У испанцев существует поговорка: «Никогда, никогда не верь индейцу». Я полагаю, что эта поговорка есть результат ближайшего знакомства испанцев с индейцами и что если эти последние не отличались развитыми нравственными чувствами, то и испанцы не могли похвалиться ими, так что индейцы еще с большим правом могли бы создать поговорку: «Никогда, никогда не верь испанцу».
Итак, индейцы, встречаясь с испанцами, подвергались расспросам о золоте и об амазонках, свирепости которых испанцы, как кажется, опасались. Таким образом представления о золоте и об амазонках соединились в уме индейцев в одну картину. Желая отвратить испанцев от их стремления внутрь страны, индейцы изобретали всевозможные препятствия, представляли путь в золотую страну затруднительным обставленным разными препятствиями и опасностями. Заимствовав от испанцев сведения об амазонках, они впоследствии, в свою очередь, сообщали их испанцам, которые таким образом были обмануты ложным слухом, ими выпущенным в ход. Рассказы об испанцах передавались быстро от одного племени другому, а вместе с ними и рассказы об амазонках и о золоте, которое ищут испанцы. Вот почему амазонки и драгоценные металлы во всех рассказах встречаются вместе.
С течением времени оболочка таинственности, опутывавшая Америку, мало-помалу рассеялась и вместе с ней исчезли надежды открыть страну, в которой жилища и утварь были сделаны из чистого золота. Но рассказы об амазонках держались упорно, хотя никто не мог сказать, что видел их лично. Излагая отчеты путешественников, я указал уже, как тщетны были старания их повидать амазонок: они как бы избегали любознательных глаз и удалялись от тех мест, которые посещались европейцами. Эти переселения, как известно, продолжались до тех пор, пока исследования Шомбургка не доказали, что амазонок нет и в последнем убежище их — в Гвиане. Эти переселения, вместе с однообразием рассказов и отсутствием личных свидетельств, доказывают, по моему мнению, самым неопровержимым образом, что индейцы заимствовали сведения об амазонках у испанцев и затем распространили их в надежде остановить движение своих белых врагов.
* * *
На Европейском материке амазонки существовали в Богемии и Финляндии. В Historia bohemica Энея Сильвия Пикколомини, бывшего папой под именем Пия II (1458), рассказывается, что по смерти богемской королевы Либуссы, или Любуши, подруга ее Власта основала в Богемии около 740 года род государства амазонок, которые несколько лет владели крепостью Девин и господствовали над окрестностями, пока наконец мужчины хитростью и силой не завладели Девином и тем не положили конец царствованию Власты[15]. Не привожу всех подробностей этого рассказа, так как не имею никаких данных к решению вопроса о его происхождении. Замечу только, что по содержанию он имеет некоторое сходство с рассказами классическими. Предания о финских амазонках основаны на неправильном толковании значения одного слова: случайное сходство между шведским словом Quinna — женщина и названием одного из финских племен — Квены и страны их — Квенландия дало повод думать, что на севере от Балтийскаго моря живут амазонки.
«Существование такого народа положительно утверждалось многими из ранних европейских историков»[16]. Указание на них встречаем, между прочим, у Адама Бременского.
Об амазонках в Африке мы имеем рассказ Диодора Сицилийского, современника Цезаря и Августа, в его Bibliotheca historica, и рассказы миссионера Хуана де Сантоса и Эд. Лопеца. Амазонки Диодора Сицилийского отличались от амазонок Страбона тем, что не составляли чисто женского государства, а только господствующий класс в государстве. Они вели войны, занимали общественные должности и вообще управляли всеми государственными делами.
«Мужчины же, — говорит историк, — были там в таком же положении, в каком у нас находятся женщины».
Каждая женщина была обязана прослужить определенное время, причем сношения с мужчинами во время службы не допускались. По окончании же срока службы они соединялись с мужчинами для продолжения своего рода. Рождавшиеся мальчики отдавались немедленно мужчинам, которые выкармливали их молоком и другими вареными яствами, смотря по возрасту ребенка. Девочек же амазонки оставляли у себя и выжигали им груди, для того чтобы во время зрелости было удобнее владеть оружием. Вследствие отсутствия грудей греки и назвали их амазонками. Этих амазонок Диодор считал более древними, чем термодонских. Место жительства их он определял «в западных частях Ливии, на краю света». Так как название Ливии давалось в древности как всей Африке, так и северной части Египта до Аравийского залива, то я не берусь определить, какую именно часть Африки подразумевал Диодор в приведеных выше словах. Сомневаюсь, впрочем, чтобы и сам он был в состоянии дать более точное определение, так как рассказ получен им самим далеко не из первых рук. Еще труднее сказать что-либо положительное о происхождении этого рассказа, так как мы не имеем сведений о народах, населявших Африку в столь отдаленное время. Можно предположить, однако, что поводом к рассказу об амазонках в Африке послужили не те обстоятельства, на которые мы указывали, как на источник рассказов об амазонках американских. По крайней мере, мы не имеем никаких данных для того, чтобы утверждать, что африканские племена отличались, подобно американским, сходством мужских и женских неделимых. Да и кроме того, женоподобность мужчин дала начало, как мы уже показали и покажем еще далее, рассказам о государствах, состоящих только из женщин. Государство же Диодора было основано на гинейкократии, то есть на господстве женщин над мужчинами.
Это последнее обстоятельство дает повод А. Бастиану[17] предположить, что приводимый Диодором рассказ обязан своим происхождением таким явлениям, которые и ныне можно наблюдать среди южно-африканских племен: «Это положение вещей (то есть устройство амазонского государства Диодора), — говорит Бастиан, — подобно тому, которое нашел Ливингстон в Южной Африке и которое может и теперь возникнуть каждую минуту в той или другой части Африки как следствие соперничества полов и стремления образуемых каждым из них тайных союзов приобрести перевес друг над другом. По словам Барта, в Банаме и Багирми полевые работы исполнялись не женщинами (как это бывает обыкновенно в Судане), а мужчинами, так как первые приобрели перевес над последними».
Таким образом, мы имеем основание допустить, что рассказ об африканских амазонках имеет самостоятельное происхождение. Сходство некоторых черт в рассказах Диодора и Страбона не может служить, по нашему мнению, доказательством влияния одного на другого. Действительно, способ распределения детей, одинаковый как у африканских, так и у азиатских (кавказских) амазонок, является как необходимое следствие амазонского образа жизни, и потому выводы, основанные на этом сходстве, нельзя считать убедительными.
Некоторые, желая подтвердить возможность существования амазонского государства, указывают на тот факт, что у дагомейского короля существовала или существует женская стража из 10 полков, по 600 женщин в каждом[18]. Мне кажется, что доказательство это не совсем удачно. Сущность амазонского государства — независимость женщин и подчинение им мужчин. Женское же войско в Дагомее повинуется королю-мужчине и содержится им в строгой дисциплине. Существование этих полков доказывает поэтому, что в Дагомее женщины подчинены мужчинам более, чем в какой-либо другой варварской стране, так как нигде женщины не участвовали в войнах организованными отрядами, как это было в Дагомее в XVIII веке в царствование Гуадья Трудо[19]. Вопрос еще и в том, существовало ли подобное войско в древности или же было заведено в недавнее время каким-нибудь королем-самодуром.
«Образ правления в Дагомее деспотический во всей его первобытной чистоте. Нигде абсолютизм не проявляется с равной суровостью. Жители Дагомея признают за своим королем как бы божественное право подвергать их самым ужасным жестокостям. Утверждать, что король Дагомея смертен, как и все люди, что он ест, пьет и спит, есть оскорбление величества. Король имеет монополию на женщин. Каждый, желающий получить женщину, обязан заплатить за нее королю 20 тысяч каури и, кроме того, валяться в пыли пред дверью его дворца».
Позднейшие указания на амазонок в Африке принадлежат, как сказано, миссионеру патеру Хуану дос Сантос (Р. Juan dos Santos et P. Labat. Descriptiori de L'Ethiopie orientale) и португальскому матросу Эдуарду Лопесу, со слов которого Филипп Пигафетта составил и издал в 1598 году описание королевства Конго. Первый из них рассказывает, что он жил будто бы в женском государстве Дамут в Африке, второй — что амазонки обитали в области Монопотама, между 16 и 19° южной широты. В обоих рассказах повторяется, по словам Штриккера, древняя тема: амазонки сходятся с соседним племенем и убивают рождающихся мальчиков. Вся разница состоит в том, что, по Сантосу, девочкам выжигали правую, а по Лопесу, левую грудь.
