Достаточно вспомнить, как в споре между яковитами и павлианистами, сторонниками знаменитого Иакова Барадея и Павла Уккамы, патриарха Антиохии, среди арабов возникло смятение, так как первого почитал и любил сам Харит бар Габала, а второй неоднократно бывал в Хирте гасанидов и был им дружествен. Но если христианство и не проникло глубоко в арабскую среду, не захватило широко арабов, то, во всяком случае, его влияние, культурное и прогрессивное, не может не быть отмечено. С христианством приходила грамота, знания, книга, внедрялись новые понятия, новые идеи, отвлеченные и философские представления. Христианство смягчало нравы, внедряло мораль более высокую и совершенную. Часть арабов, их верхушка, царь и племенная знать приобщились к христианству, и это сказалось на общем уровне, на культурном развитии, на возможности роста и сближения их с мировой цивилизацией, которую они нашли в Византии и в Иране.
Представление о совершенной разобщенности общественных образований арабов доисламского периода не соответствует исторической действительности. Недавно обнаруженные в областях центральной Аравии сабейские надписи, изученные хроники и исторические документы убедительно говорят о том, что взаимные связи и общение между химьяритами, бедуинами Неджда, лахмидами, киндитами, салихидами и гасанидами являются фактом. Политическая история арабских племенных объединений обнаруживает их связь между собою в полной мере; это справедливо и для культурных, идеологических вопросов. В этом смысле особенно поучительна история проникновения христианства в Южную Аравию, где оно утвердилось, укоренилось, имело своих мучеников, свой клир. Проповедники и учителя с торговыми караванами находили дорогу из Сирийской пустыни гасанидов в Хирту к лахмидам, из ставки Мундара или Наамана в Неджран и Санаа к химьяритам.
Отдельные роды, входившие в союз племен, объединенный под властью лахмидов, исповедовали христианство. Старшая и младшая Хинд из киндитского рода, к которому они принадлежали, принесли свою веру. Они крестили своих мужей и сыновей, строили церкви и оставили надписи в качестве их ктиторов. У арабов проповедовали православные, несториане, монофизиты. В государстве лахмидов, как и у химьяритов, монофизиты завоевали положение и соперничали с православием. На это приходилось неоднократно указывать для Химьяра, где они укрепили свои позиции и пытались поставить своих клириков в Хирте Наамана.45 Однако самое географическое и политическое положение последней, в ближайшем соседстве и зависимости от Ирана, должно было способствовать распространению несторианства, попускаемого шаханшахами как религии, гонимой их врагами ромейскими кесарями. В Хирте встречались, однако, представители разных направлений христианства, в том числе монофизиты. В IV в. распространение христианства у арабов-лахмидов было затруднено гонениями на христиан в Иране, где кровавые преследования длились десятилетия. Известное облегчение положения внесло распоряжение Ездгерда I (399–421 гг.) в 410 г., которое дало повод сравнить его с Миланским эдиктом 313 г.46
"В одиннадцатом году главенства Ездгерда, славного царя царей, после того как наступили мир и успокоение в церкви Господней, он устроил спасение и покой обществам [собраниям] Христовым, дал власть рабам Божиим открыто возвеличивать Христа в их плоти, в их смерти, в их жизни".47 Это было разрешением исповедовать христианство, открыто отправлять службы, отпевать и хоронить мертвых по-христиански; он разрешил восстановить разрушенные в гонениях церкви. В том же году, благодаря энергии и осмотрительности Маруты, епископа Майферкатского, сумевшего "примирить Запад и Восток", Византию и Иран, был созван собор в Селевкии. Марута был членом посольства империи, направленного к Ездгерду, которого он убеждал смягчить положение христиан. Собор 410 г., в сущности, вел Марута, бывавший в Антиохии, в Малой Азии, в Константинополе и принимавший участие во многих собраниях и поместных соборах, но официально главой клириков Персии был Исаак, епископ Селевкии — Ктесифона. На соборе был утвержден ряд догматических положений и установлен порядок диоцезов, епископских кафедр. Этот собор был подписан 38-ю епископами, из которых 36-е место принадлежит Осии, епископу Хирты.48 Однако его имя не упоминается в списке присутствовавших на соборе епископов, оно было добавлено впоследствии с тремя именами других епископов.49 Добавление имен было обусловлено постановлением самого собора, предлагавшего иерархам, которые находятся в отдаленных епархиях, принять эти постановления и, когда они прибудут в первый раз, подписать их собственной рукой.50 Другой причиной являлось стремление каждой из епископских кафедр считаться наиболее древней, вести свое начало от самых ранних времен распространения христианства; такое стремление было и у епископов лахмидских арабов.
Собор 424 г. был собран католикосом мар Дадишо в селении, названном Маркабта де Тайиайе, т. е. Маркабта арабов, местонахождение которого не определено. Поэтому были высказаны предположения, что в тексте актов собора ошибка и что речь идет о Мабракте, где был храм святого Сергия, находившийся близ Махозе, т. е. Селевкии и Ктесифона.51 На это можно возразить, что ошибка вкралась, таким образом, в самый заголовок актов, а заглавия обычно выписывались особенно тщательно. Кроме того, Маркабта названа "арабской", что было бы совершенно непонятным для селения близ столицы Ирана, а самое имя этимологизируется от корня — ехать верхом, что хорошо соответствует и приложенному определению "арабов".
В числе епископов, принимавших участие в этом соборе, был "Симеон, епископ Хирты арабов" — ;52 его имя занимает десятое место по порядку. Речь идет, конечно, о епископе ставки лахмидских царей и говорит о том, насколько давно христианство утвердилось в среде арабов. Недаром в начале VI в. один из знатных воинов Мундара лахмида возражал ему, говоря, что "не в его время") они стали христианами.
В Селевкии "в Бет Арамайе" в 486 г. был созван собор католикосом Акакием; в числе присутствующих епископов назван Симеон, епископ Хирты, как в заголовке, так и в первом каноне этого собора.53 Его подпись имеется и под актами собора, восьмая по порядку. Как и остальные отцы, он подписался так: "Я, Шемон епископ Хирты, согласен я с тем, что написано выше, и приложил руку и припечатал" — . Епископ Илия хиртский подписался под постановлением собора мар Бабая 497 г., где его подпись девятая по счету. Он приложил также свою печать ().54 В заголовке его имя упомянуто, но во вторичном перечислении оно пропущено по ошибке переписчика.55
Деяния собора Барсаумы 484 г. не были включены в сборник постановлений несторианских соборов, так как в Бет Лапате тогда собрались лишь несколько епископов, недовольных патриархом Бабоваем, который вскоре был приговорен правительством сасанидов к смерти. С патриархом Акакием, сменившим его, Барсаума примирился. Он обратился с четырьмя письмами к клирикам Ирана; в первом из них, в заголовке, упомянут в числе прочих епископов Симеон, тогдашний епископ Хирты.56 В основном это письмо содержит признание Барсаумой католикоса Акакия. Во втором письме, обращенном к католикосу, епископ Нисибии сообщает подробности военных действий между Византией и Ираном и просит не ждать ни его, ни других епископов на созываемый Акакием собор, так как в стране голод и засуха.57 Барсаума даже предлагает отложить этот собор на время после возвращения католикоса из посольства в Константинополь. Акакий в годы 485–487 был действительно направлен к императору Зенону Балашем,58 который в некоторых источниках ошибочно назван Перозом.
Третье письмо содержит покаяние Барсаума, его отказ от постановлений, принятых в Бет Лапате, жалобы на неспокойное состояние Нисибина, жители которого находятся в волнении. Он повторяет эти жалобы и в четвертом письме.59 Его переписка интересна, так как она показывает, насколько сложно было положение христианского клира в Иране и у арабов. Несториане вынуждены были ладить с шаханшахом, и в то же время без поддержки Византии христианство, в любом своем исповедании, обойтись не могло. Второе письмо Барсаумы (см. выше, стр. 65) показывает, насколько большое значение в ромейском и персидском войсках имели арабские отряды, что осложняло как общее политическое положение, так и положение христиан-арабов, поставленных в необходимость воевать со своими единоверцами, у которых они искали и не раз получали помощь.
Хирта была центром, в котором сходились нити, тянувшиеся из разных пунктов Ближнего Востока. В лагере лахмида Мундара в январе 524 г. обсуждались меры для прекращения гонений на христиан в Химьяре, которые были подняты царем Масруком Зу Нувасом, принявшим государство.60
Представители различных течений в христианстве принимали живое участие и проявляли беспокойство о судьбе своих единоверцев в Йемене. Послание Симеона Бетаршамского, ревностного монофизита, живо описывает все происходившее в ставке лахмидов, где он был известным человеком. Свое учение Симеон проповедовал и в Хирге, так как он доходил до "лагеря арабов дома Нааманова"; он часто его посещал и обратил большое число арабов, а "знатных" уговорил построить там христианскую церковь.61 Деятельность Симеона в Иране, особенно в Ктесифоне, была успешна и потому вызвала недовольство несториан, с которыми он вел неустанные словесные сражения. По подозрению в действиях, направленных в пользу Византии, он оказался в числе брошенных в темницу по распоряжению шаханшаха. Но за Симеона ходатайствовал посол эфиопского царя —, который также был "правоверным", т. е. сторонником монофизитства, и Симеон был отпущен. Симеон в 539–540 гг. жил в Константинополе, где монофизиты находили поддержку у царицы Феодоры.62
