Я был вынужден о своем сомнении даже доложить Отто. Мы пришли к заключению, что не надо проявлять ни в коем случае никаких признаков тревоги, продолжать общаться с этой парой, но быть всегда, как говорят, начеку. Должен признаться, однако, что в дальнейшем при общении с русскими эмигрантами я был всегда очень осторожен, разговаривая на французском языке.
Несколько дней спустя я предпринял очередную поездку в Антверпен, где должен был встретиться со своим другом, находящимся проездом в Бельгии, и определить с ним некоторые деловые стороны жизни.
Мое возвращение из Антверпена было воспринято в пансионате очень тепло. Мне показалось, что я был особенно тепло встречен постоянными постояльцами, которые считали пансионат нашим родным домом.
Вызвавшая у меня некоторую тревогу французско-русская семья тоже проявила не только внимание, но и дружеские чувства, не скрывая своей радости возобновления нашего знакомства. Муж и жена сообщили мне, что скоро покинут Бельгию, но очень просили, если я буду иметь возможность побывать в Париже, не отказать им в желании нашей новой встречи и воспользоваться их адресом. При этом вручили свою визитную карточку с указанием фамилии и имен, адреса и номера телефона.
Действительно, через несколько дней, перед своим отъездом из Брюсселя, они заказали прощальный ужин, пригласив администратора, Жермен, повара и его жену, почти всех постояльцев, а их к этому времени было не так и много. Ужин прошел очень весело. Сын хозяина, повар, принес проигрыватель и очень хорошие пластинки с музыкой для танцев. Я танцевал, в отличие от других мужчин, но очереди со всеми, конечно не исключая и постоянных постояльцев, и старушек тоже, а они были буквально счастливы и стали ко мне относиться не только с уважением, но и с нескрываемой симпатией. Избранный мною порядок танцевать со всеми присутствующими женщинами часто и впоследствии оценивался весьма положительно.
Постепенно, благодаря установившимся «дружеским» отношениям в различных слоях общества, я стал приобщаться к разведывательной деятельности. Это происходило уже в ожидании моего отъезда к месту основного назначения, в Стокгольм. Я не только занимался укреплением своей легализации, но и даже принимал непосредственное участие в сборе некоторой информации, которая могла представлять интерес для «Центра». Вначале эту информацию передавал через Анну или непосредственно Отто для направления по назначению в «деревню». Прямого контакта со связистами «Центра» в то время я еще не имел и даже не мог предположить точно, кто и как поддерживает связь между Отто и «Центром».
После поражения Испании для многих стало очевидным, что фашисты на этом не успокоятся. Это тем более, что к тому времени они уже убедились, что не только ведущие европейские государства, но даже США не собираются препятствовать в их, в полном смысле, захватнической политике. В этом они убедились не только в Испании, но и в агрессивных действиях в Абиссинии, при аннексии Австрии и при захвате чехословацких пограничных областей, что, по существу, почти полностью ликвидировало обороноспособность этой центральной европейской буржуазной республики и определяло возможность полного ее захвата и продвижения на Восток.
Все чаще, присутствуя при беседах моих бельгийских и иностранных «друзей», а иногда и принимая в них личное участие, я пытался определить, каково отношение различных слоев бельгийского населения и населения других европейских стран к все более обостряющейся обстановке в Европе. Среди моих собеседников были, безусловно, и весьма грамотные в политическом отношении люди, одним из которых был владелец «Селект скул». Общее впечатление сводилось к тому, что бельгийцы с тревогой смотрят в сторону Германии. Многие вспоминали переживания в годы Первой мировой войны, развязанной кайзеровской Германией. Они волновались и очень настороженно держались. Правда, с другой стороны, я замечал у некоторых моих собеседников определенную пассивность в мышлении.
У меня крепла уверенность, что король Бельгии Леопольд III и бельгийское правительство не могли со своей стороны проявлять полную пассивность и безответственность. Вскоре мне удалось установить, что имели место и какие-то переговоры между правительствами Бельгии, Франции и Великобритании. Однако ни у Отто, ни у меня по этому вопросу достаточной информации не было. Однако нам казалось, что в любом случае Бельгия принимала все меры к тому, чтобы сохранять с Германией нормальные отношения, ничем не демонстрируя свои союзнические переговоры с Францией и Великобританией, если к тому времени они уже велись.
Несмотря на то что у меня, как и у многих людей, возникали тревожные мысли, не исключающие возможности новой, второй, мировой войны, способной нарушить спокойствие Бельгии, её нейтралитет, тем не менее, в это тяжелое время не должен был забывать, что я, молодой «уругваец», никогда не занимался политикой и в отношении возможности возникновения новой войны нахожусь в полном неведении.
Мне хочется в этой части привести еще один пример. Как-то, беседуя со мной, владелец-директор «Селект скул» затронул весьма интересный вопрос. Он поинтересовался, читал ли я книгу Адольфа Гитлера «Майн кампф» («Моя борьба»). Эту книгу я успел прочесть, купив ее в Бельгии, но в немецком варианте, так как издана она была в Германии. Несколько растерявшись, а вернее, сделав вид, что заданный вопрос застал меня врасплох, так как я не только не читал ее, но и никогда о ней ничего не слышал, ответил на него отрицательно. Мой собеседник вышел в другую комнату и принес мне названную им книгу. Мне показалось, что она того же издания, как и та, которую я успел уже прочесть. Вручая книгу, владелец школы посоветовал мне обязательно ее прочесть и заявил, что ее чтение принесет мне пользу не только в вопросе ознакомления с политикой, проводимой гитлеровской Германией, но и в совершенствовании моих познаний в немецком языке.
На этом наш разговор не закончился. По существу, мне была прочитана целая лекция, краткое содержание которой хочется привести сейчас. В то время, когда я слушал, для меня многое из сказанного было совершенно ново. Итак, привожу краткое изложение услышанной «лекции».
Гитлер Адольф имел настоящую фамилию Шикльгрубер, родился в 1880 г. в Австрии. Его отец был таможенным чиновником. Якобы в целях самообогащения отец связался с семьей молодой австрийской еврейки. Адольф покинул отца и до 1913 г. не имел определенных занятий. В 1913 г. переехал из Вены в Мюнхен. За время Первой мировой войны дослужился до ефрейтора немецкой армии.
В ноябре 1923 г. вместе с генералом Людендорфом Гитлер возглавил попытку государственного переворота в Мюнхене, который провалился. Организаторы попытки переворота предполагали установить в Германии фашистскую диктатуру. Говоря об этом, мой учитель подчеркнул, что к этому времени в Италии уже была установлена присвоившая себе наименование фашистской партии диктатура Муссолини. Именно поэтому Гитлер не пожелал свою партию именовать фашистской, то есть присвоить ей название, принятое в Италии, и назвал ее Национал-социалистической рабочей партией германии (НСДАП).
После провала этого переворота, так называемого пивного путча, некоторые его организаторы были арестованы и осуждены. В их числе был и Адольф Гитлер, осужденный на 5 лет, но уже в 1924 г. освобожденный. Останавливаясь на пребывании до конца 1924 г. Гитлера в тюрьме, мой собеседник подчеркнул, что австриец Гитлер плохо владел немецким языком, но уже тогда очень любил ораторствовать. Якобы в тюрьме арестованные вместе с Гитлером участники готовившегося переворота очень любили играть в карты, а Адольф им мешал, разглагольствуя о своих дальнейших политических планах. Они сумели ради создания для меня нормальных условий для игры в карты уговорить будущего фюрера «все то, что он им докладывал, исключительно важное для государства, изложить в письменной форме».
В результате, по словам моего учителя английского языка, родилась книга «Моя борьба». Однако в свет она вышла в 1925 г. только после того, как, покинув тюрьму, Гитлер сумел привлечь к ее переработке, доработке и грамотному изложению на немецком языке ученых, политических деятелей.
Не знаю, соответствует ли услышанное мною правде, но уже в более позднее время, несколько лет спустя, встречаясь с такими грамотными немцами, как Отто Бах, о котором я еще буду говорить особо, на мой вопрос, не является ли это выдумкой, мне неоднократно подтверждали, что Гитлер действительно не обладал, в особенности в те годы, когда сочинял свою книгу, достаточными знаниями немецкого языка, чтобы все свои мысли изложить в письменном виде. Ставился под вопрос только год издания книги в Германии. Некоторые утверждали, что она появилась в 1926 г.
Для меня уже не было новым услышанное о содержании книги «Моя борьба»; прочтя ее, я хорошо запомнил основные положения. Именно поэтому я уже знал, что в своей книге Гитлер призывал в угоду Западу к антисоветской агрессии, к самой активной борьбе с коммунистическим обществом. Он не стеснялся прямо утверждать: «Когда мы говорим о новых территориях в Европе, мы можем думать, в первую очередь, о России и прилегающих к ней государствах... Сама судьба дала нам сигнал к этому... Гигантское государство на Востоке созрело для развала».
