Поэтому снова повторим тот же вопрос — сколько советских добровольцев находилось в Испании? Ответ очевиден — ни одного! В Испании не было ни одного советского добровольца, все советские специалисты направлялись центральными органами государственной власти после тщательного отбора, причем собственное согласие в данной ситуации не имело большого значения. В случае отказа тебя, конечно же, никуда не пошлют, но твоя карьера на этом закончена. Ты мог душой и телом рваться в страну корриды, но если ЦК партии говорил: «Нет!» — никуда ты при всем своем огромном желании не поехал бы. Так, к примеру, произошло с Валерием Чкаловым.
«И все же явно бросалась в глаза необычная перемена, происшедшая с Чкаловым к концу пребывания в Париже (на авиационной выставке 1936 года. — С.З.). Он вдруг стал мрачным и неразговорчивым, потерял всякий интерес к поездкам по Франции… Причину такой перемены в настроении Чкалова объяснил нам авиационный атташе во Франции — комдив Васильченко. Оказывается, Чкалов несколько раз ставил вопрос, чтобы советское правительство организовало нам поездку в Испанию, куда Валерий Павлович мечтал попасть с единственной целью — на «И-16» вступить в бой с фашистскими «МЕ-109». Но Москва категорически возразила, о чем Васильченко сообщил нашему командиру, испортив тем самым его настроение» (Байдуков Г. Ф. Чкалов: Биографическая повесть. — Мн.: Юнацтва, 1984 г., с. 154–155)
При этом, несмотря на то что советские «добровольцы» переправлялись на Пиренеи из Франции вроде бы и нелегально, об этом знал не только противник, но и весь мир, да и как не мог знать, если само руководство страны этого даже не скрывало, а через испанские порты валом валило советское вооружение?
Отсюда второй вопрос — зачем Сталин полез в Испанию?
«Как зачем? — возмутится читатель, — помогать местным социалистам, пришедшим к власти!» Но правительство Народного фронта вовсе не было социалистическим. В нем, конечно, хватало левых, были и коммунисты, но были также и Левореспубликанская партия, а также Республиканский союз, да и возглавлял правительство лидер правого крыла Народного фронта президент республики Мануэль Асанья. Таким образом, правительство «Народного фронта» было демократическим, в лучшем случае социал-демократическим, почему и было поддержано мировым сообществом, но вовсе не социалистическим.
Отчего же Сталин тогда потащился в такую даль? Защищать молодую испанскую демократию? Да плевать он хотел на любую демократию, а социал-демократов вообще на дух не переносил. Тем не менее полез, и полез серьезно.
Если не считать 30 тысяч действительно добровольцев из 60 с лишним стран мира, в Испании на поле боя сошлись пять основных блоков. Главными участниками противоборства являлись, с одной стороны, испанские демократические силы, к которым в большом количестве примкнули «леваки» и коммунисты, а также ПОУМ (Объединенная марксистская рабочая партия) Троцкого, и с другой — испанские праворадикалы, фашисты, а также довольно сильное монархическое крыло. Эти две враждующие стороны непосредственно поддерживались тремя странами: Италией и Германией, о политических целях которых на Пиренеях мы уже говорили выше, на стороне франкистов, и СССР (то есть Сталин) — на стороне «Народного фронта».
Так какие же цели преследовал Коба на Пиренеях? Да те же самые, что и немцы с итальянцами, только, в отличие от Гитлера и Муссолини; он их не пропагандировал.
Испания — ключевая точка на Средиземном море, а именно это море и требовалось Сталину, так же как в свое время Екатерине I и Павлу I. В испанских событиях Коба углядел для себя шанс обрести желанный плацдарм в регионе, минуя Босфор и Дарданеллы. То, что правительства крупнейших мировых держав не поддержали победивший на выборах в Испании блок (в нем, на их взгляд, было слишком много «левых»), было только на руку Сталину — от его помощи «Народный фронт» не откажется, так как нет выбора (через 10 лет Сталин будет точно так же лелеять мечту о победе «левых» в Израиле и об обретении морских баз в Средиземном море уже на сей раз на берегах Сиона). Таким образом, стратегический замысел вождя «голодных и рабов» ничем не отличался от замысла Муссолини: ему был необходим плацдарм (а в перспективе — колония) на Средиземном море. Помимо стратегического был у Сталина и тактический замысел — получить боевой опыт, обкатать боевую технику, прощупать на поле боя «вероятного противника» (даже если это будет потенциальный союзник — немцы). Каша на Пиренеях заваривалась основательная, и если Франко сохранил в ходе гражданской войны в итоге свои лидерские позиции, не позволил странам «тройственного союза» сделать из себя послушную марионетку и в итоге не дал втянуть Испанию в последовавшую мировую бойню, то политическое руководство испанского Народного фронта слишком серьезно «подсело» на сталинский «допинг» и очень скоро пошло у него на поводу, что в конечном итоге привело к расколу блока.
Германия и Италия поставили Франко 1650 самолетов и 1150 танков и бронемашин. СССР — 648 и 407 соответственно. Следует отметить, что двойное (в сравнении с советскими поставками) количество завезенных Германией и Италией самолетов и бронетехники очень уж значительной роли играть не могло — немецкие Т-Ι и Т-Н, итальянские танкетки L3 по огневой мощи уступали советским Т-26, а что касается авиации, то у немцев и итальянцев наряду с отличными моделями присутствовали и совершенно устаревшие либо мало приспособленные к серьезной войне самолеты. СССР же представил в Испании свои основные боевые летательные аппараты — истребители И-15, И-153, И-16 и бомбардировщики СБ.
Не сильно уступал СССР и по части поставок артиллерийских «стволов» — 1186 против 2630 у немцев и итальянцев, правда, последние поставили еще 1426 минометов, а вот в СССР этот вид оружия был пока не в почете. Зато совершенно переплюнул Сталин и Гитлера, и Муссолини по количеству завезенного стрелкового вооружения и боеприпасов: пулеметов 20.486 против 8759 у немцев и итальянцев; 49.7813 винтовок против 250 тысяч у стран оси, а также 862 млн патронов, 3,4 млн снарядов и 110 тыс. авиабомб против 16.720 авиабомб и 1000 тонн взрывчатки у Германии и Италии.
Тем не менее мощь регулярных армий (100 тысяч франкистов и 60–70 тысяч итальянцев, не считая немцев) и профессионализм сказали свое веское слово, и в конечном итоге в Испании одержали верх националисты.
Таким образом, сталинские планы потерпели крах. Впрочем и Гитлер с Муссолини не приобрели в итоге очень уж больших политических выгод. Венчала драматические события гражданской войны эпопея с вывозом испанского золота, при непосредственном участии каперанга Н.Г. Кузнецова (военно-морского атташе СССР в Испании), и испанских детей морем на советскую землю. Советская пропаганда изображала этот факт в романтическом свете, но отчего-то никто ни разу не задал вопроса — а зачем все это? Франко не воевал с детьми, пусть даже и своих политических противников. Преследованию и аресту подлежали коммунисты и левые радикалы-социалисты, вроде Кампесино, но не дети.
Кстати о Кампесино, точнее о Валентине Гонсалесе («кампесино» — крестьянин), он же «Петр Антонович Комиссаров». Не так давно в «Известиях» напечатали еще одну романтическую историю о том, как «бородатый» на одной из кремлевских сходок, уже после испанских событий, повстречал простую советскую девушку-студентку, тут же без памяти в нее влюбился, женился на ней и остался жить в Союзе. Правда, после Отечественной войны удрал обратно в Испанию (для того чтобы излечиться от «левизны», нужно было годик-другой пожить в Советском Союзе на правах рядового гражданина).
Несколько лет, прожитых в московской коммуналке с женой и дочерью, а также родителями жены в придачу, быстро превратили ярого «левака» Кампесино в такого же ярого антикоммуниста. Ничего романтического в действительности в истории женитьбы Кампесино нет, напротив, история довольно стандартная для НКВД. Никто не удосужился задать вопрос, каким образом простая советская студентка оказалась на таком представительном собрании. Простых людей на подобных сборищах не бывало никогда, вспомните, как Михаил Зощенко пытался без пропуска попасть в комнату отдыха президиума Первого съезда писателей:
«Сначала я подумал, что произошла какая-то ошибка… решил пойти в комнату, где отдыхал президиум; открыл дверь, а меня молодые люди аккуратненько под руки и в сторону — без специального пропуска запрещено… А я успел увидеть: там жены начальственных писателей сидят, ножку на ножку забросили, длинные папиросы курят и чирикают о чем-то веселом, смеются все время…» [57].
А тут не Союз писателей, тут практически Кремль! Каким-то неведомым образом в нужный момент студенточка огорошила «бородатого» знанием испанского языка. И вот что любопытно — выясняется, что у себя в институте она не изучала такого предмета, как испанский язык, не было такого предмета в ее университетской программе. Мне могут возразить, мол, в то время из-за событий в мире многие советские граждане изучали испанский из интереса. Согласен, может быть, и многие, но ответьте, многие ли из этих простых граждан попадали на званые кремлевские «посиделки»? Перед нами стандартный прием спецслужб — «ловушка для мух», только в советском исполнении. Студенточка была не простая. НКВД, зная, что Кампесино бабник, подсунуло ему своего начинающего внештатного сотрудника соответствующей внешности и фактуры. Смысл?
