цветов было заменено сочетанием металлов. Да и сама по себе нравственная природа изображений была усладительна, ибо Пор воздвиг святилище после кончины Македонянина, который представлен на картинах побеждающим и спасающим раненого Пора и дарующим ему завоеванную Индию. Рассказывают, что Пор сильно скорбел после смерти Александра, оплакивая его как царя благородного и милосердного и что при жизни Александра, когда тот уже покинул Индию, Пор, хоть и был царем по праву, однако не повелевал индусами самодержавно и не издавал царских указов, но, как положено добронравному наместнику, все, что делал, делал именем Александра» (там же, 20).
В храме Аполлоний разразился целой лекцией об искусстве, которую мы пропустим. «Пока Аполлоний рассуждал таким образом, явились к нему царские гонцы с толмачом, дабы пригласить его быть гостем у царя в течение трех дней, ибо далее запрещено было чужестранцам оставаться в столице. Итак, его повели во дворец. Я уже описывал выше городские укрепления, однако рассказывают также, что сам город наподобие Афин застроен тесно и беспорядочно (а как же Гипподамова система? Надо полагать, здесь информаторы подвели рассказчика. – Е.С.), а дома поставлены таким образом, что ежели смотреть снаружи, то видно лишь одно жилье (т. е. этаж – дома в Таксиле не строились в 3–4 этажа из-за частых землетрясений. – Е.С.), а ежели зайти вовнутрь, то обнаруживаются еще и подземные помещения, углубленные в землю настолько же, насколько возвышается надземная часть постройки. Путешественники увидели также храм Солнца, где содержится слон Аянт и стоят золотые изваяния Александра и изваяния Пора, отлитые из черной меди. Стены храма были отделаны алым камнем, и золото сверкало, испуская лучистое – словно рассветное – сияние. На самом алтаре были выложены из жемчуга иносказательные узоры, как это принято во всех варварских святилищах. Вокруг дворца не увидели они никакой пышности, не было там ни телохранителей, ни стражников, но обретались лишь немногие слуги, как это обычно в состоятельных домах, да три или четыре посетителя, желавших, видимо, побеседовать с царем. Такой порядок понравился путешественникам куда больше, чем вавилонская роскошь, и удовольствие это усугубилось, когда вошли они во внутренние чертоги, ибо покои, дворы и весь вообще дворец отличались весьма скромным убранством» (там же, 23–25). Побеседовав с царем Гандофаром, Аполлоний со спутниками продолжили знакомство со дворцом: «Царь повел Аполлония и его спутников туда, где обычно свершал омовения. Купальня представляла собой сад в стадий длиною, посреди коего был вырыт пруд, наполнявшийся прохладною питьевою водой, а на каждой стороне его находились ристалища, где царь на эллинский лад (! – Е.С.) упражнялся в метании копья и диска, ибо телом был весьма крепок, отчасти благодаря молодым годам – ему минуло двадцать семь лет, – отчасти благодаря упомянутым упражнениям. Вдоволь натешившись ристалищем, нырнул он в воду и стал упражняться в плавании. Наконец, искупавшись, все отправились в трапезную, увенчанные, ибо таков обычай индусов, когда пируют они у царя» (там же, 27).
Описание пиршества, полагаем, тоже не лишено культурологического интереса, поэтому приведем и его: «Никак нельзя мне умолчать и о распорядке пиршества, столь подробно описанного Дамидом. Царь и его ближайшие родичи – человек пять – возлежали на подушках, все прочие сидели на скамьях. Вокруг стола, подобного алтарю – высотой до колена взрослого мужчины, а местоположением посреди трапезной – кружком разместились тридцать пирующих. Стол был устлан ветвями лавра и другого дерева, весьма сходного с миртом и служащего индусам источником благовоний; кроме того на столе находились рыба и птица, а рядом с ними – поданные целиком львы, антилопы и кабаны, и еще седла тигров, ибо прочие части этого животного почитаются несъедобными, потому что новорожденный тигренок якобы сразу простирает передние лапы к восходящему Солнцу. Каждый участник трапезы, вставши, шел к столу, выбирал желаемое, отрезал себе кусок и, воротившись на место, насыщался, обычно заедая мясо хлебом. Когда все вдоволь поели, внесли серебряные и золотые чаши, из расчета по одной на десятерых пирующих: пили из них внаклонку, словно на водопое. Пока гости пили, были приведены им для забавы лихие скоморохи, изощренные в своем искусстве: так некоего отрока, похожего на плясуна, подбрасывали вверх и тотчас же метали в него стрелу, пока он был еще наверху и не успел опуститься на землю, – отрок, перекувырнувшись, избегал стрелы, но если бы ошибся, наверняка был бы пронзен наповал, ибо лучник заранее обошел гостей, показывая им острие и давая проверить оружие. А еще стреляли сквозь кольцо, и стреляли в волос, и один лучник поставил своего сына около деревянной доски и очертил его стрелами – все это развлекало пирующих, и во время попойки головы их оставались ясными. Товарищи Дамида дивились столь точному прицелу и восхищались меткостью стрелков, однако Аполлоний, евший вместе с царем, поелику оба они придерживались одинаковых правил, был не слишком увлечен забавой» – и начал долгую беседу с Гандофаром, которую мы тоже пропустим (там же, 28–29). Далее путешественники пошли «по следам Александра» – пересекли Гидраот, Гифас и видели оставленные Македонским памятные камни. Но довольно об этом, тема наша сейчас совсем иная.
Раскопки юго-восточной части Сиркапа явили миру руины описанного Филостратом царского дворца, причем, действительно, строение было скромным по отделке, ибо никаких остатков декора найдено не было; дворец был двухэтажной постройкой довольно хаотического плана. Весьма интересен храм Джандиал близ Таксилы, словно перенесенный в Индию с почвы Аттики: многие исследователи видят в нем тот самый, что описан Филостратом, в котором были сцены из войны Александра с Пором. Его создание датируется примерно временем вхождения Гандхары в Греко-Бактрийское царство. Г.А. Пугаченкова так описывает его: «Прямоугольный в плане, с глубоким портиком, состоящим из четырех каменных колонн ионического ордера, за которым, как в греческом храме, следуют пронаос (своеобразная «прихожая» перед основной частью храма. – Е.С.) и наос (центральная часть. – Е.С.), а с тыльной стороны опистодом (задняя часть храма, отделенная от наоса стеной и обычно, как и в данном случае, имеющая отдельный вход. – Е.С.). Но есть в нем существенное отличие: взамен периптериальной колоннады (окружающей храм. – Е.С.) устроен обводной кулуар с множеством щелевидных просветов», в котором, очевидно, и находились батальные картины из металлической мозаики. Упомянутых просветов на плане видно по 8 с каждой из боковых сторон и 4 с задней. В плане храм практически соответствует указанию знаменитого архитектора Витрувия, данного им в его трактате «Десять книг об архитектуре» (IV, 4, 1): «Длина храма определяется тем, что ширина его должна быть вдвое меньше длины». С нашей точки зрения, план таксильского храма – типичный храм в антах, только
