Эти слова направлены против сторонников идеи предопределения. «Ибо природа удобоизменяема, и человек, по причине остающегося у него произвола, если захочет, делается сыном Божиим или так же и сыном погибели». Свобода уподобляет человека Богу, но это лишь условие уподобления, требующее для реализации воли, направленной к благу, и одновременно благодатной помощи.
Однако монашеский опыт убедительно свидетельствует о чрезвычайной силе греховной природы человека, поэтому задача ее преодоления может для многих оказаться невыполнимой. В учении склонных к манихейству мессалиан, строгих аскетов – «энтузиастов», в близости к которым иногда обвиняли автора «Бесед», выдвинута идея о некоем блудном сожительстве Сатаны и Духа Святого в человеческих душах, где между ними постоянно идет смертельная борьба. В беседах на подобную тему Макарий выступает как тончайший психолог; непонятен, правда, намек на существование и после крещения некоей «остаточной порчи», которая может быть исцелена лишь тяжелым духовным подвигом. Здесь Макарий не одинок – подобные утверждения нередки среди восточного монашества. Благодать в сочетании с подвигом преображает человека: «Как огнем зажигаются многие светильники и горящие свечи, и все светильники возжигаются и светят единым и тождественным по природе огнем, так и христиане воспламеняются и светят одним и тем же по природе Божественным огнем Сына Божия. И они в сердцах своих имеют горящие свечи, и уже на земле светят пред Ним подобным Ему Самому».
Эти огонь и свет есть «любовь Духа». Проблема природы божественного света, затронутая в «Беседах», очень важна для мистического богословия, и через тысячелетие после Макария была подробно разработана св. Григорием Паламой в его творениях о свете Фаворском, поэтому следует повторить некоторые слова «Бесед»: «Невещественный и Божественный огнь освещает и искушает души. Сей огнь действовал в апостолах, когда возглаголали огненными языками. Сей огнь облистал Павла гласом и просветил его ум, омрачив чувство зрения. Ибо не без плоти видел он силу оного света. Сей огнь видел Моисей в купине, сей огнь в виде колесницы восхитил Илию от земли. Сей огнь прогоняет бесов и истребляет грех. Он есть сила воскресения, действительность бессмертия, просвещение святых душ, утверждение умных Сим».
Этот божественный огонь у Макария не является просто метафорой или символом. Стяжавший дары Св. Духа под Его руководством «восходит на небо и с уверенностью в душе наслаждается увиденными чудесами, становясь пророком небесных тайн». Эта благодать открывается сердцу человека как радость и спокойствие, а в уме – как мудрость. Таким образом, стяжание Духа есть стяжание воскресения, совершаемое еще в земной жизни. В воскресении Св. Дух станет как бы одеянием для тел, «и все сделается световидным, все погрузится в свет и огнь, но не превратится в огнь… Как тело Господа, когда взошел он на гору, прославилось и преобразилось в Божию славу и в бесконечный свет, так и тела святых прославляются и делаются блистающими». Кроме рассмотренных пятидесяти бесед под именем Макария Великого в 1961 г. вышли еще 28 «Новых духовных бесед» по рукописи XI в., обнаруженной незадолго до этого в Афинской библиотеке. Преп. Макарий Великий прожил девяносто лет и умер в 391 году.
Из авторов второй половины IV в., вошедших в «Добротолюбие», можно привести несколько текстов аввы Евагрия, очень характерных для этого сборника. В Египет он пришел из Понта, где родился в семье пресвитера в 346 г., через Каппадокию; здесь Василий Великий сделал его чтецом, а Григорий Богослов посвятил в диаконы.
Богоматерь с ангелами, Св. Георгием и Федором. Энкаустическая икона VII в. Монастырь Св. Екатерины на Синае
В Константинополе он прославился как проповедник и после недолгого пребывания в Иерусалиме и окрестных монастырях поселился в келье на Нитрийской горе. В Египте он сблизился с Макарием Великим и Макарием Александрийским. Умер он в 339 г. Его книга «Монах, или о жизни деятельной» в ста главах до сих пор пользуется большим авторитетом в монашеской среде. Типична для аскетической литературы также его книга о восьми главных пороках, а также множество изречений, афоризмов, воспоминаний о встречах с великими подвижниками и богословами с выдержками из их наставлений.
В духовной жизни Евагрий различает три основные ступени: жизнь деятельная, жизнь созерцательная и, наконец, гнозис как истинное, мистическое богословие, окончательная цель которого – ведение Пресвятая Троицы: «Царствие Божие есть ведение Св. Троицы, простирающееся соответственно состоянию ума и наполняющее его нескончаемым блаженством… Это – единое и тождественное ведение, и нет в нем подъемов и спусков», – т. е. высшее, экстатическое состояние души, «стояние» (κατ΄αστασις), покой и молчание, которые выше всякого размышления и созерцания, ведение без образов, точнее – выше всяких образов; это – чистейшая молитва души, пронизанная благодатью. Но для реализации этого пути обожения необходимо очистить себя от грехов. Здесь, как и во всей подвижнической, аскетической литературе, – жемчужины тончайших психологических наблюдений, причем ничего специфически христианского здесь практически нет, подобные самонаблюдения присутствуют в трудах, например, индийских йогов. Вот что пишет Евагрий: «Главных помыслов, от которых рождается всякий грех, восемь: первый – чревоугодие, после него – блуд, третий – сребролюбие, четвертый – печали, пятый – помысел гнева, шестой – уныния, седьмой – тщеславия, восьмой – гордости».
В творениях аскетов иногда печаль объединяется с унынием, а тщеславие – с гордостью, но добавляется зависть, так что всего основных грехов получается семь. Неточным смертным грехом считается рожденная из гордости, самоупоения гордыня. Способов борьбы с греховными помыслами множество. Евагрий говорит: «Есть пять дел, с помощью которых можно снискать Божие благоволение. Первое – чистая молитва, второе – пение псалмов, третье – чтение Божественных Писаний, четвертое – воспоминание с сокрушением о своих грехах, о смерти и Страшном суде, пятое – рукоделие (физический труд)». Наконец, в «Изречениях святых старцев» приведено любопытное психологическое наблюдение, которое Евагрий приписывает преп. Макарию Великому: «Спросил меня однажды избранный сосуд, египетский старец Макарий, что за причина, что, злопамятствуя на других людей, мы расстраиваем силу памяти, а на бесов же злопамятствуя (т. е. на свои грехи), не терпим от этого вреда? Когда я просил его самого объяснить мне это, он сказал: «То, что первое противно естеству (как сила раздражительная), а второе сообразно с ним (как сила спасительная)».
Из авторов «Добротолюбия», живших в IV–V веках, следует упомянуть преп. Нила, который в сборнике по недоразумению назван Синайским, так как основные факты его биографии взяты из книги «Сказание об избиении монахов на горе Синайской», но книга эта, как теперь установлено, ему не принадлежит. Родился он во второй половине IV в. в Малой Азии, в нынешней Анкаре, и происходил из знатной и богатой семьи. В молодости был учеником Иоанна Златоуста и сохранил благоговейное отношение к учителю и наставнику в течение всей жизни. Многие его письма написаны в защиту несправедливо пострадавшего Златоуста. Около 390 г. преп. Нил основал монастырь, настоятелем которого оставался до своей смерти, последовавшей после 450 года. Литературное наследие св. Нила Анкарского обширно и содержит, кроме аскетических трактатов «О монашеской практике», «О добровольной бедности» и других, множество писем к различным адресатам и на различные темы. Он впервые ввел понятие «духовной философии», понимая под этим рассуждения, в центре которых неизменно находится Иисус Христос как пример для подражания. В этом он предвосхитил одну из самых знаменитых католических книг «О подражании Христу» Фомы Аквинского, написанную через тысячелетие после Нила: «Ибо не мы сами решаем о том, что нужно для нашей жизни, – все домостроительствует Бог… Взял ты крест, следуй за Христом, оставив все, отца, корабль, сети и орудия всякого искусства, а с ним и всякую родственную связь и память. Ибо Христос, с Которым ты сочетался, желает быть любимым более всего этого. С Ним ты умер, с Ним погребен в блаженном гробе бесстрастия… Господь освободил нас от всякого попечения о земном, и повелел искать только Царствия Небесного». В «Слове о молитве» св. Нил пишет: «В молитве не облекай Божество ни в какой образ. Не желай чувственно видеть ангелов, силы Бога, или Христа, чтобы не впасть в умопомешательство, приняв волка за пастыря и поклонившись демонам враждебным. Начало заблуждения есть тщеславие ума. Движимый тщеславием, ум покушается описать Божество какими-то очертаниями и образом».
Далее об экстазе, сопровождающем высший тип молитвы: «Есть высшая молитва совершенных, некое восхищение ума, всецелое отрешение его от чувственного, когда непередаваемыми воздыханиями души приближается он к Богу, который видит сердце, отверстое подобно исписанной книге и в бестелесных образах выражающее волю свою. Так ап. Павел «восхищен был до третьего неба (в теле ли – не знаю, вне тела ли – не знаю: Бог знает)» (2 Кор. 12:2). Ниже первой есть вторая молитва, когда слова произносятся, а ум с умилением следует за ними и знает, к Кому обращено прошение. Низшая молитва, прерываемая помыслами и соединяемая с телесными заботами, далека от устроения, подобающего молящемуся.
