редкость удачный – торговать надо тем, чего у нас нет и где конкуренция отсутствует как таковая. Апельсинами и прочими заморскими фруктами торговали уже не сами Елисеевы, а нанятые ими торговцы. Лавки открылись и в других частях города. А Петр Елисеев задумывался над дальнейшим расширением бизнеса: а что, если покупать фрукты не у перекупщиков‑оптовиков, а прямо на том месте, где они произрастают? Это какую же прибыль можно получить! Для налаживания международных связей в 1821 г. он отправился на остров Мадейру, где перезнакомился с местными виноделами. Как это ему удалось сделать, до сих пор остается загадкой, ибо иностранными языками Елисеев не владел.
Тем не менее он быстренько договорился с тамошними виноградарями о поставках вина в Россию.
Надо ли говорить о том, каков был спрос на колониальные товары, привозимые Елисеевыми из‑за границы, особенно на вино? Начав с Мадейры, Елисеевы постепенно объехали всю Европу: Францию, Германию, Италию, Испанию, Португалию, Англию. Вина всех этих стран можно было приобрести в магазине Елисеевых на Васильевском острове. Что же до фруктов – не то что какой‑нибудь фейхоа или финик, а даже папайю можно было достать у Елисеевых, превратившихся для петербургских гурманов в поставщика номер 1.
Елисеевы завели собственный флот (на нем они добрались до Индии с ее пряностями и приправами), во Франции понакупили подвалов и погребов, где хранили виноград, предназначавшийся для вывоза в Россию. И кто бы ни стоял во главе фирмы, основным девизом Елисеевых на протяжении нескольких десятилетий было «цена и качество». Все всегда свежее, ни одного гнилого или испортившегося товара, и стоимость приемлемая.
После смерти Петра Елисеева в 1825 г. дело возглавил его сын Григорий Петрович, ставший действительным статским советником и гласным Петербургской городской думы, при нем в 1873 и 1874 гг. фирма удостоилась золотых медалей на международных выставках в Париже и Лондоне. Высоко оценили заслуги Елисеевых и на родине, удостоив в 1874 г. права (специальным императорским указом) ставить государственный герб на упаковке своей продукции.
Сын Григория Петровича, тоже Григорий (этим именем по семейной традиции называли старших сыновей), значительно расширил фамильное предприятие. В Париже, куда он в 1900 г. отправил на выставку свою коллекцию вин, ему присудили золотую медаль «За выдержку французских вин» и устроили обед в его честь в ресторане Эйфелевой башни, а еще наградили орденом Почетного легиона.
Григорий Елисеев не только продолжил дело отца и деда, но и увеличил оборот торгового дома «Братья Елисеевы» в двадцать раз. К началу XX в. его предприятие завозило в Россию одну четвертую часть всего импортного вина, а кроме того – чай, кофе, прованское масло, сардины, анчоусы, ост‑индский сахар, ром, трюфели и всякую всячину.
На долгие годы прилагательное «елисеевский» сало синонимом качества. Когда читаешь классиков русской литературы, создается впечатление, что кроме елисеевских вин в России ничего более и не было. У Ф.М. Достоевского в «Униженных и оскорбленных» читаем: «Ровно в семь часов вечера я уже был у Маслобоева <…>, на маленьком столике, в стороне, тоже накрытом белою скатертью, стояли две вазы с шампанским. На столе перед диваном красовались три бутылки: сотерн, лафит и коньяк, – бутылки елисеевские и предорогие».
Дмитрий Наркисович Мамин‑Сибиряк в повести «Верный раб» пишет: «Хозяин усадил гостей на диван и суетливо бегал из комнаты в комнату, вытаскивая разное барское угощение – початую бутылку елисеевской мадеры, кусок сыра, коробку сардин и т. д.».
«Потом идет крендель, уже классический, котелки, уключины… диск кривится, бутылка нюи с елисеевской маркой (непременно елисеевский нюи – что же вы еще придумаете более терпкого и таинственного?), пьяницы с глазами кроликов», – Иннокентий Анненский, записки.
А вот Викентий Вересаев в повести «Два конца»: «Она поставила на стол бутылку елисеевского лафита. И горячая нежность шевельнулась в его душе».
Можно было и не ходить к Елисеевым за вином, но не знать об их разнообразии было нельзя. Именно миллионер Григорий Елисеев и открыл на Тверской летом 1901 г. большой гастроном для продажи перечисленных вин и деликатесов – «Магазин Елисеева и погреба русских и иностранных вин». В нем имелось пять отделов: колониально‑гастрономических товаров, хрусталя Баккара, бакалейный, кондитерский, фруктовый, а также своя пекарня, выпекавшая вкуснейшие пирожные.
Такой же магазин открыли и в Санкт‑Петербурге на Невском проспекте, а затем и в Киеве. Магазины Елисеева предназначались для богатого сословия, а потому в них не продавались продукты так называемой первой необходимости, например хлеб и молоко. Простолюдина швейцар, стоящий при входе, мог и не пропустить в торговый зал. Фейсконтроль был строгий. И в этом было яркое отличие торговой политики Елисеевых, изменившейся почти за столетие, ибо в далеком 1813 г. они были готовы продавать свои товары абсолютно всем, а не избранным.
Елисеевский магазин после открытия
Бакалейный отдел магазина
Правление Елисеевского магазина
Интерьер магазина
Гастрономически‑колониальный отдел
Внутренний вид магазина
Сметливый Григорий Елисеев с выдумкой подошел к перестройке бывшего дома Волконской. Уже сам процесс строительства он превратил в рекламный трюк. Елисеев приказал одеть особняк со всех сторон в деревянные леса, что вызвало жгучий интерес у москвичей, мучавшихся вопросом: «А что же здесь все‑таки будет, да еще и рядом со Страстным монастырем?»
«Идет год, второй, но плотные леса все еще окружают стройку. Москвичи‑старожилы, помнившие, что здесь когда‑то жили черти и водились привидения, осторожно переходили на другую сторону, тем более что о таинственной стройке шла легенда за легендой. Нашлись смельчаки, которые, несмотря на охрану и стаю огромных степных овчарок во дворе, все‑таки ухитрялись проникнуть внутрь, чтобы потом рассказывать чудеса:
– Индийская пагода воздвигается.
– Мавританский замок.
– Языческий храм Бахуса.
Последнее оказалось ближе всего к истине.
Наконец леса были сняты, тротуары очищены, и засверкали тысячи огней сквозь огромные зеркальные стекла. Храм Бахуса», – описывал происходящее Владимир Гиляровский.
Торговая марка Елисеевского магазина
Перестройкой дома занимался петербургский архитектор Гавриил Васильевич Барановский, семейный архитектор Елисеевых (есть же семейные врачи, почему бы не бывать и семейным зодчим). Для Елисеевых Барановский построил несколько домов в Санкт‑Петербурге.
Работая над проектом московского магазина Елисеевых, Барановский так увлекся, что признавался близким, что создает архитектурный памятник самому себе. Московские власти препятствий зодчему не чинили, закрывая глаза на
