могий главы своей возвести, смрадом отрыгая от многого локания.
— Не говорите гадостей, я есть не могу, — сказала княгиня.
— Как, это поучения-то святых отцов гадость? — сказал Алексей Алексеич. — А ещё в Лавру, княгиня, каждый божий день ездите!
— Нет таких поучений, это вы всё сами выдумываете.
— Ничего-то вы, княгиня, не знаете, даже слушать страшно. Истинно, жена прелестная. А ведь что такое жена прелестная?
— Какая ещё такая жена?
— А вообще жена. Что есть жена, сиречь женщина?
— Ох, Алексей Алексеич, и про жену уже тысячу раз слышала.
— Слышали, а каждый раз забываете. Жена, милая княгиня, есть святым обложница, змиино покоище, цвет дьявола, купница бесовская, сковорода подпечающая. И далее: что есть жена? Сеть утворена прельщающи человеки, светлым лицом и высокими очима намизающи, ногами играющи.
— Боже, какой вздор. И что это значит — намизающи?
— А чёрт его знает, я и сам не знаю, милая княгиня. Вот „ногами играющи“ — это я понимаю».
Признаться, мне в руки не попадало ни одного бунинского издания, где бы к слову «намизающи» было сделано разъясняющее примечание. Поэтому долгое время я недоумевал вместе с княгиней. Потом нашёл в словаре древнерусского языка:
НАМИЗА|ТИ (2*), Ю, — ѤТЬ гл. Подмигивать, делать знаки (глазами): и видѣ диакона намiзающа женѣ ПрЛ XIII, 116б; и развращаѥть пути своа. не ѹбоить(с) намизаа окомь льстивымъ. Пал. 1406, 205 г.
Впрочем, что такое «высокие очи», не понимаю до сих пор.
Целиком отрывок о жене цитирует Н. Костомаров в своём «Очерке домашней жизни и нравов великорусского народа»:
«Что есть жена? Сеть утворена прельщающи человека во властех светлым лицем убо и высокими очима намизающи, ногами играющи, делы убивающи. Многы бы уязвивши низложи, темже в доброти женстей мнози прельщаются и от того любы яко очень возгорается… Что есть жена? святым обложница, покоище змиино, диавол увет, без цвета болезнь, подпечающая сковрада, спасаемым соблазн, безисцельная злоба, купница бесовская».
Вот только из какого источника взят сей фрагмент, всё равно неясно. У Костомарова сказано про некое «старинное поучение». На одном сайте отсылают к «Домострою». В общем, не знаю, откуда в данном случае Бунин почерпнул материал для речей Алексея Алексеевича — из Костомарова или непосредственно из какого-то древнецерковного сочинения.
У истины нет рифмы?
«Истина — одно из немногих русских слов, которое ни с чем не рифмуется. У него нет пары, в русском языке оно стоит одиноко, особняком от других слов, незыблемое, как скала, и лишь смутное сходство с корнем слова „стоять“ мерцает в густом блеске этой предвечной громады. Большинство русских писателей страшно занимали её точный адрес и опознавательные знаки. Пушкин мыслил её как благородный мрамор в лучах величавого солнца. Достоевский, сильно уступавший ему как художник, видел в ней нечто ужасное, состоящее из крови и слез, истерик и пота. Чехов не сводил с неё мнимо-загадочного взгляда, хотя чудилось, что он очарован блеклыми декорациями жизни. Толстой шёл к истине напролом, склонив голову и сжав кулаки, и приходил то к подножию креста, то к собственному своему подножию».
(Владимир Набоков. Лекции по русской литературе)
Ну, как, без рифмы…
Глупцами освистана, Для трусов убийственна, Пьяна и расхристана, Без веры бессмысленна — Истина!
Врать, как сивый мерин
Сивый мерин (а мерин — это выхолощенный жеребец) заслужил в нашем народе репутацию крайне лживого животного. Выражение «врать как сивый мерин» даже стало поговоркой. А вот истолковать её не так легко, особенно горожанину, который этих самых меринов, может, и в жизни своей не видал — ни сивых, ни гнедых, ни соловых.
Надо сказать, что сивая (тёмнопепельная, седая) лошадь вообще считалась на Руси глупой и бестолковой. Из письма Хлестакова в последнем акте «Ревизора» мы узнаем, что городничий «глуп, как сивый мерин». То же найдём и в рассказе Чехова «Беззащитное существо», где Кистунов говорит про Щукину: «Глупа, как сивый мерин, черт бы её взял!..» Существуют также выражения «упрям, как сивый мерин» и «ленив, как сивый мерин». Впрочем, все эти качества сивого (то есть седого, и, следовательно, старого) мерина более или менее понятны.
Но вот почему сивый мерин «врёт»?
Версий на этот счёт выдвинуто немало. Начнём с наименее убедительных. Например: при прокладывании борозды сохой или плугом лошадь должна идти прямо, не отклоняясь в сторону. А «сивый» мерин от старческой слабости якобы часто сбивается в сторону, портя борозду, — то есть «врёт». Однако всё это противоречит другой народной пословице: «Старый конь борозды не испортит».
В. Даль допускал, что первоначально существовало выражение «преет, как сивый мерин» (мерины вообще отличаются силой и выносливостью), которое по ослышке трансформировалось во «врёт, как сивый мерин». Но тогда почему сивый? Вороной или гнедой мерин отнюдь не хуже сивого.
Очень популярно и такое оригинальное объяснение. В конце XVIII — начале XIX века в российской армии якобы служил генерал барон фон Сиверс Меринг, который врал не хуже барона Мюнхгаузена, особенно в своих реляциях. Вот его сослуживцы-офицеры и стали говорить: «врёт, как Сиверс Меринг», а русские солдаты переиначили иностранное имя по-своему — в Сивого Мерина. Но поскольку это выражение фиксирует уже словарь Даля (современника Сиверса Меринга), то понятно, что сложиться оно должно было задолго до того времени. Кажется, у этой версии есть проблемы и с документальным подтверждением существования офицера
