«Не-111» сбросил бомбу на пароход, но промахнулся. Вся операция закончилась неудачей.
От обратного полета напрямую через пустыню волосы стояли дыбом. На высоте 4000 метров «хейнкелю» вдруг пришлось сражаться со штормом, скорость которого была не менее 75 миль/час. Но на борту самолета эта сила не чувствовалась, потому что кругом царила чернильная тьма и не было никаких ориентиров, по которым было бы можно определить скорость по отношению к земле. Харингхаузен рассчитывал, что обратный путь займет четыре с половиной часа, но по истечении их все еще не было никакого маяка. Прошло пять часов, потом пять с половиной – по-прежнему ничего. Наконец на последних каплях горючего Ковалевски пришлось совершить в пустыне вынужденную посадку на брюхо. Поверхность была настолько ровной, что он мог бы нормально сесть и на шасси.
После короткого разговора летчики подожгли обломки самолета и пошли пешком на северо-запад. Они полагали, Бенгази находится не так далеко. На самом деле их разделяло 175 миль.
На следующее утро были обнаружены горящие останки самолета, но экипаж исчез. Только четыре дня спустя их заметил поисковый самолет, который приземлился рядом с измученными людьми. Их спасителем был не кто иной, как старший лейтенант Каупиш, чей «Не-111» был единственным, кто благополучно вернулся в Бенгази. Узнав о силе ветра на больших высотах, он придерживался очертаний береговой линии. Всем остальным пришлось совершить вынужденную посадку в пустыне, и три экипажа попали в британский плен.
Средиземноморский театр, 1941 год: выводы и заключение1. С провалом итальянского наступления против Греции Британия удерживала в Юго-Восточной Европе сильные позиции, от которых исходила угроза жизненно важным нефтяным месторождениям в Румынии и южному флангу германских армий, готовых к нападению на Россию. Хотя Балканской кампанией удалось предотвратить опасность, она также и задержала операцию «Барбаросса» на целый и, возможно, решающий месяц.
2. Завоевание Крита, которому отводилась роль «победного венца» Балканской кампании, было достигнуто ценой тяжелых потерь среди парашютистов, сброшенных на остров. Хотя в дальнейшем ходе войны их количество возросло до нескольких дивизий, они больше никогда не использовались в качестве главной ударной силы десанта.
3. Наибольшие потери понесли войска, сброшенные прямо посреди готовых к бою частей противника. Достигнув земли, солдаты в большинстве своем не могли добраться до контейнеров с оружием и были неминуемо уничтожены. Больший успех был у групп, приземлившихся на неконтролируемую противником территорию. Они смогли соединиться и атаковать всей мощью.
4. Активность воздушного транспорта в большой степени была ограничена бурями пыли, поднимавшимися на греческих аэродромах. Они помешали второму эшелону парашютистов вылететь на Крит объединенной группой. Штаб XI авиакорпуса оставался в полном неведении о критической ситуации, в которой оказалась первая волна парашютистов до полудня после начала операции. Попытка в последнюю минуту изменить маршрут второй волны, чтобы укрепить сектор первой волны, была обречена на провал.
5. Крит был завоеван лишь благодаря финальному рывку при захвате аэродрома в Малемесе. Хотя он все еще находился под вражеским огнем, транспортникам с горной дивизией удалось приземлиться на второй день после полудня. Эти очень важные подкрепления позволили продолжить атаку на остров.
6. Контроль британского Средиземноморского флота над морем и превосходство VIII авиакорпуса в небе привели к первому крупному сражению «воздух – море» в военной истории. Оно длилось несколько дней и завершилось явной победой люфтваффе. Понеся тяжелые потери, британский флот был вынужден отойти, и судьба Крита была решена.
Часть шестая
НОЧНАЯ ОБОРОНА РЕЙХА
Глава 1
«ЛИНИЯ КАММХУБЕРА»
С началом германского наступления на Запад 10 мая 1940 года британское командование бомбардировочной авиации (КБА) приступило к ночным налетам на германские города. Это вынудило люфтваффе спешно заняться обороной страны: тем, чем ранее практически пренебрегали.
Боевое крещение германской ночной истребительной авиации совпало с Битвой за Англию. Пока она была в полном разгаре, экипажи, которые переключились на эту новую, чисто оборонительную роль, рассматривали это назначение как наказание. Было выше их понимания, что, когда вся страна ведет наступление и явно близка к победе, кому-то надо заботиться о ненужных делах защиты. Они поняли, что к чему, много позже, когда потоки британских и американских бомбардировщиков хлынули в страну.
Развитие германской ночной истребительной авиации было и должно было быть быстрым. Оно прошло долгий путь от первых неловких попыток переоборудовать дневные истребители в ночные. В свою очередь, прожекторные пояса уступили место «линии Каммхубера» (так ее называли и друзья, и враги), а зоны наземного радарного контроля – свободному ночному преследованию противника. Из пары недоукомплектованных Gruppen эти войска выросли до шести Geschwader численностью около 700 специально оборудованных самолетов плюс шесть прожекторных полков и цепь из примерно 1500 радарных станций, простирающаяся до Сицилии и Африки. Но все это сопровождалось мучительными трудностями…
День 20 июля 1940 года уступил место ясной лунной ночи без единого облачка на небе. Города и села Нижнего Рейна, Рура и Вестфалии лежали как бы специально освещенные прожекторами, чтобы помочь сориентироваться британским бомбардировщикам, надвигавшимся с запада.
Такая видимость, по теории, должна помогать и германским ночным истребителям. Но на самом деле, как обычно, они ничего не видели. Та же самая история, длившаяся уже недели: прозвучит сигнал тревоги, истребители поднимутся в полное угрозы небо, но не обнаружат противника.
К полуночи еще один «Ме-110» из первой в Германии группы ночных истребителей взлетел из Гютерслоха. Его пилот, старший лейтенант Вернер Штрайб, быстро набрал высоту до 4000 метров и направился в боевую зону. Начался еще один изматывающий душу поиск. Час за часом Штрайб и его радист капрал Линден вглядывались в ночь. Не обращая внимания на ледяной ветер, Штрайб открыл люк самолета, чтобы лучше видеть. Оба ждали, подбадривая друг друга, момента, который до сих пор всегда от них ускользал.
На этой начальной стадии экипажи ночных истребителей в поисках врага не пользовались помощью радара или наземного контроля. При скромных возможностях человеческого глаза бомбардировщик можно было заметить лишь при чистой удаче, и, если истребитель не среагирует сразу же, враг тут же исчезнет во тьме. Техника ночного перехвата была все еще в младенческом состоянии, и многие считали ее мертворожденным дитем. При таких мизерных шансах на успех многие летчики предпочитали оставаться в дневной истребительной авиации.
Но 20 июля 1940 года в 2.00 Штрайбу был дан этот шанс. Примерно в 100 метрах впереди справа от него и чуть ниже он вдруг заметил туманные очертания другого самолета. Присмотревшись, Линден тоже увидел самолет, но выкрикнул: «Это наш „110-й“!»
Штрайб засомневался. Чтобы убедиться, он подкрался поближе, помня, что однажды в таком перехвате один «Ме-110» уничтожил другого. Трагическая гибель товарищей еще более озлобила экипажи.
Когда преследуемый самолет приблизился, стало видно, что у него два двигателя, а силуэтом он очень похож на «Ме-110». Заставив себя успокоиться, Штрайб подкрался еще ближе сзади, в то время как другой экипаж все еще ничего не подозревал. Наконец, они уже летели, чуть ли не касаясь крыльями. И тут, когда в лунном свете блеснула пушечная башня, а на фюзеляже стал виден 6-футовый диск Королевских ВВС, все сомнения исчезли.
«Никогда ранее не видел вражеский самолет так близко и четко, – докладывал Штрайб. – Чтобы не дать возможности кормовому стрелку расстрелять меня в упор, я резко развернулся вправо на 90 градусов».
Это был «уитли» с такими же двойными хвостовыми килями, как и у «Ме-110». Не упуская противника ни на секунду из виду, Штрайб развернулся и пошел в атаку снизу с тыла. Британский экипаж, который, несомненно, поначалу также принял «Ме-110» за один из своих самолетов, забеспокоился. С 80 метров задний стрелок открыл огонь.
Дождавшись, когда сможет спокойно прицелиться, Штрайб сделал два коротких залпа из пушки и пулемета, а затем отвалил в сторону, чтобы увидеть результат.
«Его правый мотор слабо горел. Отделились две точки, раскрылись и исчезли в ночи два парашюта. Бомбардировщик развернулся на обратный курс и попытался удрать, но дымный след из мотора был ясно виден даже ночью. Я снова атаковал его, целясь в левый двигатель и крыло, и на этот раз ответного огня не последовало. Еще два залпа, и мотор с крылом вспыхнули. Будучи близко сзади, я резко отвернул…»
Еще три минуты «уитли» удерживал свой курс, медленно снижаясь. Затем он вдруг перевернулся и понесся к земле, а за ним тянулся огненный след, в котором вспыхивали собственные рвущиеся бомбы. Приземлившись, Линден описал в деталях первую победу германских ночных истребителей.
