Боевые действия в полосе 4-го Украинского фронта, потерявшего за три недели боев около 50 тысяч убитыми и ранеными, замерли до середины апреля.
И что интересно. В ходе подготовки нового наступления на моравска-остравском направлении, которое должно было начаться 15 апреля, генерал Еременко «установил неполную готовность», которая выражалась в отсутствии необходимых для прорыва артбоеприпасов, и попросил отложить начало операции на шесть дней. Однако Ставка в «дополнительном времени» ему отказала и потребовала начать наступление точно в установленный срок. В итоге на преодоление 20 километров до Остравы с поэтапным прогрызанием «железобетонных поясов» ушло шестнадцать дней, а потери составили еще 50 тысяч человек.
Так в чем же был виноват генерал Петров?
ВОСТОЧНО-ПРУССКАЯ ОПЕРАЦИЯ (продолжение)
Подготовка к штурму Кёнигсберга началась еще в начале марта. Велась она под непосредственным руководством штаба Земландской группы войск, которой командовал генерал И. Х. Баграмян. 16 марта командующий войсками 3-го Белорусского фронта маршал А. М. Василевский представил Верховному Главнокомандующему план разгрома кёнигсбергской группировки противника. 20 марта Баграмян издал указания «по прорыву Кёнигсбергского укрепленного района и штурму города Кёнигсберга».
Ликвидация противника в Хейльсбергском укрепрайоне позволила высвободить под Кёнигсберг дополнительные силы и средства. Одновременно был проведен ряд организационных мероприятий. С 1 апреля Ставка расформировала 2-й Прибалтийский фронт. Часть его войск — 4-я ударная, 22-я армии и 19-й танковый корпус — была выведена в резерв, а управление и оставшиеся объединения переподчинены Ленинградскому фронту. 50-я, 2-я гвардейская и 5-я армии, 3-го Белорусского фронта перебрасывались на Земландский полуостров для участия в предстоящем штурме; 31, 28 и 3-я армии выводились в резерв Ставки ВГК.
В итоге на 80-километровом фронте было сосредоточено шесть армий, имевших в своем составе 18 стрелковых корпусов. Они полукольцом охватывали Кёнигсберг, а на правом крыле глубоко вдавались в Земландский полуостров. С учетом возросших возможностей в планы было внесено одно принципиальное изменение: в первую очередь решили брать Кёнигсберг. Мечтой Василевского было к началу штурма довести численность стрелковых дивизий до 3000–3600 человек.
С 3 апреля Ставка вывела в резерв управление и штаб Земландской группы войск и подчинила все силы маршалу А. М. Василевскому. Генерал Баграмян был назначен заместителем командующего фронтом.
Хорошо окопавшаяся группировка противника в начале апреля представляла собой достаточно серьезную силу.
От северного побережья Земландского полуострова до Варенгена располагались позиции 9-го армейского корпуса генерала Рольфа Вюттмана — 93-я, 95-я пехотные, 551-я народно-гренадерская дивизии. Коридор на Кёнигсберг удерживали 58-я и 1-я пехотные дивизии, входившие в состав 26-го армейского корпуса генерала Герхарда Матцки.
Гарнизон Кёнигсберга под командованием Отто фон Ляша состоял из частей 61, 69, 367-й пехотных, 548-й, 561-й народно-гренадерских дивизий, полицейской группы генерал-майора Шуберта (два полка), нескольких отдельных полков, крепостных и охранных формирований, роты штурмовых орудий (20 «штуггов»), а также восьми батальонов фольксштурма. По советским данным, в них насчитывалось 128 тысяч человек, до 4000 орудий и минометов, 108 бронеединиц. Однако генерал Людников, командовавший 39-й армией, оценивал силы гарнизона чуть более 100 тысяч солдат и офицеров, 850 орудий и 60 танков. Командарм-43 генерал Белобородов указывал в апрельском донесении, что «общая численность гарнизона крепости Кёнигсберг» составляла 60 тысяч человек. Генерал Ляш после войны и вовсе утверждал, что к началу штурма у него имелось не более 30–35 тысяч «оборонявшихся». Правда, сам же с подробностями описал, как через штаб по формированию войск, сколачивавший подразделения из разбросанных частей и отбившихся солдат, на передовую было отправлено около 30 тысяч человек, «которые получили все необходимое из арсенала». Во многих случаях остатки разбитых ранее подразделений самостоятельно вливались в действующие части. Кроме того, «во второй половине марта, когда в снабжении пулеметами и средствами связи наступили перебои, штаб по формированию войск направил на пополнение боевых частей также несколько маршевых батальонов, оснащенных лишь ручным огнестрельным оружием, в результате эти части смогли пополнить свои подразделения иногда даже сверх штатного расписания». С другой стороны, следует учесть, что две наиболее боеспособные дивизии — 1-ю пехотную и 5-ю танковую, — а также 232-ю бригаду штурмовых орудий из города забрали. Ну и, судя по всему, ополченцев и вооруженных шуцманов, железнодорожников и таможенников Ляш не считал «активными штыками». По мнению полковника Генриха Януса, «фольксштурм, как военная сила, не оправдал себя, немецкое военное командование в расчеты формирования фольксштурма не принимает еще и потому, что фольксштурм подчинен не военному, а политическому руководству».
Так ведь и в советско-российской статистике личный состав дивизий народного ополчения, партизанских полков и бригад, истребительных батальонов, отрядов милиции, военизированной охраны или Управления оборонного строительства проходит как уничтоженное нацистами гражданское население. В целом складывается впечатление, что никто точно не знает, сколько войск находилось в Кёнигсберге.
В армейском резерве группы «Земланд» находились 5-я танковая дивизия (85 танков и 27 штурмовых орудий), 511-й И 505-й тяжелые танковые батальоны (28 «тигров») и 10-я самокатная бригада. В районе Пиллау спешно восстанавливался 55-й армейский корпус — 50-я, 286-я пехотные, 558-я народно-гренадерская, 13-я зенитная дивизии. На косе Фрице-Нерунг находились остатки 129-й и 170-й пехотных Цивизий, сведенных в 6-й армейский корпус.
Общая численность немецкой группировки оценивалась разведкой в 200–240 тысяч человек. На аэродромы Земландкого полуострова базировалось 155 самолетов, в том числе 60 истребителей. Немецкий флот, господствовавший на Балтике, обеспечивал огнем приморское направление, осуществлял снабжение сухопутных войск, эвакуацию раненых и беженцев.
Генерал Мюллер горел желанием беззаветно исполнять заветы фюрера и излучал уверенность в грядущем победоносном наступлении Вермахта, в результате которого русские будут изгнаны из Восточной Пруссии; надо только день простоять да ночь продержаться. К чему он и призвал командиров воинских частей и партийных руководителей на общем собрании, состоявшемся в подвале городского университета 4 апреля.
Костяком системы обороны Кёнигсберга, состоявшей из трех позиций, промежуточных и отсечных рубежей, и укреплений города, являлись железобетонные долговременные сооружения, внешние и внутренние форты и многочисленные убежища, дополненные развитыми полевыми укреплениями.
Внешний обвод и первая позиция общей протяженностью 53 километра имели по две-три траншеи с ходами сообщения и укрытиями для личного состава. В 6–8 километрах к востоку от крепости они сливались в один оборонительный рубеж — шесть-семь траншей с многочисленными ходами сообщения на всем 15-километровом участке.
На этой позиции насчитывалось 15 фортов, построенных в 1874–1882 годах. Каждый форт был окружен рвом, подготовлен для круговой обороны и являлся небольшой крепостью с гарнизоном 250–300 человек. Кирпичная кладка трех-четырехметровой толщины и земляная подушка защищали форт от прямых попаданий даже двенадцатидюймовых снарядов. «В то же время, — отмечает бывший командующий артиллерией генерал Н. М. Хлебников, — анализ разведывательных данных показал, что форты крепости Кёнигсберг имели целый ряд недостатков, которые мы и должны были использовать при штурме. Главные из этих недостатков: 1. Низкое расположение амбразур позволяло гарнизону вести огонь лишь по ближним целям. Для стрельбы по дальним целям огневые средства надо было выносить на поверхность форта, где они попадали под огонь нашей артиллерии. 2. Форты имели один тыльный вход. Поэтому заваливание его огнем тяжелой артиллерии или подрыв саперами приводили к полной изоляции гарнизона форта».
Гарнизоны фортов комплектовались из лиц, по состоянию здоровья непригодных к строевой службе и потому именовавшихся «батальонами желудочников», что, однако, не мешало им драться, и весьма упорно. В промежутках между фортами размещалось до 60 дотов и дзотов. Первую позицию прикрывали противотанковый ров шириной 6–8 метров и глубиной 3 метра, эскарпы и противотанковые надолбы, проволочные заграждения и минные поля.
По окраинам города проходила вторая позиция, включавшая каменные здания, опоясанные траншеями, баррикады, железобетонные огневые точки. Третья позиция охватывала центральную часть города, имея крепостные сооружения старой постройки. Подвалы больших кирпичных строений были связаны подземными ходами, а их вентиляционные окна приспособлены под амбразуры. Многие дома были заминированы, а на перекрестках размещены фугасы. Противовоздушная оборона крепости была возложена на 18-ю зенитную дивизию, имевшую на вооружении свыше 300 зенитных орудий.
