Виктор Петелин - История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции

В большинстве своих рассказов Ю. Казаков предстаёт перед читателем как поэт родной природы, как писатель, которого волнуют проблемы счастья, смысла жизни, простого трудового подвига. Наряду с рассказами, в которых преобладает светлое начало, которые повествуют о скромных и самоотверженных людях, в книгу вошли и рассказы, бичующие пошлость, лицемерие, ханжество и другие отрицательные явления, оставшиеся в наследство от прошлого». Возможно, эта аннотация дала толчок к признанию творчества Юрия Казакова как одного из лучших русских писателей 50—60-х годов.

С первых рассказов 1954—1956 годов герои Юрия Казакова привлекают своей непосредственностью, простотой, искренностью переживаний. Пусть он и рассказывает о каком-то бытовом пустяке, но его герои тут же оживают, становятся словно реальными личностями, их или любишь, или презираешь, таково истинное влияние талантливого художника. В одном из ранних рассказов Юрий Казаков описывает настроение Яшки, который проснулся, как только «прокричали сонные петухи». Позавтракал: молоко с хлебом – и бросился к риге, где начал копать землю и вытаскивать оттуда червей. Присыпал червей землёй, побежал будить Володьку, с которым договорились вместе идти на рыбалку. Но Володька начал сомневаться, не рано ли собрались. И тут Мишка пришёл в ярость, «вся прелесть утра была уже отравлена» (Казаков Ю. Голубое и зелёное. М., 1963. С. 6). Володька – москвич, уговорил его взять на рыбалку, Мишка согласился, а сейчас готов дать Володьке по шее за то, что тот идёт на рыбалку в ботинках. Так два мальчугана, недовольные друг другом, идут на рыбалку. А потом, потянувшись за удочкой, Володька шлёпнулся в речку и начал тонуть, Мишка хотел побежать за помощью, а потом раздумал, прыгнул в речку и спас Володьку, и оба разрыдались. «Вода в омуте давно успокоилась, – заканчивает этот удивительный рассказ Юрий Казаков, – рыба с Володиной удочки сорвалась, удочка прибилась к берегу. Светило солнце, пылали кусты, обрызганные росой, и только вода в омуте оставалась всё такой же чёрной» (Там же. С. 16). А в рассказе «На полустанке» всё та же простота в описании драматического конфликта между влюблённой когда-то парой: оба угрюмы, он, выполнив норму мастера по штанге, получил приглашение из области, понял, что в области его ждёт удача, а она просто поняла, что он не вернётся: «В лице её, бледном и усталом, не было уже ни надежды, ни желания; оно было холодным, равнодушным. И только в тоскующих тёмных глазах её притаилось что-то болезненно-невысказанное». До отъезда поезда парень всё время твердил, что он вернётся за ней, но на подножке отъезжающего поезда, двинув свой чемодан наверх, крикнул, что он не приедет. Девушка, поняв всю неотвратимость происходящего, «как-то согнулась, опустила голову», а потом, когда нашла свою лошадь, «легла в телеге ничком» (Там же. С. 21).

Ночью идёт охотник уток на озере пострелять и слышит вдали песню, подошёл к костру, увидел певца, потом его брата, ещё через какое-то время к костру подошёл знакомый охотник, завязался интереснейший разговор о рыбалке, об охоте, а потом Пётр Андреевич похвалил Семёна за выступление в клубе. Сначала отнекивался Семён, а потом признался, что действительно играет на баяне и сочиняет музыку: «Верно, играю. А только у меня мечта есть, такая мечта! Как песня раскрывается? Ведь песню-то, её можно всяко повернуть, и сыграть её можно, как никто не играл. Правильно я говорю? Я как играю? Беру мелодию и прибавляю к ней ещё голос, и вот песня сама по себе, а голос вроде бы сам по себе… Ну, сыграю и вижу: не то! Схватит меня за сердце, не могу я, ну, совсем не могу – и начинаю по-своему перекладывать… У меня мечта есть… Сочинить одну вещь, чтобы вот такую ночь изобразить. А что? Лежу ночью у костра, и вот в ушах так и играет, так и мерещится. А сочинил бы я так: сперва, чтобы скрипки вступили тонко-тонко. И это была бы вроде как тишина. А потом ещё и скрипки тянут, а уже заиграет этот… английский рожок, таким звуком – хриповатым. Заиграет он такую мелодию, что вот закрой глаза и лети над землёй куда хочешь, а под тобой все озёры, реки, города и везде тихо, темно. И заиграет весь оркестр необыкновенную музыку…» (Казаков Ю. Ночь. 1955. С. 30). Охотник ушёл от костра, ушёл далеко, и снова его настигла песня лебёдчика Семёна:

«И снова не разобрать было слов, не уловить мелодии, но я знал теперь, что песня эта прекрасна и поэтична, потому что рождена чистым талантом, красотой меркнущих звёзд, великой тишиной и ароматом увядающего лета» (Там же. С. 34). Семён понимает, что нужно учиться, сейчас он работает лебёдчиком, но во сне он сочиняет музыку – «часто такая музыка играет!». И Казаков не прошёл мимо такого парня.

Или вот рассказ «Дом под кручей» (1955). Блохин приехал на практику в глухой районный городок, долго искал, где остановиться на месяц, наконец нашли комнату. Не столько поразила его комната, сколько девушка, которая открыла ему дверь. Он был молод, двадцать шесть лет, мечтал о взаимной любви, а Татьяна была из тех, кто нравится с первого взгляда. Скучно ей здесь, пыталась поступить в институт, но не прошла по конкурсу, здесь работает учётчицей. Мать Татьяны заметила их разговоры, почувствовала их взаимную симпатию, но, когда узнала, сколько он будет получать, когда начнёт работать, тут же холодно стала к нему относиться. Словом, поссорились. За ночлег он готов заплатить 10 рублей, а хозяйка требует двадцать пять. А вся вина его в том, что он уговаривал Татьяну уходить отсюда, а хозяйка всё слышала. Отсюда эта неприязнь к чужаку, который хотел её разлучить с дочерью: «Не стыдно вам, глаза ваши не лопнут на свет божий глядеть! В чужом дому свои порядки заводите? Свой заимейте раньше! Голь беспортошная, прости, царица небесная! Опоганил ты мой дом, нехристь проклятый, иди отседа, иди, иди-и!..» Блохин ушёл, проклиная староверов, а сердце «его бурно билось от стыда, от ярости, от любви к нежной, робкой девушке» (с. 47).

«Голубое и зелёное» (1956) – тоже рассказ о любви. Он в десятом классе, Лиля в девятом, но, как только их познакомили, они сразу почувствовали тягу друг к другу. Юрий Казаков находит глубокие слова и эпизоды, которые сначала показывают любовь, а потом годы спустя полное разочарование со стороны Лили. Она увидела другого, опытного и красивого. Как-то на свидание она пришла с другим, а его попросила проводить их до Большого театра, а потом пригласила проводить её на вокзале – она вышла замуж за того, красивого, едет работать на Север, а когда они отошли от провожающих, вспоминали их первый поцелуй на станции. Герой честно вспоминает первую встречу во дворе, где есть окна голубые и зелёные, вроде бы он повзрослел, Лилю забыл, вокруг так много красивых девушек, которые влюблялись в него, а он в них. «Но иногда мне снится Лиля, – пишет Казаков. – Она приходит ко мне во сне, и я вновь слышу её голос, её нежный смех, трогаю её руки, говорю с ней – о чём, я не помню. Иногда она печальна и темна, иногда радостна, на щеках её дрожат ямочки, иногда маленькие, совсем незаметные для чужого взгляда. И тогда вновь оживаю, и тоже смеюсь, и чувствую себя юным и застенчивым, будто мне по-прежнему семнадцать лет и я люблю впервые в жизни» (с. 88). Раза четыре в год ему снятся такие сны. Какие непрошеные сны. Он любит джаз, он мечтал стать певцом, у него хороший бас, он любит, когда ему снится музыка. «Ах, господи, как я не хочу снов!» – с горечью заключает свой рассказ Юрий Казаков.

Юрий Казаков был беспокойным человеком, он много ездил по стране, бывал в колхозах, ловил рыбу в море, бывал на Востоке, любил охоту, рыбалку. Поездки давали ему темы для рассказов. Рассказ «Манька» Юрий Казаков посвятил К.Г. Паустовскому. Он тоже про любовь. Манька, сирота, почтальон, по тридцать километров в день она разносит письма и газеты. Ей восемнадцать – девятнадцать лет, приглянулся ей Перфилий, рыбак, гармонист, сам-то он ухаживал за Ленкой, но безуспешно. А тут в шторм принесла Перфилию газеты, вместе с ним она поехала на баркасе снимать ловушки, да чуть не утонули. А когда вернулись, Перфилий вытащил бутылку водки и начали лечиться. Тут-то Перфилий и разглядел Маньку, потянулся к ней, но она вырвалась из его цепцих рук и заявила, что она «нецелованная». Она ушла, а Перфилий долго смотрел ей вслед, пообещав ей непременно встретиться.

В рассказе «Трали-вали» Юрий Казаков рассказал о Егоре и Алёнке. Приучила его лёгкая, стариковская работа бакенщика к лени, к безделью, приучила к пьянству. Напьётся, но как затянет песню, все содрогаются от мощи и красоты его голоса. Сердечный парень, добрый, он мечтает куда-нибудь уехать, по-настоящему работать, но не удаётся. Он и здесь получает деньги, приедут, заночуют, вот и деньги. «Идёт мимо него жизнь! Что за звон стоит в его сердце и над всей землёй? Что там манит и будоражит его в глухой вечерний час? И почему так тоскует он и немилы ему росистые луга и тихий плес, немила лёгкая, вольная работа, редкая работа?.. И смутно и знобко ему, какие-то дали зовут его, города…» (с. 175). Но придёт час, садится с Алёнкой в плоскодонку, берёт бутылку водки, хлебнёт из горлышка, вздохнёт и «начинает заунывно и дрожаще чистейшим и высочайшим тенором: