раздастся звонок начальника управления, и ты получишь распоряжение подготовить справку-записку по одному из известных типажей московской милиции». Хворостян только открыл рот, чтобы ответить, как зазвонил прямой телефон генерала Трофимова, и Витя быстро что-то записал на листке календаря. Задумавшись над тем, как выполнить полученную задачу, Хворостян с усмешкой заявил: «Ты, видать, был у Трофимова. Смотри, какие дела разворачиваются. С трудом, в начале 80-х, бывший министр МВД Федорчук уволил Панкратова, а Лужков тянет к себе. Ну, ничего. Я до ночи поработаю, но такую составлю характеристику, что его и в дворники не примут!». Дальше события развивались с таким трагикомическим оборотом, что мы и представить себе не могли.[260] Поздравив по телефону 10 ноября сотрудников ОБОГП с профессиональным праздником милиции, заехал числа 12-го к ним на Петровку, чтобы передать символические подарки-сувениры (календари) и главное – чистую форматную бумагу. На то время её катастрофически не хватало и оперативники писали на чистой обратной стороне многочисленных и никому не нужных бланков. Коллеги по борьбе с «ОП» поблагодарили за пару пачек бумаги и с возмущением рассказали вопиющий случай, происшедший во время торжественного собрания в клубе ГУВД. В назначенное время, собравшиеся в зале сотрудники управления с вытянутыми от удивления физиономиями созерцали, как на сцену в президиум гордо и грозно прошествовал вновь назначенный генерал Панкратов. Буквально в обнимку с ним по-борцовски переваливаясь и во всю улыбаясь, будет вышагивать один из главарей организованного преступного сообщества новой формации О. В. Квантришвили (кличка «Отарик»).[261] Пока усаживались за длинным столом члены президиума, зал гудел как растревоженный бортником улей. С трудом, добившись тишины, Панкратов толкнул речь-доклад о необходимости усиления борьбы с «ОП», авторитет которой по кличке «Отарик», по-видимому, поэтому в духе либерально-демократических перемен и был приглашён в гости. Всё вроде улеглось в обычное русло, пока вконец обнаглевший от вседозволенности Квантришвили, уже к концу собрания не попросил дать ему слова. Панкратов и рта не успел открыть, как «Отарик» подскочил к микрофону и толкнул с грузинским акцентом краткую речь. Достав из кармана ключи зажигания, он пару раз звякнув ими в микрофон, заявил: «Дорогие товарищи (из зала кто-то крикнул – «Тамбовский волк тебе товарищ!»)! Тут звенели медальки, когда их вручали, но ключи от автомашины тоже хорошо звучат. Вы все знаете, что фонд нашего объединения спортсменов подарил Главку несколько автомашин «Волга». Среди перегонявших из Горького в Москву авто был и сотрудник ГАИ капитан Петров, который в любую погоду на посту всегда приветствует меня отданием чести![262] Этот труженик безопасности движения не знал, что одна из машин теперь принадлежит лично ему!». Тут же Квантришвили прокричал: «Капитан Петров! Получите ключи!». На сцену крадучись вышел весь красный как рак капитан (вот попал, так попал). Главарь преступного сообщества сграбастал Петрова в объятия и, вручив ключи, пытаясь перекричать поднявшийся в зале шум и свист, заорал: «Служи и дальше дорогой товарищ!». На следующий день об этом возмутительном «объединении» руководства ГУВД с авторитетом преступного мира «Отариком» мужественная журналистка Лариса Кислинская напишет разгромную статью, опубликованную, если память не изменяет, в Советской России и других газетах. В ней она объединит всю имеющуюся на то время информацию о тесных контактах Квантришвили и других лидеров преступного мира («Япончик», «Тайванчик») не только с крупными государственными чиновниками, но и известными артистами в лице Иосифа Кобзона. Фотографии улыбающихся главарей российской мафии в обнимку с певцом подкрепляли достоверность приводимых журналисткой фактов.[263] Видно по старой привычке сразу реагировать на критику в печати, министр ВД дал команду Панкратову подготовить справку о криминальных персонажах статьи. Вечером справка с грифом «секретно» была ему доложена. В ней кратко, но убедительно непосредственный разработчик, «наблюдавший» за проказами Квантришвили, изложил все подвиги криминального авторитета. Утром следующего дня этажи прославленного здания ГУВД и МУР содрогались от возмущённых криков «Отарика», который носился по этажам с ксерокопией этой (между прочим секретной) справки и орал: «Кузнецов (исполнитель)! Подлый трус! Вылезай из своей норы, и будем говорить, как мужчина с мужчиной!».[264] Сотрудники ОБОГП, понимая неравенство весовых категорий худощавого Кузнецова и бывшего Мастера спорта по борьбе Квантришвили, вынуждены были спрятать оперативника от разъярённого «Отарика» в отдалённом кабинете. Вновь посочувствовав коллегам из ОБОГП, обнадёжил их сообщением о том, что пока по коридорам зданий Лубянки не отмечены случаи появления криминальных авторитетов. Поэтому просил их не отчаиваться, работая в «новых» условиях по принципу «не благодаря, а вопреки».
