Тон его призывов носил требовательный, революционный характер, что не могло не обратить на него внимание властей. Письмо было запрещено (допущено к печати только в 1905 г.!), сам Белинский вскоре умер (в 36 лет, 1848 г.), о чем управляющий III отделением Л. Дубельт «яростно сожалел», поскольку «мы бы его сгноили в крепости».
Либеральным оппонентом самодержавного строя был Н.В. Станкевич. Его кружок в разное время посещали В. Белинский, К. Аксаков, М. Бакунин и др. Здесь хотя и осуждали самодержавие и крепостное право, но предлагали обновить Россию не через революцию, а через просвещение народа.
Основными представителями либерализма в стране стали западники и славянофилы. Их объединения носили не организационный, а идейный характер.
Западники (В. Белинский, Т. Грановский, К. Кавелин и др.) верили в единство человеческой цивилизации. Утверждая, что Европа идет во главе ее, они призывали Россию быстрее примкнуть к европейскому Западу, слиться с ним в одну культурную семью.
Славянофилы (А. Хомяков, братья Киреевские, братья Аксаковы, Ю. Самарин и др.) утверждали, что единого пути развития для всех народов не существует. Каждый народ самостоятелен, самобытен, обладает своим духом, пронизывающим все стороны его жизни. Что касается России, ее идейными началами, но их мнению являются православие и связанные с ним внутренняя правда и духовная свобода. Воплощаются эти начала через общину, крестьянский мир, как добровольный союз для взаимной поддержки и помощи. Ничто западное неприемлемо для России. Славянофилы уверяли, что Московское царство больше соответствовало духу и характеру народа, чем петровская империя.
Налицо вроде бы принципиальные идейные разногласия между западниками и славянофилами. Но как же близки они были в практических вопросах: и те и другие отрицали крепостное право; требовали свободы слова и печати; выступали против полицейско-бюрократического государственного управления и т.д. «У нас была одна любовь, но не одинаковая», – писал по этому поводу А. Герцен.
Славянофилы всячески демонстрировали признаки возрождения русского духа: одели на себя мурмолки (старинная меховая или бархатная шапка с плоской тульей), высокие сапоги русского покроя, славянки. Чтобы «насолить» Западу, пили французское шампанское, разбавленное русским квасом. Споры между обеими сторонами нередко заканчивались кулачными потасовками. Самарин вспоминал, что, идя на встречу с западниками, он клал в карманы пару пистолетов.
В одиночку боролся против николаевского трона П.Я. Чаадаев. Его «Философические письма» «потрясли всю мыслящую Россию» (А. Герцен). И было чем. По Чаадаеву, история России мрачна и беспросветна, ее настоящее невыносимо, будущее же, если она не сбросит с себя «жестокое рабство», просто катастрофично. Для ума Николая такая позиция оказалась непостижимой, и Чаадаев высочайшим повелением был объявлен сумасшедшим.
Жестоким карам были подвергнуты петрашевцы. К М.В. Буташевичу-Петрашевскому, чиновнику министерства иностранных дел, по пятницам на чай заглядывали писатели Ф. Достоевский, М. Салтыков-Щедрин, композитор А. Рубинштейн, географ П. Семенов-Тян-Шанский и другие достаточно известные и почитаемые люди. У них возникла мысль создать тайное общество с целью борьбы с самодержавием и крепостничеством. И хотя это общество не сложилось, деятельность петрашевцев была расценена как «заговор идей» – а это уже статья: 21 петрашевца приговорили к расстрелу.
Николай I слыл «палкиным» и комедиантом, «жандармом Европы» и юмористом и т.д., но поступал так и в такой мере, чтобы всегда выглядеть благодетелем. Не изменил он себе и при организации казни над петрашевцами. Все делалось по его сценарию: первых троих из приговоренных, одев в саваны (одежду для покойников), привязали к столбам. Офицер подал команду: «На при-цел!» Один из осужденных мгновенно сходит с ума. В эту секунду, ибо даже через пять секунд было бы уже поздно, флигель-адъютант «вдруг» приостановил казнь и объявил о монаршей милости. А состояла она в том, что все осужденные, в том числе и Ф. Достоевский, объявленный преступником за чтение «Письма Белинского к Гоголю», отправлялись кто на каторгу, кто в солдаты. Имя Белинского надолго исчезло со страниц печати.
Расправа над одними непременно порождает других единомышленников. Т.Н. Грановский, блестящий профессор истории, не раз на лекциях заострял внимание студентов на том, что крепостничество чрезвычайно пагубно для России. Звал к борьбе «Колокол» Герцена и Огарева. Не сказал еще свое слово юный Н.Г. Чернышевский.
Враждебно к царизму относились многие религиозные секты.
• Раскольники (религиозно-общественное движение, возникшее в середине XVII в., направленное против официальной Православной Церкви и закончившееся образованием ряда сект) ни на шаг не отступали от своей веры. И поскольку Церковь и царь были едины, их оппозиция к Церкви автоматически переросла в оппозицию самодержавию. В некоторых губерниях, к примеру, в Ярославской и Вологодской, число старообрядцев доходило до половины жителей.
• Духоборы отвергали православные обряды и таинства, священников, монашество; обожествляли руководителей своих общин (в настоящее время имеется «Региональное объединение духоборцев России»).
• Молокане отвергали священников и Церкви, совершали моления в обычных домах (в 1991 г. в Российской Федерации образован «Союз общин духовных христиан-молокан»).
• Хлысты (течение, использовавшее самобичевание как средство умерщвления плоти и приведения себя в состояние экстаза) верили в возможность единения верующего с Богом (в настоящее время имеются небольшие общины в ряде областей России).
• Скопцы проповедовали «спасение души» в борьбе с плотью путем оскопления (кастрации) мужчин и женщин, отказа от мирской жизни (современные скопцы заменили физическое оскопление «духовным»), были причислены правительством к «числу вреднейших сект вследствие их антигосударственных тенденций».
На рубеже 1830–1840 гг. происходит полное уничтожение поселений духоборов и молокан с их выселением в Закавказье, ссылкой в Сибирь, отдачей членов сект в солдаты.
Время царствования Александра I и Николая I больше знаменуется войнами, борьбой с революционным движением за рубежом и в стране, и в меньшей мере – экономикой.
Как в начале века, так и по прошествии 50-ти лет в ужасном состоянии находилось сельское хозяйство. По-другому в условиях крепостного труда быть и не могло: не наблюдалось ни заметного роста производительности труда, ни повышения урожайности, ни введения агротехнических усовершенствований. В результате во второй четверти первой половины XIX в. по урожайности Россия занимала одно из последних мест в Европе: с десятины в России получали в среднем 4,63 четверти, в то время как во Франции 7,36, в Австрии 6,6 четвертей зерна (четверть – старая русская мера сыпучих тел, содержащая в себе около 210 литров).
Зарождавшаяся промышленность без использования свободного труда, с большим трудом пробивала себе дорогу в экономику страны. Там, где труд был основан на свободном найме, дела шли в гору, как, к примеру, в текстильной промышленности, где на предприятия этой отрасли более 90% рабочих пришли по личной воле.
Общее число рабочих в первую очередь в обрабатывающей промышленности; с 211 тыс. человек в 1825 г. до 565 тыс. человек в 1860 г.
Для развития промышленности были нужны машины. Своих почти не было, а те, что имелись, были примитивными; не случайно многие заводы называли «коннодействующими» и «вододействующими». Зимой, когда вода замерзала, а корма для лошадей заканчивались, производство заметно ограничивалось, либо свертывалось вообще, поскольку не было ни корма для коней, ни воды.
Машины покупали и ввозили из-за границы. Среднегодовой импорт промышленной техники с 1824 по 1860 г. вырос в 73 раза. Цифра вроде бы огромная, но за нею стоит немногое. Это наглядно видно на примере выплавки чугуна в России и Англии: в 1800 г. Россия получила 10 млн пудов, Англия – 8,5 млн пудов, а уже в середине века Англия производила чугуна в 3,5 раза больше, чем Россия. Количество чугуна (в пудах) на душу населения в России составило 0,26, в то время как в Бельгии 4,35, в той же Англии 8,48.
Участие России в войнах требовало от промышленности производства высококачественных металлов. Стоило военному министерству обеспечить протекцию некоторым предприятиям, как сразу же нашлись умельцы-изобретатели: П.П. Аносов в 1820-е годы получил «булатную сталь», из которой изготовлялись прекрасные пушки, технические устройства, инструменты. Так возникли Златоусская сталелитейная фабрика и орудийный завод в Петербурге, который возглавил П.М. Обухов. На развитие других направлений промышленности средств у государства не нашлось. Удельный вес России в мировом промышленном производстве составлял к концу правления Николая I всего 1,7% и уступал Франции более чем в 7 раз, Германии – в 9 раз, Англии – в 18 раз.
