При раскопках кургана датской королевы Тюры близ Йеллинга в Ютландии под толстым пластом больших камней нашли бревенчатую комнату в 8 метров длины, 3 метра ширины и 1,5 метра высоты. К стенам из дубовых досок плотно прилегал твердый слой глины, на котором лежали дубовые бревна, обшитые тесом из такого же дерева. В погребальной камере был даже настоящий деревянный пол из толстых дубовых досок, хорошо подогнанных друг к другу, но не сшитых гвоздями. Стены были завешаны шерстяными коврами и гобеленами и украшены раскрашенной резьбой. Выход (коридор) из камеры делали также из дубовых досок. Когда археологи проводили раскопки, обнаружилось, что еще раньше курган был разграблен, а потому в нем не нашли ни тела королевы, ни положенных с ней в могилу вещей. Удалось отыскать только один полусгнивший поставец, украшенный птичкой из листового золота, маленький серебряный кубок, позолоченный внутри, и еще несколько металлических вещиц.
В некоторых курганах камеры тщательно промазывали смолой, защищая дерево от гниения.
Когда курган был готов, через отверстие клали в него покойника в полном вооружении, прощались с ним, а потом закрывали курган.
Постройка таких курганов требовала много времени и не меньше денег. Их невозможно было построить за те несколько часов, которые мертвому, по старинным обычаям, позволялось проводить на земле. Поэтому многие конунги еще при жизни строили себе такие курганы.
Как пишет Снорри Стурлусон, первым, кого похоронили в кургане, был Фрейр — бог плодородия.
Для дальнего странствования в загробный мир, которое многие умершие совершали пешком, им необходимы были хорошие башмаки. Поэтому у северян существовал обычай перед закрытием кургана входить в камеру к покойному и подвязывать ему башмаки, в которых он должен идти в Вальгаллу. Ремни на такой обувке были очень надежные. Впрочем, многие умершие совершали путешествие в Ином мире на коне, однако и тогда в курган клали башмаки — на всякий случай. И точно так же, как привязывали башмаки к ногам покойника, пешком совершавшего свое путешествие, корабль конунга перед закрытием кургана нагружали камнями, чтобы его не опрокинуло бурей.
Покойник, даже в обыкновенном гробу, хоронился иногда в сидячем положении. Это чаще случалось в погребальных комнатах курганов, где умершего сажали на кресло. В ногах его, вместо скамейки, ставился иногда ящичек с золотом или серебром; в других случаях драгоценности лежали просто на полу вокруг либо клались в закрытые ящики около покойника. Меч привешивали к поясу почившего или клали ему слева под мышку.
Если кто-нибудь умирал в море, то его тело клали в ящик и предавали волнам. Если же его по воле случая выбрасывало на берег, то нашедшие погребали его по существовавшим обычаям. Терпевшие кораблекрушение одевались в красивую одежду и брали мешочек с золотом или драгоценностями — чтобы лучше быть принятыми морской богиней.
С введением христианства изменилось и погребение. Новая религия осуждала погребение в курганах и не приветствовала сожжений. Но повсеместное утверждение церковных похорон проходило с большим трудом. В норвежском «Законе гулатинга» запрещалось погребение в курганах, в каменных и земляных грудах, и предписывалось вырывать и переносить тела в освященные места.
Чтобы избежать церковных похорон, многие норвежцы оставляли тела непогребенными до тех пор, пока они не начинали портиться, — конечно, с той целью, чтобы под этим предлогом похоронить их по-своему. Для таких людей «Закон Гулатинга» постановлял, чтобы никто не смел держать покойника в доме долее пяти дней, под угрозой выплаты пени в три эйрира. А кто даст телу испортиться, тот лишаетсй имущества и подвергается церковной епитимье; в случае непокорности — изгоняется. Если кто с высокой горы или с острова не может принести покойника в надлежащее время в церковь, то ставит его в каком-нибудь боковом строении до первой возможности, но не кладет на голую землю. Все усопшие должны хорониться в освященной земле при церкви; этой милости лишаются изменники, убийцы, воры, клятвопреступники и самоубийцы: их хоронят на том месте, до которого достигает прилив на берегу, где море касается зеленого дерна.
Обернув труп в сукно, клали его в ящик и относили на благословение священника. По общему обычаю Средних веков сама Церковь отводила места для могил, но иногда гробы закладывались в стенах храмов. В Гренландии умершие хоронились неподалеку от усадеб, для обозначения таких могил ставили на грудь покойников шесты. После принятия христианства священники стали вынимать эти шесты, вливать в отверстие святую воду и совершать церковное отпевание, как бы давно ни были зарыты усопшие.
Глава восемнадцатая
ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬ В ИСЛАНДИИ
Исландцам выпала честь стать хранителями памяти о событиях эпохи викингов и создателями литературы норманнов — прежде всего саг, как родовых, так и королевских.
Как мы помним, основная часть приехавших в Исландию в конце X века поселенцев была норвежцами. Первоначально они заселили лишь узкую полоску побережья, но обжили в буквальном смысле слова всю страну: проложили дороги по всему острову, построили хутора и даже создали в 930 году альтинг — вече, — на котором большинством голосов решали все вопросы общественной жизни. За столетие Исландия была полностью заселена. На острове возникло около 400 усадеб, а всего на остров прибыло более 20 тысяч человек.
Такого устройства жизни в Исландии — консервативного и традиционного — не было больше ни в одной стране мира, а потому жизнь на этом острове в эпоху викингов заслуживает отдельного рассмотрения.
Первым поселенцем[143] — эмигрантом, выражаясь современным языком, оставшимся на острове на постоянное место жительства, — был Ингольф Арнарсон, объявленный в родной Норвегии вне закона из-за совершенного его братом убийства.) Ингольф построил усадьбы близ горячих источников на юго-западе Исландии неподалеку от того места, где сейчас находится столица Исландии — Рейкьявик. Собственно, «Рейкьявик» и значит «бухта дымов».
Большая часть поселенцев прибыла в Исландию, как мы уже говорили, из Норвегии, но немало людей приплыли и из норвежских колоний в Ирландии и Шотландии.
Норманны, переселившиеся в Исландию, были людьми, которые не могли смириться с порядками, которые пытались навести в их родных Скандинавских странах короли, старавшиеся объединить свои разрозненные государства. Независимость и по сей день остается характерной чертой исландцев.
Собственно, такой же характер и у самой Исландии. Первым поселенцам пришлось несладко. Хотя некоторые из них писали о новой стране как о стране изобилия, каждая травинка в которой источает масло,[144] скоро им пришлось изменить свое мнение. Так, у одного из первых поселенцев в первую же суровую зиму погиб весь скот, и он был вынужден вернуться обратно.
Но все-таки исландская природа во времена викингов значительно отличалась от нынешней. Все долины, выходящие к морским заливам, в то время были покрыты густыми лесами. Ученые посчитали, что к началу заселения страны две трети ее территории имели растительный покров. Как ни покажется нам это удивительным, но в далекой Исландии росли березы! Однако исландцы без всякой осторожности отнеслись к своим лесам, хотя и существовали законы, ограничивающие вырубку леса, — и сейчас в Исландии леса занимают лишь один процент от ее общей площади.
В лесах жгли уголь. Законы определяли особую долю дохода для откупщика с лесов, принадлежавших его откупу, также для опекуна с лесов его питомца. Мы читаем о лесе, подаренном одному годи за то, чтобы он вступил в дело, которым при других обстоятельствах едва бы занялся, потому что оно касалось повешенных рабов.
В первое время даже строили из растущих на острове деревьев дома и корабли, причем в дело шли и выловленные из моря бревна. Потом, когда леса поредели, стали покупать строевой и корабельный лес в Норвегии.
Для почетных столбов кресла хозяина дома «местный» строительный материал считался непригодным. В сагах есть рассказ о том, как переселенец совершил жертвоприношения грозному Тору, прося бога послать в усадьбу такие столбы, и дал обет отдать в жрецы сына, и тотчас по окончании обряда приплыло огромное пихтовое дерево.
Из бревен, как сказано выше, строили в первые годы заселения Исландии усадьбы, в которых были такие же строения, как и на хуторах в родной Норвегии: длинный дом и подсобные постройки. Дом отапливался при помощи огня, разводимого посреди зала. По обеим стенам дома находились постели, перед ними свободное место для прохода. Вдоль стен с кроватями шел длинный ряд скамей, и в каждом ряду посередине находилось «высокое сиденье». У южной стены располагалось кресло хозяина усадьбы, украшенное священными столбиками. Напротив хозяйского места располагалось место для почетного гостя.
