В 1378 г. Карл Мудрый принимал в Париже императора Карла IV и дал обед в Большой зале Дворца на острове Ситэ, во время которого был разыгран дивертисмент с историческими картинами, где Артур, Хлодвиг и Карл Великий предстали защитниками королевства Франции. Во время этого визита Карл Мудрый пытался склонить на свою сторону императора, доказывая ему в пространной двухчасовой речи с экскурсами в историю, что, начиная с Карла Великого, Гиень была частью королевства, и ее герцоги приносили королю оммаж. Об этом же пишет и Эврар де Тремогон: «Гиень находится во владении королевства со времен Карла Великого… и столько времени, что не запомнят люди иного».
Культ Карла Великого особенно укреплялся в периоды наибольших успехов королевской власти — в правление Карла V и Людовика XI. В 1369 г. Карл Мудрый дарует жителям Экс-ла-Шапеля [Ахена], где «покоится тело Святого Карла Великого, кто некогда был правителем Франции», те же привилегии, что и своим подданным — освобождение от налога на торговлю. И все последующие короли Франции подтверждали эту привилегию. Он же ввел литургию Святого Карла Великого в королевской капелле по образцу Ахена. Миниатюра времен коронации Карла V изображает его держащим скипетр, заканчивающийся статуэткой Карла Великого, специально изготовленный по его приказу в 1365 г. Во время визита императора Карла IV он подарил ему два больших золотых сосуда, где был изображен Святой Иаков, показывающий Карлу Великому дорогу в Испанию. В построенном Карлом V для себя дворце Сен-Поль была Большая зала, украшенная по стенам изображениями деяний Карла Великого.
Людовик XI еще теснее связывает корону с памятью Карла Великого, называя его «славным предком». Он превращает его культ в обязательный для Франции, учредив в 1475 г. день 28 января как праздничный и нерабочий день в память «монсеньора Святого Карла Великого, нашего предка, короля Франции». В 1478 г. король Людовик XI, «имея в особом расположении святые деяния Святого Людовика и Святого Карла Великого, приказал, чтобы их статуи из камня были поставлены в Большой зале королевского дворца в Париже рядом с другими королями Франции», свидетельствует хронист Жан Ле Руа. Здесь же в зале Парижского Парламента было помещено изображение благословляющих Париж Святого Дионисия и Святого Карла Великого. Подтвердив привилегии, данные Карлом V, Людовик XI сделал щедрый дар базилике Ахена и назначил ей ежегодную ренту.
Зная об этом культе Карла Великого во Франции, иностранные правители пытались с его помощью заручиться поддержкой могущественной короны. Так, флорентийские историки изучали подлинную историю Карла Великого и особое внимание уделяли восстановлению им разрушенных стен Флоренции, когда пытались склонить Карла VI вмешаться в дела Италии в 1396 г. И не случайно в 1461 г. флорентийский историк Донато Аччайоли, прибывший в составе посольства Флоренции к Людовику XI, дарит королю «Жизнеописание Карла Великого», где тот предстает предтечей и гарантом древнего союза Франции и Флорентийской республики.
Карл Великий входил в число девяти героев (preux), а именно трех богатырей христианских наряду с Артуром и Годфридом Бульонским, что неизменно присутствует в исторической пропаганде. Так, упрекая дворян за поражения в Столетней войне, Филипп де Мезьер не допускает и мысли сравнить их с «доблестным рыцарством, что было в компании короля Артура, Годфрида Бульонского и наидоблестнейшего Карла Великого». Образы девяти героев были в это время формой королевской пропаганды при вступлении королей в города. В их числе Карл Великий всегда узнается по пышной бороде, императорской короне и щиту, с лилиями и орлами пополам, хотя этот щит был придуман в 1275 г. Адене ле Руа, менестрелем при дворе герцогов Брабантских.
В «королевской религии» во Франции XIV–XV веков к имени Карла Великого восходили все основополагающие идеи, лежащие в основании власти короля. И, прежде всего, о короне как особом служении общему благу, требующем от короля помимо легитимности еще и моральных достоинств. И здесь образ Карла Великого был избран идеологами королевской власти в качестве идеала, образца политической мудрости. Как для самого Карла Великого образцом был библейский Давид, он сам, в свою очередь, стал таким идеалом для подражания. Тем более, что языческие троянские корни, которыми так гордились французы этого времени, мало подходили для короля христианнейшего королевства. И даже когда раздаются призывы имитировать Давида (например, трактат Гийома де Соквиля «Hosanna filio David»), на деле речь идет о Карле Великом, ибо по его образцу пишутся все модели поведения короля. И развивающийся в ущерб Карлу Великому культ Хлодвига строился как пример героический и рыцарский, близкий к легенде об «императоре с пышной бородой». А когда Кювелье пишет поэму о Дю Геклене, объявленном десятым героем, в основе его геройства также Карл Великий, который якобы усыновил его далекого предка, сарацина по происхождению, оставленного отцом при отступлении в замке Глей, крестил и воспитал в героическом духе.
Когда преданные короне чиновники Карла Мудрого, так называемые Мармузеты, разрабатывали и внедряли новаторскую программу завоевания симпатий французов к королевской власти, ее апогеем они сделали майский праздник 1389 г. в Сен-Дени: политический праздник, призванный обновить идеологию рыцарства, ввел моду на эти смотры молодости, силы и радости, во время которых рыцари присягали на верность монарху на могилах предков королей, в стенах, где пишется национальная история. И за образец был взят Карл Великий с его майскими смотрами войск.
Все труды полемистов, все наставления государю, все исторические сочинения обращаются к образу Карла Великого как к идеалу. Так, Кристина Пизанская, восхваляя Карла Мудрого, сравнивает его с Карлом Великим, находя черты сходства в величии, блеске правления, щедрости. Особое место в ее апологии Карлу Мудрому занимает его образованность и покровительство наукам, в которых она также находит параллели с великим предком. В период Столетней войны образ короля-воина был особенно актуален. Так, Жан де Монтрей в трактате «К рыцарству Франции» призывает бороться с англичанами, как Карл Великий с сарацинами. Как идеал государя, Карл Великий занял большое место в «Сновидении садовника», написанном по поручению Карла V для утверждения его власти. Уже в прологе автор сравнивает двух королей и даже отмечает превосходство Карла Мудрого, «кто брал подчас меньше, чем за семь дней, такие замки и столь мощные, каковые Святой Карл Великий осаждал дольше семи лет».
Трактат Филиппа де Мезьера «Сновидение старого паломника», фундаментальное наставление Карлу VI, предлагал Карла Великого как образец во всем: «предка, достойного святой славы, наидоблестнейшего и святого». Призывая Карла учиться на примере истории и деяний предков, он особое внимание предлагал уделить «великим битвам и чудесным деяниям и доблестям великого предшественника, святейшего Карла Великого, кто превзошел в доблести и добродетели и добром управлении, в умножении
