Сперва Пизани отказался принимать бой. Он лучше всех знал о состоянии людей и кораблей. Численное преимущество было на его стороне, но в случае поражения кто защитит Венецию? Вскоре в Пулу должен был подойти с востока другой венецианский флот под командованием адмирала Карло Дзено. Если это случится, они вдвоем разобьют генуэзцев. До того времени лучше было пережидать в безопасной гавани. Бесспорно, это было верное решение, но его отвергли. Капитаны и их команды, страдающие от бездействия, возмущались тем, что должны ограничиваться обороной, и даже обвинили адмирала в трусости. Трусом Пизани не был, но в критический момент ему не хватило смелости настоять на своем. Он согласился нападать и, выйдя из гавани, направился прямо к генуэзскому флагману.
Все закончилось очень быстро и с результатом более плачевным, чем Пизани мог предположить. Сам он сражался героически и, как считается, лично уничтожил корабль генуэзского адмирала Лучано Дориа. Но его капитаны оказались слабы и нерешительны, и из всего венецианского флота только шесть галер не захватил и не потопил враг. Изломанные, они укрылись в порту Паренцо. Пизани вызвали в Венецию для ответа и обвинили не в трусости, но в плохом наблюдении за окрестностями гавани. Его отстранили от командования, приговорили к шестимесячному заключению и на пять лет запретили занимать любую должность.
Трудно поверить, что Венеция, находясь на грани поражения, отказалась от услуг одного из лучших своих адмиралов, тем более что другой адмирал, Карло Дзено, находился далеко на востоке. Хотя считалось, что он спешит домой, вестей от него не было. Как ни грустно, но насмешка судьбы была в том, что адмирал находился в заключении, он был бесполезен, ведь и флота тоже не было. Единственными кораблями, которыми располагал город, были шесть галер, нуждающихся в ремонте. Пока не прибыл Дзено, городу оставалось уповать только на свою естественную защиту. К счастью, у Венеции имелась фора в несколько недель. Генуя потеряла своего адмирала и не могла воспользоваться положением, пока не будет назначен новый, пока он не доедет до флота и не примет командование.
На протяжении этих недель венецианцы день и ночь укрепляли город. Была проделана титаническая работа. Почти все население города, мужчины и женщины, аристократы и простолюдины, работало сообща. Многие богачи предоставляли в распоряжение республики все свое состояние, другие оплачивали из своего кармана оснащение кораблей и строительство укреплений. Положение усложнилось с появлением Франческо да Каррара. С 5000 венгров, присланных королем Людовиком, он явился на побережье лагуны. Местре едва успели спасти от осады. Но теперь даже Каррара представлял меньшую опасность. Хотя он мог наделать бед на суше, грозя тогда еще редкими в Италии пушками, на воде он был бессилен и самому городу повредить не мог. Другое дело — генуэзский флот. Подошедшую эскадру уже можно было разглядеть. Она стояла за портом Лидо. За последние сотни лет ни один вражеский флот, который Венеция не могла бы выставить вон, не вставал на якорь так близко к городу.
Но если венецианцы и не могли уничтожить генуэзские корабли, они, по крайней мере, могли осложнить им путь вперед. Леонардо Дандоло, получивший беспрецедентное звание генерала Лидо, оградил монастырь Сан Николо крепкими стенами и тройным рвом, а на входе в лагуну цепями связали три корабельных остова. Вехи, которыми обозначали каналы и мели, были переставлены, чтобы запутать пришельцев. Командование сухопутными силами доверили кондотьеру Джакомо де Кавалли, который подошел с 4000 всадников, 2000 солдат пехоты и большим числом арбалетчиков. Их расположили на побережье, защитив таким образом свои владения с суши. Чтобы Каррара не мог сообщаться с генуэзцами, лагуну постоянно патрулировали лодки с вооруженными людьми. В самом городе учредили комитет, состоящий из двух советников, одного главы кварантии и четырех старейшин. Комитет круглосуточно дежурил во Дворце дожей, его состав еженедельно обновлялся. Помимо прочего, в его обязанности входило следить за сигналами колоколов монастыря Сан Николо. Сигнал тревоги могли подать с колокольни Сан Марко, его подхватывали все церкви Венеции, и тогда каждый приход отправлял вооруженных людей на Пьяццу.
Приготовления закончили вовремя. 6 августа флот из 47 генуэзских кораблей под командованием недавно назначенного адмирала Пьетро Дориа появился под Кьоджей.
Город Кьоджа расположен на острове, с самого юга Венецианской лагуны. Даже по венецианским меркам его расположение неопределенно. География не в силах дать четкий ответ, на суше находится этот город или на воде. Граница суши и земли, и без того размытая, включает устья двух рек, Бренты и Адидже, выносящих свои мутные воды на пару миль. На протяжении пяти веков военные и морские инженеры строили здесь дамбы и волноломы, проходы и каналы, выкапывали здесь, насыпали там, так что к концу XIV века эта местность совсем потеряла свои естественные очертания.
По этой причине, несмотря на все научные достижения, детали битвы за Кьоджу неизвестны. В общих чертах, конечно, все ясно. Дориа направил свой флот на север, сжег по пути Градо, Каорле и Пеллестрину, хотел взять с налету Маламокко, но встретил более серьезный отпор, чем ожидал, и не стал задерживаться. Ни один из этих пунктов не представлял для него важности — он стремился к Кьоджи, где линия отмелей сходилась с сушей. Там он втайне надеялся встретиться с Каррарой, который, располагая армией из 24000 итальянцев и венгров в долине Бренты, мог обеспечить его припасами и замкнуть блокаду Венеции с суши, в то время как генуэзцы замкнули бы ее с моря.
Кьоджу оборонял гарнизон из 3000 человек под командованием подесты Пьетро Эмо. В обычных случаях таких сил вполне хватало, но выдержать такую атаку и с суши, и с моря подеста не надеялся. Эмо обратился в Венецию за помощью, и в лагуну немедленно вышли 50 мелководных лодок под командованием Леонардо Дандоло. Однако толку от них оказалось мало, да и в любом случае они опоздали. 16 августа, после героической, но тщетной обороны, унесшей немало жизней как венецианцев, так и генуэзцев, Кьоджа пала. Впервые со времен Пипина укрепленный город в лагуне (и именно тот, что контролировал прямой глубокий канал к Венеции) оказался в руках врага.
Когда над Кьоджей взвились знамена Генуи, Венгрии и Франческо Каррары, колокола Венеции просигналили тревогу, и дож с сенатом провели срочное заседание. От Карло Дзено и его флота все еще не было известий, а без них одолеть врага в открытом бою надежды не было. Приняли решение начать переговоры об условиях сдачи, но Каррара отказался гарантировать неприкосновенность послов, так что Венеция оказалась в самом абсурдном за всю историю положении, не имея возможности ни заключить мир, ни продолжать войну. Оставалось только держать оборону в надежде продержаться до прибытия Дзено. Маламокко пришлось оставить, чтобы все силы собрать в Лидо, вокруг монастыря Сан Николо и в форту Сан-Джорджо Маджоре, находящемся в более тяжелом положении. Вносились добровольные пожертвования. Когда истощились запасы продовольствия и выросли цены, богатым вменялось в обязанность бесплатно кормить бедных. Наконец по многочисленным просьбам из тюрьмы освободили Витторо Пизани.
Решение об этом было принято с большой неохотой. К тому времени правительство и народ пришли к общему мнению, что в этот отчаянный, критический момент Венеция нуждается в военном вожде, который взял бы на себя верховное командование. Но у сената нашелся свой кандидат на этот пост — Таддео Джустиниани, а назначать человека, которого несколько недель назад публично обвинили, не хотелось. Даже великодушно заявив, что вверяют ему свои жизни, забыв обо всех прошлых обвинениях, сенаторы постарались подчинить его Джустиниани. Против этого выступил народ, и в первую очередь моряки, которые служили под его командованием. Пизани был для них своим человеком, никого другого они слушать не желали. Время для испытания терпения народа было неподходящим, и сенат уступил.
Это было мудрым решением. За одну ночь настроение в Венеции изменилось. Исчезли отчаяние и пораженческие настроения. Вернулось присутствие духа, а с ним решимость и отвага. Мгновенно собрали гигантскую сумму в 6 000 000 лир, не считая золота, серебра и драгоценных камней, которые добровольно сдавали жители. Арсенал работал день и ночь, пока со стапелей не сошли 40 галер. Вдоль Лидо за две недели построили новую защитную стену с башнями с обеих сторон. Западную часть Большого канала перегородили плавучим боном, защищенным военными кораблями, на некоторых из них стояли пушки. Поставили новый частокол, проходивший от монастыря Сан Николо в Лидо через лагуну, за островами Сан-Серволо и Джудеккой и до берега. Все это и многое другое совершили в порыве энтузиазма, внушенного Витторо Пизани. Так его любил народ.
