Так произошел первый случай за время пребывания России на Кавказе, когда дипломатическими мерами удалось предотвратить выступление мусульман-горцев на стороне их воинственных единоверцев. Обе стороны оказались готовыми к диалогу пусть даже на меркантильных основах. Но это был успех, который в значительной мере способствовал русским решению главной задачи вооруженной борьбы с турками Закавказье.
Отказавшись от распыления сил по всей границе, Муравьев собрал их в один кулак, который сосредоточил на карском направлении. К началу июня в нем было 27 тысяч бойцов при 88 орудиях. В июле русские начали наступление, нанесли поражение войскам прикрытия противника и 1 августа осадили Карс, оборонявшийся 30-тысячным гарнизоном. При таком соотношении сил на успех штурма рассчитывать не приходилось, поэтому было решено взять противника измором. Русская конница перекрыла все дороги к крепости, лишив ее людских пополнений и отрезав от основных провиантских баз. Турки пытались прорваться через кольцо блокады, но безуспешно. 30 августа терские казаки перехватили турецкий обоз с продовольствием для Карса, пленив его начальника Али-пашу и захватив четыре пушки.
В сентябре положение русских войск на Кавказе резко ухудшилось в связи с высадкой в Батуме 20-тысячного турецкого корпуса Омара-паши, переброшенного туда с Крыма. Генерал НИ Муравьев, узнав об этом, решил до подхода подкреплений взять Карс штурмом. 17 сентября он повел войска на приступ. Он продолжался шесть часов и не достиг цели. Русские отступили, уничтожив 1400 турок и потеряв сами более 7 тысяч человек.
Вручение великому князю Михаилу Николаевичу ключей от Карса
Но и корпус Омара-паши, скованный отрядами князя Багратиона-Мухранского, двигался очень медленно. Это позволило русскому командованию продолжить осаду крепости, гарнизон которой остро нуждался в продовольствии. Через два месяца, 16 ноября, он капитулировал на почетных условиях. К тому времени половина его гарнизона погибла в боях, умерла от ран и болезней. Из оставшихся 6500 иррегулярных воинов были отпущены по домам, а 8 тысяч регулярных объявлены военнопленными. Трофеями стали 136 орудий и 12 знамен.
Наградой Муравьеву за Карс стал орден Св. Георгия 2-й степени, графский титул и приставка к фамилии «Карский». После окончания войны он, как и обещал, вышел в отставку и вернулся к научной работе, которой занимался до самой смерти, последовавшей 6 октября 1866 года. После Муравьева-Карского остались дневники и несколько капитальных военно-исторических трудов, в том числе двухтомник «Война за Кавказ в 1855 году», вышедший в свет в Петербурге только двадцать лет спустя.
Взятие Карса стало единственной крупной победой российских войск в Восточной (Крымской) войне, позволившей склонить противника к переговорам. Мир был подписан в Париже 16 марта 1856 года. По его условиям Россия возвратила Турции все захваченные у нее территории на Кавказе, а также Молдавию и Бессарабию и лишилась права содержать военный флот в Черном море.
Менее счастливо сложилась дальнейшая судьба Джемал-Эддина. Выполнив волю отца, он тяжело переживал разлуку со ставшей уже привычной полковой жизнью, с любимой девушкой. К тому же местный климат оказался для него губительным. Вскоре он начал болеть. Шамиль, стараясь по-своему утешить сына, женил его на дочери чеченского наиба Талгика и поселил в высокогорном ауле Карата. Однако и это не помогло. В июне 1858 года Джемал-Эддин скончался в возрасте 27 лет. Грозный имам тяжело переживал эту утрату.
Глава 8. Усмирение Кавказа
После ухода Муравьева-Карского наместником Кавказа и командующим находившимися там войсками, как и следовало ожидать, стал князь А.И. Барятинский. К тому времени Александру Ивановичу исполнился 41 год. Он был одним из самых молодых «полных» генералов русской армии.
Биография Барятинского была обычной для приближенных к престолу людей. Начав военную службу в 16 лет в гвардии, он в поисках приключений добровольно направился на Кавказ, где в бою получил тяжелое ранение. Оправившись, князь вышел в отставку и вместе с наследником отправился путешествовать по Европе. Затем он вновь поступил на военную службу, а в 1845 году в чине полковника вернулся на Кавказ. Там он получил в командование Кабардинский полк и вскоре за участие в боях с мюридами — орден Св. Георгия 4-й степени.
В 1850 году Барятинский едва не подвергся опале со стороны Николая 1 за то, что не пожелал жениться на его «протеже» М.В. Столыпиной. Спасся тем, что передал документы на все имения, которыми владел по праву старшего наследника, своему младшему брату. После этого он перестал быть богатым женихом, но получил в командование бригаду и чин генерал-майора.
Последующие три года Барятинский со своей бригадой сражался с мюридами в Чечне и Дагестане. В 1853 году по ходатайству Воронцова он был назначен начальником штаба Кавказского корпуса с одновременным производством в генерал-лейтенанты. По итогам операции у Курюк-Дара Александр Иванович получил орден Св. Георгия 3-й степени. При назначении наместником Александр II произвел его в полные генералы.
О снобизме Барятинского в должности начальника штаба уже говорилось выше. Муравьев в своих записях также оставил достаточно красочный портрет внешности этого человека. Он писал: «До встречи на Кавказе я видел его только один раз в Киеве молодым хорошеньким кирасирким поручиком. Здесь не мог бы я его узнать: он показался мне ростом выше прежнего, сложения был довольно плотного и немного с брюшком. Суживающаяся к макушке голова его с редкими волосами как-то не предупреждала в пользу его природных дарований; рыльце было у него красноватое, в чем признавали последствия разгульной жизни. Объяснялся он с некоторым замедлением и повторением слов, похожим на заикание, и гнусил. Вся наружность вообще не выражала того приличия, которое я ожидал найти в князе Барятинском, приятеле государя, хотя он и был, что называется, видным мужчиною, вежливым, разговорчивым…»
И все же долголетнее пребывание на Кавказе позволило новому командующему отказаться от непродуманных нововведений и продолжить дело, начатое Ермоловым и Воронцовым. Тактика постепенного наступления на непокорные районы в сочетании со стремительными короткими ударами по наиболее уязвимым местам в обороне противника дала положительные результаты. Линии новых просек, возведение укреплений Хаби-Шавдонского и Шахинского, охладили воинственность многих чеченских племен. Против непокорных в декабре 1856 года была предпринята экспедиция под руководством генерал-лейтенанта Н.И. Евдокимова. Она проникла в самые дикие районы Малой Чечни и истребила до 20 аулов, служивших базовыми центрами мятежников, которые были вынуждены уйти в горы.
В 1858 году Барятинский, поручив Евдокимову вести отвлекающие действия, сам с главными силами совершил экспедицию в Большую Чечню. Его войска из Грозной устремились в Аргунское ущелье. Попытки мюридов остановить их продвижение закончились неудачей.
Шамиль отвел свои силы на юг, сделав резиденцией Ведено. Параллельно он объявил всеобщую мобилизацию чеченцев и дагестанцев на борьбу с «неверными». К концу года ему удалось собрать под свои знамена более 12 тысяч мусульман. Ведено было превращено в крепость на подступы к которой прикрывались множеством завалов, оборонявшихся сменными гарнизонами.
В первый день 1859 года по приказу Барятинского Евдокимов тремя колоннами двинулся на противника. Установив наличие и начертание завалов, генерал обошел их частью сил с флангов и тем заставил горцев отступить без сопротивления. Так, продвигаясь шаг за шагом, 19 марта русские войска приступили к осаде Ведено. Двенадцать дней спустя резиденция имама была взята штурмом. Но среди убитых и пленных Шамиля не оказалось. С большим отрядом телохранителей и ближайших сподвижников он заблаговременно бежал в Дагестан, где обосновался в ауле Гуниб, также превратив его в крепость.
После этого Барятинский по делам службы выехал в Петербург, где кавказские дела обсуждались на самом высоком уровне. В очередной раз императором было высказано пожелание усмирить Кавказ любой ценой. Командующий просил новых войск и денег, ему дали и то, и другое.
4 июня Барятинский вернулся в Грозную. К тому времени обстановка в Чечне еще более нормализовалась. Желая убедиться в этом, наместник совершил поездку по Аргунской линии, большой Чечне и Ичкурии. После того он докладывал военному министру Сухозанету: «Проезжая везде с одним только почетным конвоем и большей частью в экипаже по разработанным новым дорогам, я мог собственными глазами убедиться в огромных успехах, сделанных в последние месяцы в этом крае. По всему ущелью Аргуна до укрепления Евдокимовского высечены в скалах дороги с прочными мостами и предмостными башнями.
