Для 76-летнего венгерского лидера это оказалось чересчур. В 1940 году, думая, что немцы выиграют войну, он их поддержал; в 1943, думая, что они проиграют войну, он робко попытался сблизиться с Западными союзниками; в марте 1944 года он вновь вступил в партнерские отношения с Гитлером и остался у власти после того, как немецкие войска оккупировали страну; теперь, перед лицом угрозы личного возмездия, этот флюгер в человеческом обличье снова поменял курс и сообщил немцам о том, что депортацию венгерских евреев необходимо остановить. Используя поддержку венгерских войск в столице, Хорти воплотил свое решение в жизнь, и 8 июля официальная депортация евреев прекратилась.
Хорти бросил вызов немцам в тот момент, когда их положение значительно ослабло: июнь 1944 года стал катастрофическим месяцем в судьбе нацистской Германии. 6 июня войска Западных союзников высадились на пляжах Нормандии, и к началу июля уже стало ясно, что их не удастся оттеснить обратно в море, невзирая на прогнозы Гитлера. Тем временем, 22 июня Советский Союз начал операцию «Багратион» – крупномасштабную наступательную операцию против германской группы армий «Центр» в Белоруссии. Это событие, в отличие от «Дня Д», дня начала операции союзных войск в Нормандии, не получившее должного места в массовом сознании жителей Запада, стало куда более существенным моментом для Хорти, который правил страной в самом сердце Европы. Немцы в отчаянной попытке воспрепятствовать высадке сил Западных союзников бросили в Нормандию 30 дивизий, одновременно с этим выдвинув 165 дивизий против сил Красной Армии – и все равно отступали. Советским войскам могло понадобиться всего лишь несколько месяцев на то, чтобы встать у ворот Будапешта. И Хорти, как до него Вернер Бест в Дании, понял: настало время обеспечить себе оправдание.
Было и еще одно последствие того, что подробная информация об истинном характере Освенцима попала на Запад. Речь идет о вызывающем противоречия вопросе, все еще время от времени всплывающем во время дебатов: призыве подвергнуть лагерь бомбардировке. В июне 1944 года Комитет по делам беженцев в Вашингтоне получил просьбу от Якоба Розенхайма из «Агудат Исраэль», всемирного еврейского религиозного движения ортодоксальных евреев, объединенного в политическую партию, подвергнуть бомбардировке железнодорожные пути, ведущие в Освенцим. Шесть дней спустя Джон Пель, глава Комитета по делам беженцев, передал эту просьбу заместителю министра обороны США Джону Макклою. Однако Пель добавил при этом, что у него есть «некоторые сомнения»26 в отношении выполнимости такой просьбы. 26 июня Макклой отверг предложение и как непрактичное, и как требующее использования бомбардировщиков, задействованных в «решающих операциях»27 в других местах.
Еще одна телеграмма была получена в Вашингтоне 24 июня, на сей раз от Всемирного еврейского конгресса в Женеве через Комитет по делам беженцев в Швейцарии. В ней, помимо всего прочего, заключался призыв разбомбить газовые камеры. 4 июля Макклой отклонил и этот призыв, приведя те же самые причины, что и в ответном письме 26 июня. Интересно, что в докладной записке, адресованной Макклою в то же время (ее автором являлся его подчиненный полковник Герхард), есть такая фраза: «Я помню, вы велели мне “разгромить” эту идею…»28. Можно, по крайней мере, предположить, что идею с бомбардировками отбросили сразу же, даже не обсудив.
Просьбы о бомбардировке Освенцима поступали и в Лондон. 7 июля Черчилль, услышав о таких просьбах, написал своему министру иностранных дел Энтони Идену знаменитые слова: «Выжми из ВВС все, что сможешь, и при необходимости ссылайся на меня»29. Министерство ВВС исследовало различные возможности осуществления бомбардировок, и сэр Арчибальд Синклер, государственный секретарь по вопросам авиации, 15 июля написал ответ, где дал решительный отказ. Он указал Идену на то, что британская бомбардировочная авиация просто не в состоянии покрыть такое колоссальное расстояние за одну ночь – а британцы специализировались именно на ночных бомбардировках. Днем бомбардировки проводили только американцы, и потому он предложил обратиться к ним. Еще он предложил, чтобы американцы, одновременно с бомбардировкой крематориев, сбросили оружие, в надежде спровоцировать массовый прорыв заключенных. Как бы там ни было, из письма явственно следует, что Синклер хотел спихнуть ответственность за всю операцию на ВВС Соединенных Штатов. Когда вскоре после обмена письмами Министерство ВВС Великобритании посетил американский генерал Спаатс, ему озвучили это предложение. Генерал заявил о необходимости предварительно провести воздушную разведку лагеря. Его пожелание передали в Министерство иностранных дел, где и положили под сукно.
Вопрос о бомбардировке Освенцима еще не раз поднимался тем летом, и в августе заместитель министра обороны США Джон Макклой в очередной раз отверг мольбы Всемирного еврейского конгресса о вмешательстве США. В Великобритании сотрудник Министерства иностранных дел предложил составить внутреннюю докладную записку, в которой бы указывалось, что, какие бы практические трудности ни вставали на пути осуществления бомбардировок Освенцима, дело было не в них, а в «причинах политического характера»30. Практически не вызывает сомнений предположение, что речь шла о «волне» смещенных лиц еврейской национальности, которая после войны хлынет в Палестину, находившуюся под протекторатом Великобритании.
И потому по обе стороны Атлантики было принято решение не бомбардировать Освенцим. Но, что еще важнее, было принято решение даже не рассматривать возможность бомбардировок Освенцима. Не было проведено ни тщательной воздушной разведки лагеря, ни проверки технической возможности осуществления операции, ни каких-либо доскональных исследований в плане оценки различных вариантов. Неизбежно создается впечатление о том, что внимание обоих правительств было сосредоточено на иных вопросах (за единственным исключением, возможно, Уинстона Черчилля, хотя даже он больше не стал возвращаться к этому вопросу после письма, в котором требовал «выжать из ВВС все, что можно»). Конечно, и у британцев, и у американцев в июле 1944 года забот хватало: неусыпного внимания требовало продвижение войск союзников по территории Нормандии. Красная Армия уже стояла у ворот Варшавы, а польская Армия Крайова взывала о помощи. А 20 июля на Адольфа Гитлера было совершено покушение – прямо в его главной ставке в Восточной Пруссии. У военно-воздушных сил Западных союзников был целый ряд приоритетов примерно одинаковой степени важности, и нетрудно заметить, как и в Лондоне, и в Вашингтоне постепенно укрепились в позиции, что лучший способ уничтожить Освенцим – игнорировать лагерь как таковой, а все усилия бросить на то, чтобы одержать победу в войне на суше. Все вышесказанное соответствует действительности, однако мотив, лежащий за отказом прислушаться к призывам сбросить бомбы на лагерь, похоже, носит куда менее привлекательный характер: и отсутствие должного внимания, и пренебрежительный тон в некоторых документах, – все это создает устойчивое впечатление, что никто серьезно не задавался целью организовать бомбардировку Освенцима.
Официальные лица, с такой легкостью отмахнувшиеся от призывов сбросить бомбы на Освенцим, несомненно, были бы поражены тем, какая солидная академическая база наработана по этому вопросу на сегодняшний день. Данный вопрос пустил настолько глубокие корни в общественном сознании, что один ученый, обращаясь к еврейской аудитории, говорит о том, что «многие убеждены: бомбардировка лагеря спасла бы значительную часть из шести миллионов погибших евреев»31. Вопрос о бомбардировках стал чем-то большим, чем простое обсуждение целесообразности, и даже приобрел определенную символичность – доказательство того, что Западные союзники могли бы предотвратить гибель евреев, но предпочли этого не делать. Вот почему данный вопрос требует тщательного и взвешенного анализа, чтобы предотвратить возникновение и распространение нового мифа о том, что «многие из этих шести миллионов» действительно могли бы быть спасены благодаря бомбардировкам.
Разумеется, проверить целесообразность бомбардировки Освенцима авиацией Союзников невозможно по простой причине: бомбардировки не проводили. Таким образом, мы оказываемся на территории контрфактуальной, или альтернативной, истории – то есть, на территории, на которой мало что можно утверждать наверняка. Хотя, похоже, существует общее экспертное мнение о том, что бомбардировка железнодорожных путей к Освенциму ничего не дала бы, ведь нацисты просто перевели бы поезда на другую ветку, а старую быстро отремонтировали бы, – однако в отношении бомбардировки собственно газовых камер такого единодушия нет. В результате появляются многочисленные страстные статьи, в которых перечисляются подробности неимоверной трудности совершения воздушного налета с использованием либо самолетов ВВС США «Боинг В-17», либо В-24, либо легковооруженных британских «Москито»32. В то же время другие публикации категорически опровергают существование технических препятствий и выдвигают версию о том, что бомбардировки вполне могли разрушить крематории целиком33. Как и в большинстве случаев с контрфактуальной историей, определенного ответа здесь быть не может.
