…На совещании высшего руководящего состава армии выступил Ельцин. Он появился в зале из боковой двери сцены в сопровождении Грачева. Генералы и полковники дружно встали и начали аплодировать. Аплодировали столько, что уже и самому президенту стало как-то неловко и он стал показывать жестами, чтобы люди заканчивали хлопать и садились. Но Грачев продолжал аплодировать, а вместе с ним и зал.
Наконец, уселись. Я сидел в одном из первых рядов и внимательно рассматривал президента. Он был в прекрасном расположении духа и неплохо выглядел. И все же в нем уже было мало от того, прежнего Ельцина. Движения замедлились, голос потерял прежнюю силу, а глаза стали излучать тот едва уловимый свет, который есть у всех людей, которые носят в себе боль… ’
Его доклад оказался набором известных планов, которые без восторга принял генералитет.
В тот же день Ельцин собрал для кулуарного разговора членов коллегии Минобороны. Уже вскоре один из замов Грачева так прокомментировал эту беседу за закрытыми дверями:
— Министр опять доказывал Ельцину, что армия вместе с ним. А Ельцин высказал недовольство тем, что он «все необходимое дал армии, но отдачи пока не видно».
На следующий день одна из газет опубликовала отчет о совещании, который озаглавила так «Главковерх и его генералы остались довольны друг другом».
Истина же состояла в том, что Ельцин был недоволен своими генералами, а генералы были недовольны им.
ОТКРОВЕНИЯВ июне в интервью журналу «Огонек» Грачев в очередной раз дал понять, что он — незаменимая опора президента. Основную причину частой критики в свой адрес Грачев видел в том, что он… предан Ельцину:
— Одна из, наверное, главных претензий ко мне состоит в том, что в июне 1992 года, через месяц после того как стал министром обороны, я, может, так сказать, по молодости или по душевному порыву заявил, что свою деятельность в армии связываю с президентом и при мне армия будет верна Верховному главнокомандующему — Борису Николаевичу Ельцину. Вот после этого все беды на меня и посыпались. Пошла просто-напросто охота на волка. Сказали «фас», выдали деньги, определили банки…
Было ясно, что эти слова рассчитаны прежде всего на Ельцина.
Грядут президентские выборы. Ельцин начинает подводить итоги реформирования армии и открыто признает, что реформы не получилось.
Грачев откликнулся так:
— Я, знаете, уже немолодой человек. Не постесняюсь честно признаться: я не знаю, что такое военная реформа, когда у государства нет денег. Не могу себе представить, как проводить ее частично, и потому с каждым днем все больше разочаровываюсь в этой идее. Я никогда и нигде не утверждал, что реформы в армии идут, и идут успешно. В этот переходный период идет строительство или, точнее, достройка Вооруженных Сил. В основном — приведение в порядок хозяйства, которое нам досталось после распада СССР. Нужно было залатать огромные дыры. Поэтому вопрос о какой-то глубокой реформе и раньше стоять не мог, а сейчас тем более…
В последнее время «ритуальное блюдо» журналистов в беседах с министром — вопрос о возможности его отставки. Грачев отвечал:
— В принципе я к этому уже готов. Тем более к президенту частенько идут, я считаю, необъективные доклады от некоторых его помощников. Целенаправленно формируется мнение о том, что нужно «сдать» Грачева для того, чтобы набрать побольше голосов избирателей. Повторяю — к отставке я готов. У нас с президентом состоялся разговор на эту тему. К тому же я не раз сам ему говорил: Борис Николаевич, если в интересах вашей победы я должен посторониться, я готов, лишь бы вы победили на выборах. Никаких обид и претензий иметь не буду, тем более что мы условились с ним: при любом раскладе останемся в хороших отношениях. Однако скажу: вот эти социологи и прогнозисты, которые предоставляют информацию президенту, видимо, многого недопонимают… Эти социологи и недоброжелатели не знают обстановку в армии. Вот это самое страшное. Грачев сейчас не министр образца 1992 или 1993 года. Перед вами министр 1996 года. Во всех звеньях управления, начиная с полка, сформирована его команда. Все это — мои ставленники. Все, кто не смог со мной работать, ушли…
Грачев не только намекал Ельцину на свою незаменимость, но и ласково стращал его: дескать, весь генералитет — «мои люди», и если я уйду, армия может выйти из подчинения. По этой логике выходило, что Грачева нельзя отстранять от должности как минимум еще лет 10. Пока все «его люди» не уйдут на пенсию.
Более того, Грачев во имя собственного спасения бросил в бой «крупнокалиберную артиллерию». Он говорил:
— Сразу пять главкомов заявили о готовности уйти в отставку вместе со мной. За исключением штатского — Андрея Николаевича (Афанасьевича. — В. Б.) Кокошина — все мои заместители тоже заявили о том, что уйдут со мной в отставку. Зашевелились командующие округов. Но разве это кому-то нужно? Так ведь и до самых низов начнет бродить… Обычно президент принимает взвешенные решения, хотя у него бывают иные порывы, когда на него все разом наваливается. Однако, как мне кажется, он сам прекрасно понимает: если «сдаст» меня, сам от этого ничего не выиграет, я имею в виду не только на выборах, а вообще…
Чем чаще Грачев говорил подобные вещи, тем яснее становилось, что его неуверенность в прочности своего положения растет.
Летом 1996 года Министерство обороны и Генштаб жили в предчувствии грядущих перемен.
Нам дозарезу был нужен «свежий воздух». Еще больше нам нужен был командир, которого бы уважала вся армия. Армия с нетерпением ждала такого командира.
И тут неожиданно свое видение «проблемы Грачева» решил продемонстрировать глава Федеральной пограничной службы генерал армии Андрей Николаев, которого у нас в ГШ давно прочили в министры. Он назвал «некорректными» все разговоры вокруг скорой отставки Грачева.
— Живой человек выполняет обязанности министра, — сказал он, — и мы просто из уважения к себе должны относиться к этой ситуации корректно. Не надо вынуждать президента принимать решение. Когда надо будет, он его примет и назначит кого надо и куда надо.
Это высказывание буквально по всем статьям было выигрышным: призывая не муссировать слухи об отставке министра обороны, генерал как бы подавал примиренческий знак Грачеву, с которым не раз сцеплялся в публичной полемике по поводу подчиненности Погранвойск. Он как бы защищал президента от давления СМИ. И одновременно давал понять всем, что у Ельцина хватит мудрости решить вопрос правильно и своевременно…
КРЕМЛЕВСКИЙ ИГРОКПосле того как Ельцину стало понятно, что его победа в первом туре президентских выборов над Зюгановым слишком зыбка, что результат повторной схватки с противником в огромной степени зависит от Лебедя, Ельцин резко пошел на консолидацию с опальным генералом. Уже в третий раз за последний месяц он приглашал Лебедя в Кремль и откровенно давал понять, что нуждается в его поддержке «во имя России». Набор комплиментов, которыми президент щедро осыпал Лебедя в тот вечер 17 июня 1996 года, был беспрецедентным.
На предложение открыто призвать «своих» избирателей іюддержать курс реформ и демократии во втором туре генерал ответил уклончиво. Но смысл его согласия был понятен.
Президент попросил Лебедя высказать свои соображения по поводу возможного назначения на пост секретаря Совета безопасности и одновременно — помощника президента по национальной безопасности. Лебедь выдержал паузу — такую долгую, что заставил Ельцина забеспокоиться, и, с трудом преодолевая нахлынувшее на него волнение, заговорил об ответственности. Когда дошел до необходимости радикальных реформ в армии, заговорил о Грачеве. Ельцин насторожился и посуровел. Сказал:
— Тут мне все ясно, Александр Иванович. Проект указа о Грачеве у меня уже готов… Давайте работать и не терять времени. Завтра приглашаю вас в Кремль. Надо вас представить народу.
На том и разошлись.
ОТСТАВКАЧерез несколько минут после ухода Лебедя из Кремля помощники президента позвонили в Министерство обороны и сообщили Грачеву, что его вызывает Верховный главнокомандующий.
Грачев приехал растерянный и настороженный. Ельцин для формальности спросил его о том о сем, поинтересовался здоровьем. А затем напомнил об их недавнем разговоре, когда министр обороны обещал ради победы президента на выборах «отойти в сторону».
Грачев побледнел. Сказал:
— Я все понимаю, Борис Николаевич.
— Лебедь станет секретарем СБ и моим помощником по безопасности. Как на это смотришь?
— Под Лебедем я работать не буду.
Повторил:
— Я с Лебедем не сработаюсь. Я сейчас же подам рапорт…
В Кремль приезжал действующий министр обороны России. Уезжал — бывший. В те минуты на столе Ельцина еще лежал неподписанный указ о смещении министра обороны Российской Федерации генерала армии Грачева Павла Сергеевича с должности. Ельцин взял ручку и своим характерным наклонным пружинообразным почерком расписался. Точно так же, как сделал он это в середине мая 1992 года, когда возвышал своего любимца на самый Олимп военной власти…
