увеличение проемов окон, слом перегородок, разрушение одноэтажного домика во дворе будущего магазина.
Отделкой интерьеров вместе с Барановским занимались архитекторы Владимир Воейков и Мариан Перетяткович. В процессе «отделки» окончательно утрачена была широкая беломраморная лестница, которая вела в салон Волконской. Пострадали и сами апартаменты Волконской, сегодня мы лишь мысленно можем представить себе, где именно находился салон: следует подойти к рыбному отделу и посмотреть вверх. Туда обычно и спешил Пушкин.
Центральный проезд для карет превратился в главный вход в магазин. На месте апартаментов возник огромный торговый зал, сияющий тысячами огней огромных люстр, бросающих ослепительный свет на затейливую отделку стен и ломящиеся от яств витрины и прилавки.
Летним днем 1901 г. деревянный ящик наконец‑то показал свою начинку. В прозе и не передать впечатления немногих счастливых обладателей пригласительных с золотой виньеткой билетов:
А на Тверской в дворце роскошном Елисеев
Привлек толпы несметные народа
Блестящей выставкой колбас, печений, лакомств…
Ряды окороков, копченых и вареных,
Индейки, фаршированные гуси,
Колбасы с чесноком, с фисташками и перцем,
Сыры всех возрастов – и честер, и швейцарский,
И жидкий бри, и пармезон гранитный…
Приказчик Алексей Ильич старается у фруктов.
Уложенных душистой пирамидой,
Наполнивших корзины в пестрых лентах…
Здесь все – от кальвиля французского с гербами
До ананасов и невиданных японских вишен.
Стихи эти написал сам Владимир Гиляровский, участник открытия «Храма обжорства». Елисеевский (он мог называться и Касаткинским) сразу стал главным магазином Москвы, задававшим тон всей остальной торговле.
А тем временем подрастала новая смена – у Григория Елисеева было пятеро сыновей и дочь, на образование которых он денег не жалел. Правда, старшего сына звали не Григорием, как испокон веку заведено было в семье, а Сергеем. И у него душа к торговому делу не лежала, а интересовали Сергея Елисеева науки. В 1912 г. он стал первым европейцем, окончившим Токийский императорский университет, преподавал восточные языки в Петербургском университете.
Но кроме него было еще четыре сына. И все вроде бы шло по‑старому, в лучших елисеевских традициях. Глава династии вправе был ожидать от своих наследников не только уважения и глубокого почтения, но и дальнейшего развития бизнеса, приносящего огромные барыши.
В один день все перевернулось вверх дном. Не происки конкурентов сыграли злую шутку с любвеобильным Григорием Елисеевым, а тяжелая семейная драма. 1 октября 1914 г. жена его Мария Андреевна повесилась на косе, не выдержав переживаний от плохо скрываемой измены мужа. А ведь она с 1896 г. была еще и компаньонкой супруга в товариществе «Братья Елисеевы».
Не прошло и месяца, как Григорий Елисеев обвенчался с полюбовницей. Прознав об этом, сыновья прокляли отца и дали зарок отнять у него единственную дочь Марию, что в итоге и сделали. Девочку выкрали среди бела дня по пути из гимназии домой. Теперь потомственный дворянин Елисеев остался один, как осенний лист.
А репортерам только этого и надо – наперебой описывали московские и петербургские газеты подробности произошедшего, смакуя детали и обсуждая подробности. Желтая пресса – она и есть желтая. И уже не магазины Елисеева были главным объектом журналистских статей, а исключительно его личная жизнь и война с сыновьями. Написали и о попытках Елисеева судиться с похитителями, но куда там – дочь сама заявила, что жить с родным папашей не желает.
А тут как раз 1917 г. подоспел. Еле успел Григорий Григорьевич унести ноги, бросив все – и магазины, и шоколадную фабрику, и пивной завод «Новая Бавария». Было что оставить на память победившему пролетариату. Понаехавшая в Москву солдатня с открытым ртом взирала на роскошества Елисеевского магазина на Тверской, потому как более смотреть было не на что – после Октябрьского переворота куда‑то подевались все товары. Кому‑то могло показаться, что продукты забрал с собой в Париж Елисеев.
Как вспоминала Н.В. Крандиевская, вторая жена писателя Алексея Николаевича Толстого, весной 1918 г. в Москве весьма сильно ощущался продовольственный голод, и вот, «когда прислуга, вернувшись с рынка, объявила, что провизии нет и не будет, Толстой очень удивился: «То есть как это не будет? Что за чепуха? Пошлите к Елисееву за сосисками и не устраивайте паники». Но выяснилось, что двери магазина Елисеева (на Тверской улице) закрыты наглухо и висит на них лаконичная надпись: «Продуктов нет» («И не будет», – приписал кто‑то сбоку мелом)…»
Эмиграция примирила Елисеевых. Сам Григорий Григорьевич прожил 84 года и упокоился в 1949 г. на кладбище Сен‑Женевьев‑де‑Буа под Парижем. Его сын Сергей стал крупным востоковедом, преподавал в Сорбонне, удостоился, как и отец, ордена Почетного легиона, только не за лучшие вина, а за научные достижения, прожил 86 лет. Два его сына Никита и Вадим – внуки Григория Григорьевича – также стали востоковедами. Они участвовали в движении Сопротивления, а Вадим Сергеевич Елисеев внес бесценный вклад в развитие французской культуры. С 1956 г. он служил главным хранителем художественных и исторических музеев Парижа, неоднократно бывал в СССР и России.
Во время своих приездов в Москву Вадим Елисеев нередко останавливался в гостинице «Националь» и любил прогуляться по улице Горького. В 1970‑х гг. интеллигентного мужчину с повязанным по‑французски шарфом на шее не раз видели продавцы магазина. Он часто заходил сюда, производя странное впечатление: по виду – иностранец, а говорил по‑русски. Он ничего не покупал, лишь смотрел на оставшиеся не тронутыми с давних времен интерьеры Елисеевского.
Несмотря на то что особняк на Тверской принадлежал Елисеевым лишь до 1917 г., в дальнейшем предназначение дома не изменилось (хорошо покушать хотелось и после Октябрьского переворота). В советские времена магазин был известен как гастроном номер 1, а в народе его все равно называли Елисеевским. Старожилы любили говаривать: «Зайду к Елисееву».
Правда, доступным для простых советских людей этот магазин стал только в последние десятилетия советской власти. Дело в том, что долгое время Елисеевский был открыт только для иностранцев и представителей номенклатуры, затем рамки расширили. Сюда стали пускать и тех, у кого были советские деньги. Но число таких покупателей было невелико, так как и до войны 1941–1945 гг., и несколько лет после в СССР была карточная система.
Но все же в Елисеевском всегда можно было если уж не купить дефицитные продукты, то хотя бы посмотреть на них. И не случайно, что в 1982 г. именно в кабинет директора гастронома номер 1 Юрия Соколова нагрянули сотрудники правоохранительных органов (в этот раз они явились не за дефицитом, за которым сюда всегда стояла очередь из самых‑самых народных артистов, писателей, музыкантов, ученых). Директору надели наручники и через торговый зал
